"Давай расстанемся?"

— Может чаю? — Не откажусь, mon ami. Англия кивнул лежащему Франциску и направился на кухню. Увы, денег сейчас не хватало, как и времени, поэтому Керкланду пришлось удовлетворяться лишь зеленым чаем в пакетиках. Артур ненавидел зеленый чай, предпочитая только черный, настолько крепкий, что казалось, никакой сахар не поможет. Как и пакетики. Любя заваривать самому, ему нравилось это делать. Но, что поделать, война приспосабливает к таким новым трудностям, как эти. Включив чайник, Англия присел на высокий барный стул и глянул в сторону гостиной. Правда, все его внимание было приковано к французу, уже мирно сопящему на диване. Англичанину так и хотелось подойти и чмокнуть в так обожаемый лоб, заставляя Бонфуа улыбнуться во сне и на время забыть всю боль и унижение, что происходили с ним сейчас. Пусть на секунду, но улыбка любимого человека давала Британии лучик надежды, за который можно ухватиться и выйти из тьмы одиночества. Да, Артуру было одиноко. Не то, чтобы совсем, но всё же… Учитывая, что все его колонии постепенно обретали независимость, тем самым показывая, что больше не нуждаются в помощи и опеке, Керкланд не раз замечал, что в такие моменты у него болело сердце. Хотелось тогда разгромить все в округе, а потом забыться в компании алкоголя и единорогов. Именно в такие моменты к нему на помощь приходил Франциск. Несмотря на столетние войны и взаимную ненависть, приходил, подставляя свое дружеское плечо. Хех, совсем, как в детстве… — Арти, что случилось? – Артур поднимал голову и внимательно смотрел на бегущего к нему мальчика, чуть старше его по возрасту. Его длинные светлые волосы были неловко собраны в пучок, а платье, по-видимому, было одето задом наперед. «Это что же с ним такое произошло, что он так выглядит? Было бы настроение, посмеялся б над ним…» — маленький, сильно бледный мальчик, сидящий на траве, поспешно вытирал наступающие слезы. Он не хотел огорчать своего, так называемого, братика, единственного друга. Ведь он так много для него сделал, что Англия давно забыл, как это, быть в одиночной тьме. — Братик, ты так неожиданно…— малыш попытался выдавить из себя улыбку, но у него явно ничего не вышло. Подбежав к младшему брату, Франциск внимательно на него глянул и покачал головой. Затем он присел рядом с воспитанником, сажая его себе на колени. — Я так спешил к тебе, а ты… И зачем ты врешь мне, глупый Англия? Ты думаешь, я не замечу? – аккуратно смахнул наступавшие слезы с ярко-зеленых, изумрудных глаз. – Расскажи братику Франции, что случилось. Ты же знаешь, я выслушаю и пожалею. — Я… ты… — Артур пытался не плакать, но сил уже не было держать все в себе. Шмыгнув носом, он уткнулся в плечо брата, и вскоре Бонфуа почувствовал, что ворот платья стремительно намокает. — Англия? – забеспокоился он, гладя того по светлой макушке, как бы успокаивая его. — Это всё Шотландия… — наконец пробурчал причину своего поведения маленький ребенок. — Он опять обзывал тебя? – Франциск постарался выразить удивление. Сам он уже давно понял причину. Единственные, кто могли довести англичанина до слез, это сам он и Скотт. Но поскольку у него и в мыслях не было обижать своего малыша, вывод ясен. Услышав негромкое «угу» и очередной всхлип, Бонфуа поинтересовался. – А что же Уэльс и сестрички Ирландии? Они ведь заступались за тебя? — Не-а… Они говорили, что я ужасный и лучше бы меня не было… Братик Франция, почему меня так ненавидят? Я плохой? – их взгляды встретились, и француз прочитал в глазах мальчика непередаваемый испуг и отчаяние. Бедный ребенок, с детства всеми гонимый и нелюбимый. Даже собственные братья и сестры, которых Артур, несмотря на все отвращение родственников к нему, продолжал любить. Только Франциск не оставил его одного, понимая, что в таких условиях малыш просто не выживет. Он будет с ним рядом, всегда… — Нет, Англия, ты не плохой. Ты очень и очень хороший, просто не все видят это. Поверь, наступит день, и ты обязательно станешь самым сильным. — А разве не ты самый сильный, братик? Ты же сам так говорил, — англичанин недоуменно смотрел на опекуна заплаканными покрасневшими глазами. Он уже успокоился, правда, сердце все еще разрывалось от тоски. — Сильный. И ты будешь сильным, после меня конечно, — подхватив Артура за талию, он приподнялся, кружа ребенка, отчего тот засмеялся на всю поляну. Страх и грусть ушли, их сменили радость и спокойствие. – А я всегда буду с тобой, поддерживая своего маленького принца. — Принца? Это кто еще? — Конечно же ты, Арти. Никто не претендует на эту роль, даже братик Франция. Теперь смеялись двое… — И почему я вспомнил про это? – вслух спросил себя Керкланд, но ответа не последовало. Феи и единороги предпочли помолчать, оставляя всю суть проблемы Артуру. За это он и ненавидел их, иногда. Засвистел чайник, как бы намекая, что вода закипела. Быстро, чтобы этот свист не разбудил Бонфуа, Британия кинулся выключать источник звука, попутно доставая две чашки эпохи Виктории, ложки, два пакетика чая и сахарницу. Хотя Англия никогда не любил чай с сахаром, когда он пил любимый напиток с французом, он всегда клал себе две, три, а не редко и четыре ложки сладкого песка. Смотря в небесно-голубые глаза ему было без разницы, что, когда и как пить или есть. Артуру