В одном замке...

Светлое и чистое утро снова опустилось на мир, радуя людей, животных и всякую растительность. Тихо ступая босыми, тёплыми ещё после постели, ступнями по холодному каменному полу, девушка подошла к окну, чтобы распахнуть шторы и впустить в свою спальню новый день. Человек, который бы сказал, что девушка некрасива, солгал бы. Но и человек, сказавший, что девушка отличается красотой, тоже бы оказался лгуном. Нет, она не была ни небесно красивой, ни ужасно уродливой. Волнистые волосы насыщенного золотого цвета, длинной до поясницы, были единственной частью тела, которая нравилась самой девушке. В остальном к своему внешнему облику девушка относилась более чем критично. Ей не нравились её глаза, не большие и не маленькие, не отличающиеся особой выразительностью, серые, как цвет пасмурного неба. Пасмурное небо девушка любила, свои глаза – нет. Нос, с почти незаметной, небольшой переносицей, казался ей больше, чем есть на самом деле, хотя особых претензий к нему у девушки не было. Округлая форма лица не нравилась девушке просто так, из-за других представлений о красоте. Девушке хотелось бы быть обладательницей высоких скул и величественных черт лица, сразу показывающих её аристократическое происхождение, но природа решила иначе, и наградила девушку просто милым личиком и округлым подбородком. Тело её было таким, каким и положено быть телу девушки восемнадцати лет. Её звали Хельга. Она была единственной оставшейся из рода Тэль. Радостно встретив новый день и, поглядев несколько минут на светлое небо, Хельга надела наряд, уже приготовленный служанкой для неё и вышла из опочивальни. Пройдя по шикарным коридорам, которые встречаются только в очень дорогих замках, Хель вышла в зал для трапезы, в котором её уже ждала служанка Марта. Этот зал мог похвастаться огромными окнами, которые пропускали в зал огромное количество света, лепным потолком, на котором находилась люстра со свечами, сделанная на заказ, украшенная большим количеством драгоценных камней: алмазами и хрусталём. Длинный стол, находящийся в середине зала был рассчитан на огромную семью и, хотя семьи как таковой у Хельги уже не было, она никогда не сидела за ним одна. Её слуги всегда ели рядом с ней за одним столом. - Доброе утро, госпожа, - улыбнулась Марта, низенькая пухлая женщина, средних лет, с чёрными кучерявыми волосами, которые были сейчас убраны в пучок, вытирая руки о передник, и с обожанием глядя на свою госпожу. – Вы изволите завтракать сейчас? - Нет, Марта… - Хель улыбнулась женщине в ответ, водя ногой по мраморным плитам пола. – Я пока не голодна… Взгляд девушки начал блуждать по залу, иногда переключаясь на женщину, улыбка не сходила с лица Хель. - У Вас сегодня хорошее настроение? – поинтересовалась служанка, заметив улыбку госпожи. - Да, Марта, - снова просияла Хель. – Сегодня я люблю весь мир! В порыве чувств Хельга обняла служанку, которая уже привыкла к самым разным проявлениям эмоций девушки, и отошла к окну, глядя на большое озеро, окружённое густым, нетронутым людьми, лесом. Дивные пейзажи открывались почти из всех окон этого замка. - А как там моя подруга, Николь? – вдруг погрустнела девушка. – Ей всё ещё плохо? - Да, госпожа… - Марта опустила взгляд вниз, враз приняв грустный вид. – Наш лекарь думает, что она проживёт ещё максимум четыре дня, а после отправится к лучшим небесам… - Четыре дня… - прошептала юная госпожа, прикасаясь пальцами к губам. – Это так мало… я так надеялась, что она будет жить дольше… Служанка не ответила ничего. - Мне будет не хватать её… - пробормотала девушка. – Она была такой хорошей подругой… - Хель посмотрела на служанку, потом перевела взгляд на зеркало, в позолоченной раме, и решительно