Крылья

Royz - Hi Kishi Hana (緋岸花)

POV Субару.       Эта неделя, этот месяц, этот год… Они замкнуты в круг повторяющихся событий – выступления, репетиции, интервью – словно одну и ту же запись зациклили на повторе, и не меняется ничего, кроме декораций. Не меняется и моё желание. Слишком неправильное, чтобы делиться им с кем-то. Слишком неправильное чтобы просто существовать хотя бы в мечтах. Но… Я не могу ничего с собой поделать. Это превыше моих сил, выдержки и здравого смысла, где-то на уровне животных инстинктов, мной завладевает единственное чувство – потребность ощущать Его рядом. Ближе тех пары метров, что разделяют нас на сцене. Ближе тех легких объятий, что я смею подарить ему во время фотосетов. Я хочу обладать им полностью, выйдя за рамки обычного фансервиса и игры.       И это один из немногих случаев, а если быть точнее – единственный, когда мне хочется не раздевать, а одевать желанного мне человека. Да… Моё воображение, то и дело рисует хорошенько затянутый корсет на его шикарной вечно открытой талии… Талии! Которой может позавидовать любая девушка, но… что мне до девушек, если я дышать забываю не от вида груди, размера эдак второго-третьего, а от совершенно плоского тела своего согруппника.       Тела, которое всё ещё скрывает от меня сценический наряд. Обидно. Но, несмотря на то, что остальные уже отправились в бар, где мы договаривались посидеть после концерта, я не спешу. Делаю вид, что вожусь с остатками макияжа, а сам, конечно же, отдаю всё своё внимание гитаристу.       Как всегда, наряд Куина самый изощренный – шнурованный топ, пиджак, тысяча вязочек, которые, будь моя воля, я бы просто порвал, освобождая желанное тело от невыносимого плена тряпок. Злит, что вся эта сценическая бессмыслица идёт ему, получше любого костюма, подчёркивает всё то, что сводит меня с ума. И особенно невыносимым кажется видеть эти крылья, концы которых, так соблазнительно выглядывают из под короткого верха одежды. Крылья… их изысканные изгибы для меня, как красная тряпка для быка, манящие контуры перьев, прорисованные до такой степени, что вглядываясь, начинаешь забывать, что это всего лишь татуировка. Слишком объёмно, слишком детально, слишком маняще… Моё сердце сводит томительная истома, когда этот тёмный рисунок оживает от каждого движения парня, слегка вздымается и вновь оседает от его дыхания.       Я схожу с ума от всего, что норовят надеть на него наши дизайнеры, но стоит ему появиться передо мной в уже обычных тёмных брюках и белой свободной рубашке с длинным рукавом, как я понимаю, что буду желать его вечно, будь он одет даже в монашескую рясу… От столь неожиданной фантазии ноги подкашиваются слишком резко, едва сдерживаю стон, превращая его в тихий скулёж, и сползаю по стеночке, оседая на пол. - Субару, тебе плохо? – Подходит ко мне с самым невинным видом, собирая волосы в хвост, отчего его длинная шея оказывается в моём полном обозрении. В глазах его есть что-то, что он пытается выдать за беспокойство, но мне так сложно верить ему… Я всё чаще задумываюсь, что он всё знает - догадался по моим неприкрытым взглядам на него, по долгому зависанию на месте, когда он будто бы невзначай, проходит мимо, обнажённый наполовину… Потягивается, поднимая руки вверх, и от этого рубашка слишком задирается, что вместе с низкой посадкой брюк, даёт ещё один шанс лицезреть его оголенную кожу, небольшой приоткрытый участок живота, но уже от него я брежу. Помешательство, изысканные изгибы которого, просто предназначены для того чтобы их касались, чтобы их целовали… - Эй, Субару! – Перестаю витать в облаках, потому как Куина нагибается ко мне, щёлкает пальцами прямо перед носом и смеётся, когда я смотрю на него растеряно, пытаясь сконцентрировать взгляд и на