Тепло

Рождество. Первое Рождество, которое он встречает один. Сейчас он сожалеет вовсе не об этом. Бельфегор далеко. Бельфегор – на задании. Таком важном, что Потрошитель не смог отказаться. Даже в канун их первого Рождества. А как бы хотелось, чтобы Принц был рядом! Тогда бы Фран неслышно подошел сзади, обхватил руками и уткнулся носом в теплый полосатый свитер. А потом прошептал бы тихонько на ухо, сквозь мягкую, светлую шевелюру, о том, как всё чудесно, и что это его самое счастливое рождество. Слегка улыбнулся бы, услышав в ответ точно такие же слова. Иллюзионист сжимает в руках кружку с горячим чаем. Пальцы настолько холодны, что не чувствуют обжигающего тепла. Фран не пьет, лишь держит кружку, из-под прикрытых век следя за огненными языками в глубине камина. В воздухе витает аромат сосновой хвои и – чуть заметный – от мандаринов. Ёлка загадочно подмигивает бликами разноцветных шаров, словно предлагая полюбоваться своей сказочной красотой. А Франу нет до неё никакого дела. Он лучше будет упрямо смотреть в пустоту, не замечая ни горячей кружки в руках, ни ёлки. Он забудет и про Рождество, которое вот-вот настанет, и про то, что нужно поздравлять других офицеров… Ему до этого дела нет. В его памяти всплывает полузабытая фраза, когда-то придуманная им про себя и Принца. «Словно лодка в его океанской глади. Словно облако в его бескрайнем небе…Словно лепесток в объятиях его Урагана…». Фран вспомнит – чтобы снова тут же забыть. Невесомое прошлое отодвигается на второй план. Значение имеет лишь настоящее. А возможно ли будущее?.. «Возможно» — слышится ему. Он стряхивает отчужденность и по-новому осматривает комнату. Рождественская ёлка. Он хочет, чтобы и Бельфегор её увидел тоже. Чтобы не чувствовал себя одиноким. Чтобы знал, что о нем тоже вспоминают. «Люблю тебя, — беззвучно шепчут губы, и Франу кажется, что Принц может его услышать. – Люблю». Больше всего иллюзионист желает согреть холодные руки Принца. Накрыть своими ладонями и отдать всё тепло, которое у него есть. А Франу холодно. Франу темно и одиноко. И уже не спасает теплое одеяло, и горячий чай – кружка за кружкой. Он смотрит на горящий камин, перед глазами пляшет пламя, но в душе иллюзиониста по-прежнему царит холод.