***
Бродмурская больница, приземистое здание из красного кирпича, находилась в полутора часах езды к западу от Лондона. Она была одной из трех психиатрических лечебниц, находившихся в ведении Управления тюрем Ее Величества и служила домом таким выдающимся душегубам, как Йоркширский Потрошитель и Эксетерский Бомбист. И ее последним новым постояльцем стал Ричард Брук, он же Джим Мориарти. Шерлок не верил ни на мгновение, что Мориарти действительно покончил с собой, но у него не было времени убедиться наверняка, поэтому пришлось оставить «труп». А два года спустя, когда он сам восстал из мертвых, он заметил знакомый почерк в совершавшихся по всему Лондону преступлениях, и его подозрения подтвердились: Рич Брук был официально мертв, а вот Джим Мориарти — очень даже жив и снова жаждал внимания Шерлока. Арест Мориарти прошел так гладко, что это даже разочаровывало, и именно поэтому Шерлок не мог не вмешиваться. — Шерлок, Шерлок, Шерлок. Разве уже снова воскресенье? — пропел Мориарти, когда Шерлок вошел в комнату для посетителей. Их разделяло пуленепробиваемое стекло, и кресло Мориарти было приварено к полу. Его запястья и лодыжки были закованы в кандалы, тоже прикрепленные к полу стальными тросами. — Добрый день, — деловым тоном поздоровался Шерлок. Он отбросил в стороны полы своего пальто и сел. — Твои зрачки не так расширены, как в прошлом месяце. Тебе снизили дозу. Казалось почти оскорбительным, что Мориарти прикован, точно обычный преступник. Он и был преступником, конечно, но все же Преступником с большой буквы. Самым гениальным из всех, когда-либо живших. В таком месте, как Бродмур, полуголодный и свихнувшийся от наркотиков, он пропадал понапрасну. Мориарти наградил Шерлока медленной, вялой улыбкой. — Ты спрашиваешь или рассказываешь это мне? — На успокоительных ты был таким же буйным, как и без них, но они вызывали галлюцинации и вспышки насилия. Также у тебя развивается недостаток витамина D. Я поговорю с твоим адвокатом, чтобы тебе увеличили время прогулок во дворе. — Ха! — Мориарти рассмеялся и всплеснул скованными в запястьях руками. — Шерлок, ты — прееелесть! Я бы с удовольствием испортил тебя, будь у нас возможность уединиться. — Он облизнул губы, наклонился ближе и хрипло добавил: — Возможно, я испорчу тебя, когда выберусь отсюда. Он недавно кричал. Шерлок понял это по голосу. Вопил в своей камере, и, наверное, ухмылялся при этом. И его глаза сияли от головокружительного воодушевления при мысли, что охранники его боятся. — Ты отбываешь пожизненное заключение, — ответил Шерлок. — Я же просто делаю все от меня зависящее, чтобы оно продлилось как можно дольше. Мориарти усмехнулся и откинулся на спинку кресла. — Джон не знает, что ты здесь, и ты не собираешься ему говорить, — отметил он, блуждая взглядом по горлу Шерлока. — Я твоя маленькая грязная тайна, Шерлок? — Я велел тебе никогда не произносить его имени. — Уходить от ответа — как не похоже на тебя, милый. Это потому, что я упомянул Джона? Мне следует начать ревновать? Шерлок подавил вспышку раздражения. — Уверен, мне не нужно напоминать тебе, что я твой единственный посетитель, и даже если бы это было не так, я единственный, кто имеет влияние. — Ой, я и вправду задел тебя за живое! — Мориарти хихикнул и развалился в кресле. Он положил руки на бедра и, ухмыляясь, заверил: — Больше не дразнюсь. Обещаю. Шерлок бросил взгляд на руки Мориарти и соединил пальцы возле губ. Некоторое время он молча изучал Мориарти и наконец изрек: — Пешка на Е-4.***
Шерлок не мог уснуть. Проблема была не новой, но одной из тех, с которыми так и не удавалось справиться. Антидепрессанты поправили бы дело, но заодно замедлили разум, что было неприемлемо. Оставалось только терпеть бессонницу, пока не наступит полное изнеможение, и тогда отоспаться, наверстывая упущенное. Между делом он писал письма Мориарти.***