руке, и на его улыбке, одновременно. – Переутомился, наверное. – Изрекает он, скорее для самого себя, чем обращаясь ко мне, и я киваю, всё также плохо соображая, а он помогает мне подняться и отстраняется. Я уже вижу, представляю, как эти крылья, как эта спина, будет изгибаться под лаской даримой мной, только мной… - Да, устал немного. – Как-то запоздало отвечаю, на что он быстро согласно кивает, веря на слово, а может, я и правда выгляжу настолько измученным. Вот только подозревает ли он, что измучен я не толпой фанаток, а им одним? Решаю попытать удачу, и поднимаю на него один из самых умоляющих взглядов, из тех, на какие вообще способен. – Поехали ко мне? Посидим, выпьем без всей этой шумной кампании, без подколов Томои? - Я не против! – Его полуминутные раздумья тянутся для меня едва ли не вечность, и стоит ему кивнуть, в знак согласия, как я едва сдерживаю облегчённый выдох. И что бы я делал, не согласись он? Наверно, тут бы и завалил его… А потом, взвалил на плечо и, всё-таки, унёс к себе домой. Последнее совместное взвешивание служит лучшим доказательством того, что уволочь эту пушинку не составит особого труда.       Но он согласен, и первым спешит прочь. Он согласен только на совместную пьянку у меня дома, пока что только на это – но не стоит торопить события – наставляю сам себя, едва не потирая руки в предвкушении. А он, как ни в чём не бывало, ловит такси, называет мой адрес, да и вообще ведёт себя так, будто бы я к нему в гости еду, а не наоборот.       Удачно расположенный напротив моего дома круглосуточный магазин служит нашим пристанищем минут на пятнадцать, на которые затягивается поиск чего-то особенно вкусненького. Доверяюсь его выбору полностью, и, через какое-то время, уже покорно несу пакеты с различными шуршаще-звенящими покупками. В свои же обязанности, идущий налегке Куина, записывает открывание передо мной дверей подъезда и лифта, а уже у двери квартиры возникает небольшая пауза. - Подержишь? – Протягиваю ему свою ношу, опасаясь, что если я рискну поставить это на пол, то содержимое неплохо забитых пакетов раскатиться по площадке быстрее, чем я достану ключи. - Не-не! Мне нельзя таскать тяжести! – Рьяно отмахивается от моего предложения, и скользит мне за спину. – Сам открою. - Но ключ… - Поспешно прикусываю нижнюю губу, сдерживая стон, когда его руки обвивают меня, скользят по груди и ниже. Запоздало понимаю, что он, всего лишь, занимается поисками ключа, и едва не роняю пакеты на пол, понимая, что ключи находятся… - Ниже… - Я уже понял. – Отмечает слегка недовольно, пройдясь уже по всем карманам сверху, и спокойно соскальзывая ниже, запускает пальцы в узкий карман джинс. Лязг его браслетов о металлические вставки моего ремня отдаётся где-то в мозгу, если не руша его, то точно оглушая. После того как искомый предмет оказывается в руках Куина и он уже борется с замком в двери, я ещё какое-то время стою не дыша и ощущая, его прикосновения, такие уверенные и осторожные в тоже время. – Ты ведь не против, если я первым приму душ? Ну, я так и думал, что не против.       Пользуется моим замешательством и первым скрывается за нужной дверью, а я, наверно, должен быть зол на него, за эту наглость, но вместо этого, я схожу с ума даже от неё, от этого хозяйского поведения в моей квартире. Пусть – мне не жалко, будь моя воля, я бы настоял на переселении этого чуда с фиолетовыми волосами к себе. Вот только как он воспримет это недвусмысленное предложение остаётся загадкой. Мы столько времени знакомы, а я до сих пор не знаю, о предпочтениях своего согруппника. И не сказать, что он был скрытен, просто не наблюдалось рядом с ним никого и никогда… - Субару! Я забыл полотенце! – От этого голоса, сквозь шум воды, я едва не роняю бутылку