Синтимия

Sweet dreams are made of this, who am i to disagree?

А вы когда-нибудь достигали невероятной, кажется, безумной точки для человека? Тогда, когда, кажется, что в ваш кровоток влили огромную дозу счастья, настолько большую, что будто кровь искрится внутри вас, мечтая вырваться наружу и запеть? Когда все твои проблемы, все ссоры, истерии и внешние раздражители будто бы не касаются тебя, словно ты в прочной капсуле, которая защищает тебя от всех невзгод мира? Нет? А я достигала и достигаю каждый раз стоит мне закрыть глаза. И я оказываюсь в своем мире, мире, недоступном для меня. Ты вызывал во мне иступленные чувства. Все они сплетались так тесно друг с другом в моей груди, принося с собой почти ощущения невиданной эйфории, счастья, которые разливались в каждый атом моего тела, прилив необъяснимой нежности стоило лишь на тебя взглянуть. Смотря на тебя, я чувствовала удовлетворение, слегка садистское упоение своей власти над тобой. Мне больше было не о чем мечтать, не чего желать, не к чему стремиться — ведь на мгновение мне показалось, что я ощущаю в сердце, бьющемся так близко от моего, те же самые чувства. Я знала, но боялась понять, что ошибаюсь. Больше всего пугала темнота, что зарождалась во мне, когда ты вернулся в семью. Много воды утекло с того дня, когда мы последний раз виделись. Я почти забыла тебя, было сложно думать о чем-либо другом кроме как необузданной жажды крови, которая разрывала меня на куски изнутри. Но ты вернулся, и мне показалось, лишь на миг, что я свободна. Ты – моя жажда. Лишь ты один вызывал во мне чувство голода, рядом с тобой казалось, что мне и вовсе не нужна кровь. Я нуждалась в тебе одном. И я получала тебя с полна – стоило закрыть глаза. Две минуты назад я сидела на влажной от недавнего дождя траве, выпутывая из своих длинных волос сухие листья деревьев, мои пальцы ловко распускали растрепанную косу и волосы почти белокурой лавиной падали мне на плечи и струились вдоль по телу подобно живым змеям. Я испуганно смотрела на лживую гладь воды ручья, рассматривая свое белое нездорово белое лицо: мои глаза были угольно-черные, они кошмарными страшными дырами зияли на моем лице, которые вне всяких сомнений могли засосать в ад, стоило в них только взглянуть, под ними залегли иссине-фиолетовые круги, нарисованные голодом, мои скулы заострились подобно как у мертвеца, а рот был приоткрыт и по нему скользила едва заметная ухмылка, оголяя белоснежные смертоносные клыки. Мне было страшно смотреть на себя, на секунду я даже позволила себе усомниться, я ли это. Смотрю ли я на себя в отражении ручья или же это просто разыгралась моя фантазия. Но, увы. В моей памяти остро всплывал из раза в раз отрывок моей жизни, где я лежу мертвая у костра, и на груди моей сияет свежая рана от клинка, и кровь, стекающая вокруг моего тела. Я помнила эту боль, ни с чем несравнимую, казалось, что такой силы боли просто не существует, казалось, что на меня разом свалился вагон всех пыток мира. И потом по моему лицу стали расходиться растрескивающие нежную кожу черные, словно черви вены. И агония моей боли поглотила меня. И я поняла, что мое сердце уже больше не принадлежит мне. Сердце Ребекки утихло навеки. Моя одежда представляла собой лохмотья, что тряпками висели на моей фигуре и не было понятно, что это было раньше, так много крови, столько грязи на них. Хотелось сорвать с себя все это и кожу заодно. Мгновение и я сама не поняла, как мои веки плотно сомкнулись, затуманивая рассвет, и я ничком упала на покрытую палой листвой землю, бессильно всплеснув руками, будто бы умирала. Но об этом даже не стоит и мечтать. Косые лучи вечернего солнца золотят мои распущенные волосы, над тщательно прорисованным горизонтом раскинулся весь мир, заключенный в белые воздушные перья облаков, легкий ветерок трепал подол моей юбки, мешая моим шагам, серо-малахитовые гривы деревьев спускались до самой кромки воды, купая свои тонкие ветви. Пышная юбка моего платья мягко шелестела у меня под ногами, опутывая мои голые лодыжки и цепляясь тонкой тканью за маленькие пальчики моих ног. Легко спрыгивая с ветви дерева, я как-то не человечески грациозно ступаю на землю, придерживая воздушный шлейф своего платья. И чувствуя, как тепла раскаленная