казалось, что он не просто так вспомнил отрывок своего с Францией прошлого. Ведь до этого он и не думал об этом, обычно воспоминания приходили в виде Столетней войны. О да, Англия ненавидел эту войну больше всех. Бессмысленная, глупая, к тому же он всегда ревновал Франца к Орлеанской деве, Жанна, кажись… Он ненавидел эту девчонку всей душой, искренне желая ее медленной и мучительной смерти. Позже он сжег ее в ярком пламени прямо на глазах у ее возлюбленного, тем самым заслужив ненависть Бонфуа на долгие годы. А ведь Керкланд не хотел этого. Он просто хотел показать, насколько он стал силен… И что братик Франция может со спокойной душой смотреть на противоположный берег Ла-Манша, не беспокоясь о своем бывшем воспитаннике. Что он уже вырос и больше не тот плаксивый мальчик, боящийся остаться один. Нет, он просто знал, что даже если весь мир отвернется от него, Бонфуа всегда будет с ним. Ведь он обещал… Разлив горячую воду по кружкам, окунув в них пакетики и, поставив все на оловянный поднос, англичанин направился в гостиную. Там, разместив все на кофейном столике, Артур отхлебнул чаю и слегка толкнул спящего француза. Тот в последнее время выглядел не лучшим образом. Огромные синие круги под глазами, все тело было в синяках и кровоподтеках, некогда блестящие, как дневное солнце, волосы потускнели, словно утратили свою яркость. Рубашка, как и брюки, висели на владельце мешком, он очень исхудал, почти отказываясь от пищи. Было не до этого. Только временами присосавшись к бутылке с вином, Бонфуа удовлетворял свою жажду. Да, Германия неслабо потрепал его, стараясь сломать волю жалкого француза. Британия пытался помочь, чем мог. Выводил дивизии, пусть и малое количество, больше Черчилль ему не позволял. Тогда Артур попросил лично помогать вечному противнику и самому участвовать в сражениях. Немного поколебавшись, ему разрешили. Хотя он отправился бы, даже если ему это не позволили. — Франциск, вставай, чай готов, — прошептал англичанин, в очередной раз толкая хозяина дома. Тот слегка поморщился и приоткрыл сонные веки. – Хватит дрыхнуть, виносос. Должен же ты хоть что-то кроме вина принимать! — Да… Спасибо, — Франция приподнялся, зачесав мешающие волосы на бок. Взяв в дрожащие руки чашку и, насыпав себе ровно две ложечки сахара, выпил все залпом. — Эх, это тебе не алкоголь, не надо его так пить, — нахмурился Англия. Такое неуважение к напитку он стерпеть был не в состоянии. Затем мягко добавил. – Как себя чувствуешь? — Бывало и похуже… — Бонфуа поставил кружку на стол, Артур последовал его примеру. После чего присел на край дивана и, схватив руку француза, отчего тот начал возмущаться, провел ею по своему лицу. – Э-эй… ты чего надумал-то?! — Хочу, чтобы ты вытер мои слезы, как всегда делал в детстве… — только сейчас один из «Bad Trio Friends» заметил, что на глазах Керкланда были слезы. Смотря на истощенного союзника, Британия не мог спокойно на это реагировать. Поэтому решил не сдерживать себя. – Франциск… я боюсь… — Чего ты боишься, Арти? – спросил Франц, попутно вытирая влажные глаза цвета изумрудов. – Я ведь всегда буду рядом… — Вот этого и боюсь! Вдруг с тобой что-нибудь случится! Этот Крауц не пощадит тебя, понимаешь?! Ведь…я не смогу без тебя и дня прожить… Я… люблю тебя. — Англия… — Бонфуа неожиданно рассмеялся во весь голос, заставляя англичанина покраснеть до ушей. – Боже… ха-ха! И вот за все время, что мы были вместе, ты сказал мне это только сейчас! Дурачок, ха-ха! — Н-не смейся надо мной! – Артур занервничал. — Ладно-ладно… Тогда, если ты меня любишь, то выслушаешь меня и сделаешь все, как я тебе скажу, — не получив ответа, француз продолжил. – Артур… давай расстанемся? — Что?! Ты чего удумал, винная морда?! – Британия начал было брыкаться, но чья-то теплая рука легким движением остановила его. — Успокойся, глупый ребенок. Ты же обещал выслушать меня… — Ничего я не обещал! — Прошу тебя. Пожалуйста, выслушай. Керкланду пришлось угомониться. — Спасибо… Я не говорю расстаться насовсем. Лишь на время войны. Если кто-то узнает о наших отношениях, например, Германия, он обязательно использует это в своих целях, я уверен. И именно на время этой неразберихи в мире, я прошу тебя временно прервать наши отношения. Пожалуйста, Арти. Ради нашего с тобой будущего… — И ты думаешь, я соглашусь? И в какого идиота я умудрился влюбиться… — со стороны англичанина прошелся нервный смешок. – Если ты так хочешь, ладно. Да вали хоть на все четыре стороны! Лишь бы мои глаза тебя не видели! Но учти, после войны купишь себе кровать побольше. — Конечно, — грустно улыбнулся Франц. – Все это скоро кончится, Арти… Обещаю… На следующий день французское правительство отклонило предложение Черчилля о взаимной помощи Франции и Великобритании, а двадцать второго июня Англия узнал, что Франциск сам подписал акт о капитуляции. Внешне он оставался той же грозной Британской империей, но глубоко-глубоко, в душе, плакал маленький белокурый мальчик, слишком бледный для своего возраста. Обхватив себя руками, словно ему было холодно, он шептал одни и те же слова. — Братик Франция… Вернись… Без тебя маленького принца не будет и он никогда не станет сильным… Без тебя меня опять изобьет и отругает Шотландия…Без тебя я снова буду одинок… Братик Франция, вернись!