пива, которую в это же время пытался убрать в холодильник, а вот сердце, падающее куда-то на дно живота, удержать, так просто, не удаётся. - Се… Сейчас… - Наспех заталкиваю последние покупки в холодильник и не своими ногами бреду в спальню. - Что? Тебя не слышно! – Сейчас я и сам себя с трудом слышу из-за слишком грохочущего, всё там же, на дне живота, сердца. Беру первое попавшееся полотенце и останавливаюсь у двери, размышляя как же поступить дальше. - Я… - Голос срывается, прокашливаюсь и уже более уверенно договариваю. - Я оставлю его здесь. - Ну, зачем же? – Неожиданно распахнувшаяся дверь, и я пойман за руку. Хитрый прищур, и тёмные намокшие пряди, налипшие на обнажённую грудь. – Ты мог бы присоединиться сейчас. Да, и полотенца, как раз, два захватил. - Кивает в сторону свёрнутой стопочки ткани в моей руке, и я тоже замечаю, что полотенца в спешке оказалось два.       Его влажная рука, всё ещё продолжает несильно сжимать мою кисть, но мне кажется, это прикосновение клеймит меня, прожигает до самых костей. И отстраниться нет сил, наверное, я сплю, а потому Куина столь решителен – только это может объяснить то, с какой непринуждённостью он практически затаскивает меня ошарашенного в ванную и начинает раздевать, прикрывая дверь за мной. Полотенца, выпавшие из рук, так и остаются лежать в коридоре, забытые за ненадобностью. И это невыносимо – видеть его, обнажённого, раздевающего меня увлечённо, стоящего так близко, что ему наверняка неудобно избавлять меня от одежды, но он всё равно не отходит, трётся об меня бёдрами… Это невозможно не воспринимать, как намёк, разрешение.       И я, ещё час назад опасавшийся, что он не поймёт моего помешательства – оттолкнёт, засмеётся, но никак не ответит взаимностью, подаюсь вперёд, чтобы поцеловать его так страстно, как давно мечтал. А он замирает на мгновение, оставляя последнюю пуговичку рубашки так и не расстёгнутой, усмехается мне в губы и приоткрывает рот, впуская меня дальше, позволяя делать то, что уже давно было так желанно.       Удивляться этой покорности я буду позже, а пока, подхватываю его настрой, притягиваю ближе к себе, обнимая за талию обоими руками, и от ощущения нежности этой кожи кругом идёт голова. Оступаюсь, в попытке поменять нас ролями, и прижать его к стене – пол скользкий от воды, служит причиной нашего совместного падения в ванную, наполненную до краёв. Секунды полёта, прежде чем мы, поднимаем брызги и пену, практически до потолка, и этого времени оказывается достаточно, чтобы подумать минимум о двух вещах – Куина неплохо всё рассчитал и меня это нехило заводит. Вода, на какие-то мгновения, накрывает нас с головой, а после, я обнаруживаю себя сидящим на бёдрах парня. То, что на мне лишь одно бельё тоже можно считать его заслугой – я даже не успел заметить, в какой момент его ловкие ручки освободили меня от джинс.       Нужно что-то сказать, наверное, но я не способен сейчас и пары слов-то связать во что-либо осмысленное, а потому просто тянусь за новым поцелуем, убеждаясь, что мне это всё не снится. И Куина вполне устраивает такой ход событий, он жадно принимает даримые мной поцелуи, отвечает на них, но придерживается слегка уступающей позиции, позволяя, даже в поцелуе лидировать мне, и это не может не тешить моё самолюбие. Откидывает голову назад, позволяя мне перейти на шею. Слегка прикусываю кожу над сладко бьющейся жилкой, и спускаюсь ниже, к ключицам, не пропуская ни единого участка, изучая при этом пальцами рельеф рёбер, чувствуя, как учащённо стучит под где-то ними сердце, совсем под стать моему. И только ерзание его бёдер, слегка напрягает, потому как заметно возросшее возбуждение, вполне ощутимо трётся о мои ягодицы, что не может не заставить паниковать. Покорность покорностью, но кто знает, насколько её хватит у Куина, прежде чем он захочет перейти к более решительным действиям, а потому, чтобы не испытывать судьбу, отстраняюсь, на что слышу обиженный всхлип согруппника.       