произнесла. – Я должна навестить её. Марта, прикажи всем, чтобы они не заходили к моей подруге в опочивальню. Я попытаюсь поддержать её, перед последним путём. Служанка кивнула и сразу же умчалась из зала, сообщать всем о том, что юная госпожа идёт к своей подруге. А Хель тем временем, не спеша, снова шла по коридорам, иногда останавливаясь и глядя на картины, на которых были изображены её предки, иногда ускоряя шаг. Остановившись перед массивной деревянной дверью, с огромным железным замком, девушка достала из складок своей одежды ключ и вошла, отворив дверь. Николь, пятнадцатилетняя девчушка со светло-рыжими волосами и россыпью веснушек по всему лицу, полулежала-полусидела на большой кровати, застеленной чёрными простынями, хмуро и со странным страхом разглядывая комнату. На лице девчушки кое-где запеклась кровь, а на плечах, которые белая ночнушка не закрывала, можно было увидеть огромные синяки. - Николь… - тихо позвала Хель рыжую. – Тебе плохо? Девчушка повернула голову на голос. В её глаза отразился страх. Она хотела закричать, но не смогла – голос был сорван ещё несколько дней назад. - Не бойся,… не бойся, - попросила Хельга, ближе подходя к Николь. Девчушка в ответ только хрипела. Хельга села рядом с ней на кровать, одной рукой приобняв девушку так, что та не смогла бы отодвинуться, если бы захотела. – Знаешь, лекарь говорит, что ты проживёшь самое большее – четыре дня. – В глазах девчушки блеснули слёзы. – Я тоже ужасно расстроилась, когда узнала об этом… - понимающе протянула хозяйка замка. – Но ты же понимаешь, что я не дам тебе так просто умереть… Николь подняла на Хельгу полные отчаяния глаза. - Не…надо… - прохрипела она, с трудом выговаривая слова. - Надо, Николь… - улыбнулась Хель. – Ты ведь не первая, кто так говорит… И больше не обращая внимания на хрипы девчушки, которая хотел сказать что-то ещё, хозяйка замка подошла к большому деревянному, очень старому шкафу и достала оттуда большой нож, с удобной массивной ручкой. - Перевернись на живот, Николь… - улыбнувшись так мило, попросила Хельга. Девчушка попыталась ещё что-то шептать, но госпожа, не дождавшись исполнения её просьбы, сама грубо перевернула её на спину, уселась сверху на неё и разрезала ночную сорочку, обнажив белую спину девчушки. – Сейчас можешь расслабиться… - наклонившись к самому уху девчушки, прошептала Хель и прикоснулась острым лезвием ножа к коже Николь. Наточенный заранее нож гладко скользил по коже, оставляя за собой ярко-алые порезы, из которых сочилась тёплая, липкая кровь. Хельга любила её запах. Порез за порезом. Ровные, красивые линии пересекали спину девушки, образовывая узор, смысл которого был ясен только юной госпоже. Девчушка пыталась вырваться, слабо рыпаясь под девушкой, которая крепко прижала её к кровати, но для Хель ничего эти попытки не значили. Девчушка скребла дрожащими пальчиками по спинке кровати, задыхаясь от боли, но для Хельги это было не больше чем слабым жестом. - Знаешь, мне так жаль, что ты не можешь кричать…- пробормотала девушка, слезая со спины Николь, которая уже ничего не делала – только беззвучно плакала, кривя покрасневшее от боли лицо. – Ну… не плачь, глупая… сейчас всё закончится… Хельга наклонилась к самому лицу своей пленницы так, что их губы почти соприкасались, а Николь могла почувствовать дыхание своей мучительницы. - Вот почти и всё… не плачь… - девушка, улыбнувшись, своими губами прикоснулась к губам Николь, затянув её в глубокий, нежный поцелуй. Отстранившись от девчушки, Хельга ещё раз улыбнулась, глядя в глаза, пропитанные болью и отчаянием, и нанесла последний штрих – ударила ножом в спину девчушки. - Лекарь ошибался… - усмехнулась Хель. – Ты прожила меньше чем четыре дня…