— Я получал все твои любовные письма, — проворковал Мориарти, когда Шерлок навестил его в следующий раз. Щеки его покрывала щетина, но взгляд был ясным. — На самом деле тебе следовало стать журналистом, Шерлок. Твой обзор неврологического симпозиума в Сиднее был невероятно увлекателен. — Если ты не перестанешь нападать на охрану, тебя лишат права на посещения, — ответил Шерлок. Он читал отчет о происшествии. Порез на руке охранника оказался неглубоким, но нападение есть нападение, и это стоило Мориарти двух недель одиночного заключения. Мориарти оскалил зубы и рванулся в оковах. — Тебе не нравится мой новый брутальный имидж? Ради тебя я готов рубить дрова и носить воду из родника. Не все же Шанель. — Скажи мне, почему ты вернулся. Мориарти прицокнул языком и откинулся в кресле. Прошла минута. Потом еще одна. — Скажи мне, — повторил Шерлок, — почему ты вернулся. Мориарти склонил голову набок и улыбнулся. — Как ты думаешь, каково было Джону, когда он увидел тот манекен на тротуаре? Ведь это был манекен, не так ли? Прежде чем твою собачку сбили, чтобы ты успел облиться кровью и улечься на место манекена? Шерлок отодвинулся на кресле, встал и направился к выходу. И не обернулся, когда Мориарти крикнул: — Пешка на D-5.***
В марте Мориарти лечили переломы пяти ребер. Как он их получил, врачи так и не узнали.***
— Знаешь, Шерлок, я был потрясен, когда ты не проверил мой пульс, — сказал Мориарти, разглядывая ксерокопии, которые Шерлок принес и скотчем налепил на стекло. Шерлок держал у губ сложенные домиком пальцы. — Я в этом не нуждался. — Конечно, не нуждался, Шерлок. Ты восхитителен. — I-O-U. Йод, кислород, уран. — Хорошо, — пропел Мориарти, все еще рассматривая бумаги. — Атомные номера 53, 8, и 92. Это ссылки на сказки из книги, которую ты мне оставил. — О, о-о-очень хорошо, — Мориарти широко улыбнулся ему и кивнул на ксерокопии. — Если бы бриллианты еще не покинули здания, они были бы в ванной на втором этаже. — Отлично, — ответил Шерлок, снимая листки со стекла, достал из сумки фотокопию газетной вырезки и прилепил на освободившееся место. — Похищение, 1975 год. В последний раз девушку видели на музыкальном фестивале в Кардиффе. — О, Шерлок, этот эпизод я уже смотрел. — Доставь мне удовольствие. — Такие игры интересны лишь тем, кто любит решать головоломки, но не тем, кто предпочитает их создавать. — Мориарти показал язык и ухмыльнулся. — Итак, в твою игру я сыграл. Давай теперь играть в мою. Quid pro quo, Клариса. — «Белоснежка», «Дивный музыкант» и «Король золотой горы», — тихо произнес Шерлок. — Король никогда не позволил бы себе пасть так легко, и определенно ни за что не бросился бы с горы. Мориарти издал смешок и побренчал оковами. Затем подался вперед в своем кресле и улыбнулся Шерлоку через стекло. — Ты на свете всех милее, мой ангел. Правда.***
В апреле у Мориарти лечили трещину черепа. Охранники позволили ему биться головой о стену в течение часа, прежде чем наконец вмешались.***
В комнате для свиданий перестелили линолеум, а Мориарти опаздывал. Шерлок разглядывал пол и пытался при помощи необычных логических скачков связать эти два факта между собой. Через пятнадцать минут двое охранников приволокли Мориарти, удерживая его между собой в вертикальном положении. Его зрачки были расширены, а подбородок покрыт коркой засохшей слюны. С очевидным усилием приподняв голову, он воззрился на Шерлока разве что с проблеском узнавания. Шерлок досчитал до десяти. Охранники опустили Мориарти в кресло. Он уронил подбородок на грудь и смежил веки. — Ты знаешь, какой сегодня день, Джим? — спросил Шерлок. Мориарти поднял голову и моргнул. — День недели. Который сегодня день? — В теле взрослого человека, — невнятно проговорил Мориарти, — двести шесть костей. Это означает, что у меня в запасе еще двести способов показать, как я люблю тебя. Шерлок махнул охранникам, давая понять, что Мориарти можно уводить. Он не смотрел им вслед — он считал швы на линолеуме.***
Все, кроме Шерлока, были поражены, когда Мориарти исчез из тюремной больницы в неизвестном направлении. Он даже ухитрился забрать свои вещи из камеры. Единственным, что он оставил, оказалась шахматная фигура: черный король с надписью «Целую», вырезанной на основании.