Помедлив лишь одно мгновение, погружаю руку, под воду, накрывая ей возбуждение Куина, слегка сдавливая пульсирующую головку. Шипит и толкается в ладонь несдержанно, а я, кажется, открываю в себе повадки садиста, потому как, пару раз проведя по всей длине налившегося кровью органа, отстраняюсь, выбираясь из ванной полностью. - Не здесь. - Скидываю с себя бельё, которое трётся о моё не меньшее возбуждение, вызывая раздражение от недостаточности этих касаний, и иду в спальню, бросая взгляд на покорно выбирающегося следом за мной друга.       Проигнорировав полотенца на полу, направляюсь туда, где моя фантазия уже не раз рисовала образ согруппника, покорно раскинувшегося в ворохе смятых одеял. Вот только пройти даже половину пути становится невозможно, после того, как меня за пару шагов настигает Куина, и разворачивает лицом к себе. В его глазах плещется гнев вперемешку с желанием – смесь, приводящая меня в восторг без возможности нормально дышать. И далее, наше перемещение - хаотичные поцелуи и объятия, прижатия друг друга к стенам коридора то тут, то там, остаются мокрыми следами несдержанной страсти. И в этом жаре, съедающем нас столь взаимно, добраться дальше, чем до дивана гостиной попросту невозможно. Опрокидываю его на мягкую поверхность и нетерпеливо переворачиваю, заставляя принять весьма заманчивую позу, но даже худощавые бёдра парня сейчас не так привлекают моё внимание, как крылья, которые мне позволяют сейчас видеть так близко.       Куина замирает, покорно. Смотрит на меня через плечо, немо вопрошая, а я не могу отвести взгляда от рисунка, и руки сами тянуться к его линиям, словно бы высеченным на белой как мрамор коже. И он вновь едва слышно усмехается, терпеливо дожидаясь, когда я налюбуюсь этой невообразимой неземной красотой.       Не удерживаясь, скольжу языком по пояснице и выше, к крыльям, касаясь их влажно, заставляя Куина выстанывать моё имя, теряя последние крохи самообладания. И хрипловатые нотки его голоса, сейчас кажутся просто божественным, сводящим с ума звуком, повторения которого, хочется услышать вновь. Касаюсь изнывающей плоти гитариста одной рукой, и наградой мне служит его несдержанный вскрик, тонущий в стоне, нарастающем вместе с движениями моей руки. Пальцы второй, свободной, подношу к его губам, шепчущим между стонами что-то о моей безжалостности, и он тут же вбирает их в себя, жадно посасывая и обильно смачивая слюной. От того, что он умудряется творить языком, есть опасение кончить раньше времени, а потому высвобождаю пальцы из этой старательно имитируемой им узости, и полностью возвращаюсь в положение позади него.       Слегка замедляю ласку, концентрируя своё внимание на руке, скользящей меж ягодиц, массирую колечко мышц какое-то время, прежде чем, наконец, проникнуть в узость тела, но вместо болезненного вздоха, вскрика или чего-то подобного, в этот момент ожидаемого, я слышу томный стон, слетающий с губ Куина. Нетерпеливо ведёт бёдрами, насаживаясь всё сильнее, чем ввергает меня в лёгкое замешательство. - Куина? – Осторожно, возвращаю его на землю, явно ушедшего уже куда-то в пучины удовольствия, и специально наблюдаю за изменениями не его лице в момент добавления второго пальца. Слегка опускает голову, тяжело дыша, но улыбка с его губ не пропадает. Сказать что я удивлён, значит передать лишь малую долю моих чувств. – И чего я ещё о тебе не знаю?       