трава под босыми ногами. Я тянусь рукой к шнуровке струящегося от груди платья, что слегка намокло и прилипло к моему телу, выделяя его изгибы. Ласковые руки, пробежав по плечам, помогают не спеша стянуть рукав моего одеяния вниз и я ощущаю мягкие губы на моем оголившемся плече. Мои волосы блестящий золотом волной сплыли с моего плеча и почти коснулись его оголенной груди. - Я скучал по тебе, - слышится нежный и такой любимый голос. Я разворачиваюсь в его объятиях и тону в его глазах. Попадаю в плен его бархатных прекрасных глаз. Он стоит передо мной, высокий, изящно сложенный с безукоризненной осанкой. Растрепанные буйным ветром темные волосы мягкими прядями падают на бледное необыкновенно красивое лицо с безупречными пропорциями и если бы не сверкавшие в его темных глазах искры задорной веселости, словно освещавшие его аристократично-надменные черты и задорная ухмылка на изящных контурах губ он казался бы мне ожившей мраморной статуей. Но он реален, он прекрасен и он мой. Его пальцы касаются моей щеки, скользят вниз, выписывая на коже нежные узоры. Я закрываю глаза и плыву по волнам всепоглощающего удовольствия, вызванного его прикосновением. А затем обнимаю его за шею и, запустив пальцы в мягкие темно-русые волосы, притягиваю к своему лицу и целую в губы, нежно, страстно и так, словно моя жизнь зависит от этого поцелуя. А он сильнее прижимает меня к себе, беря мое лицо в плен своих рук, и я слышу стон, слетевший с его невероятных губ: - Ребекка, никогда больше не оставляй меня… Я прерываю поцелуй и легонько смеюсь, не переставая ни секунду смотреть на любимого: - Кол, меня не было всего каких-то несколько часов. - Для меня они показались вечностью, - отвечает он и подхватывая меня на руки, начинает кружить. И из моего горла вырывается заливистый смех, который смешивается с симфонией звуков леса. Я сильнее обхватываю парня за шею и прижимаюсь щекой к его груди. Слышу его сердцебиение и мне, кажется, что его сердце выстукивает мелодию моего имени. Он в моем кровотоке, в моем дыхании, в каждой частичке меня. Я тянусь к нему все сильнее, жмусь к нему так сильно, как только могу. Лишь бы продлить контакт, лишь бы врасти в него каждой клеткой, атомом, каждой частичкой себя, слиться с ним воедино и навсегда остаться в нем. Он аккуратно ставит меня обратно на землю, продолжая держать сильной рукой за талию, помогая мне удерживать вертикальное положение. - Я люблю тебя, Кол, - тихо-тихо на выдохе шепчу я, и ветер закружил мои слова подобно желтым листьям, похожих на диковинных бабочек по поляне. Ветка скрипнула под моими ногами, когда я поднялась на цыпочки, преодолев разделяющий нас крохотный шажок и обвила руками его шею. Ветер несся по пустынной лесной поляне, объятой мягким заходящим светом солнца, он переплетал наши волосы, обнимал наши фигуры и вспыхивал песком на наших соприкоснувшихся губах. Я делаю вдох и чувствую колкий песок на языке. От его губ бросает в дрожь, от его рук, что стягивают с меня платье, скользнувшее мягкими складками к моим ногам - вдоль моего позвоночника бежит стайка предательских мурашек. Неуловимым движением скользнув на землю, я тяну его за собой, замечая, что он уже обнажен, как и я. Кол нависает надо мной, разводит мои ноги в стороны, толкаясь в меня. Утыкается влажными губами во впадинку на моей шее, и я чувствую задыхающуюся улыбку на своей коже. Наши тела сплелись воедино иступленным экстазом, мои губы разорвались неумолимым стоном. И я больше не осознавала себя в этом пылающим предсумеречном безумии, в своем абсолютном счастье. - Ребекка, – до меня доносится знакомый голос. Я поднимаю взгляд и вижу лицо своего брата, Ника. – мы приехали, сестрица. Я хлопаю глазами и осознание реальности хлестнуло меня по щеке, я понимаю, что сижу с Ником в изящном черном фиакре и еду по берегу Роны через Лион по направлению к площади Белькур. Мой взгляд упал на текучую юбку моего вечернего платья кремового цвета, что струилась до самого черного бархата, которым был устлан пол кареты. На мои плечи было накинуто меховое манто, так как на улице была зима. - Я уснула? – спрашиваю я, прикрывая лицо роскошным веером из белоснежных страусовых перьев, в надежде скрыть слезы, что подступили к уголкам глаз. - Ненадолго.