Стонет тихонько, но не отвечает, продолжая самостоятельно подстраиваться под желанный для него темп, настолько самозабвенно, что я вынужден выскользнуть из него полностью, лишь он, наконец, обратил на меня внимание. Неужели, невинный Куина – а именно таковым я его видел до сего момента в плане однополых отношений, уже не впервой заниматься таким? Неужели, у него уже был парень до меня?! - Я… Просто… - Задыхается от возмущения моими действиями, или же от возбуждения, шкалящего у него ещё в большей мере, даже чем у меня. – Мне было интересно… А тебя пока дождёшься… Вот, я сам и… - Плохой мальчик. – Тяну певуче, на что он оборачивается полностью, затягивает в поцелуй, и уже хочет было оседлать мои бёдра самостоятельно, но я его останавливаю, возвращая в исходное положение. – Только так, и никак иначе… - Мурлычу, и прохожусь коготками по моему фетишу, в ответ по коже проходит едва заметная дрожь.       Стонет, прогибаясь в спине мне на встречу, чем вызывает одобрительную улыбку. Я уже давно знаю, как именно хочу касаться его тела, знаю, что должен делать, чтобы доставить ему удовольствие. Фантазия, не одну ночь мучила меня бессонницей, заставляя представлять всё до каждой мелочи, но я и представить не мог что в реальности, это окажется в тысячу раз слаще, и приятнее. - Не тяни… Я не могу больше… - Он так сексуально задыхается, что я просто не могу перечить его мольбам. - Ну, если ты так настаиваешь… - Шепчу ему куда-то в шею, склоняясь над подрагивающим от возбуждения телом, и понемногу вхожу в него. Сантиметр за сантиметром, вырывая из груди Куина блаженные возгласы и погружаясь в с ума сводящую узость и жар его тела. Заставляю себя замедлиться и подождать, когда в этих стонах, всё-таки, проскальзывает один болезненный. Позволяю ему привыкнуть к ощущениям, явно не сравнимым с тем баловством, коим он занимался в одиночестве. - Не останавливайся. – В судорожном выдохе, его слова становятся чем-то материальным, подталкивающим меня к продолжению начатого, заставляющим снова и снова входить в него, стараясь проникнуть как можно дальше. Шипит от боли, но насаживается сам, не позволяя отстраниться. - Мазохист… - Произношу не своим голосом, продолжая вычерчивать на его спине контур будоражащей моё воображение картинки. И, наверное, впервые с момента появления Куина в группе, понимаю насколько же я прав – это тату, весь пирсинг, да и поведение сейчас… Мазохист – это лучшее определяющее его слово. И он кратко смеётся, слыша его, и ничуть не отрицая моей догадки, выгибается так, что моё сердце останавливается и продолжает биться уже в ином невообразимо быстром темпе, будто подстраиваясь под наши общие слитные движения.       И в этой грязной порочности всё, кажется, меняет свои места, верх и низ, чёрное и белое, плохое и хорошее, я совершенно не чувствую стыда или чего-то иного, что могло бы помешать отдаться этому наслаждению в полной мере. Движения. Краткие вдохи. Рваные выдохи. Перед глазами всё плывёт, и в слабом освещении взгляд концентрируется лишь на крыльях, которые будто бы приобретают форму и объём, оживают в бесконечном танце страсти и желания обладать этим телом.       Вскрикивает, в момент особенно яркого блаженства, а я запускаю когти в его поясницу, чувствуя как с силой, сжимаются его мышцы. Зацеловываю позвонки, поднимаясь по ним губами всё выше. Ещё пара толчков и рычу гортанно, замирая, сжимая его бока до синяков, на пике удовольствия, но даже от этого он стонет, как от самой сладкой ласки, которую мог бы получить. - Мазохист. – Тяну певуче своё новое открытие вновь, выскальзывая и устраиваясь рядом с тяжело дышащим парнем. На что он лишь многозначительно хмыкает, довольно оглядывая меня. Столько нужно спросить у него, столько узнать, но… так лень сейчас что-либо говорить, лень даже думать о подобном, а потому просто улыбаюсь ему и ложу руку на крылья – виновные во всём произошедшем.