Щекотно

Громко хлопнула дверь. В комнату ворвался Хьюберт, принеся с собой целое облако снежной пыли. Он был какой-то взъерошенный, без шапки и плаща, а в руках держал нечто объемное, завернутое в меховое покрывало. Оторвавшись от стола с картами, Яхве шагнул ему навстречу. — Ваше Величество, мы не успели, — Хьюберт в волнении глотал слова. — Они мертвы. — Все? — Аргола подалась вперед. Рот у нее был полуоткрыт, губы дрожали, и казалось, что она сейчас заплачет. Яхве отвернулся, ему были неприятны любые слезы. — Все, кроме него. — Хьюберт протянул вперед сверток и откинул край покрывала, показывая крошечное бледное личико. — Я нашел ребенка под кустом, в саду. Должно быть, Гретхен оставила его там и убежала, уводя преследователей. Ее тело лежало неподалеку. Младенец поморщился от света, затем вытянул губы трубочкой и звонко чмокнул. Судя по гримасам, он был голоден и вот-вот должен был расплакаться. Единственный оставшийся в живых Хашвальт, пусть даже ему было несколько месяцев отроду. — Какой хорошенький! – умилилась Аргола. — Он, должно быть, замерз? Яхве смотрел на этот крохотный комок и сожалел о гибели его отца, сила которого была так необходима в предстоящей битве. Крик младенца оторвал его от нелегких раздумий. Яхве потер лоб, скривившись как от зубной боли: ребенок кричал хрипло, на одной ноте и это раздражало. Хьюберт принялся отчаянно трясти его, пытаясь убаюкать, за что тут же получил нагоняй от Арголы. — Идиот, кто же так делает? Отдай его мне. Аргола забрала ребенка и бережно прижала к себе. Тот быстро успокоился, почувствовав близость теплой женской груди, и принялся шарить пухлой ручонкой по мундиру, пытаясь пробраться дальше. Однако через некоторое время опять поднялся крик. Аргола опасливо взглянула на Яхве и тихо пробормотала: «Тише, тише, не серди дядю». Хьюберт между тем кашлянул и робко заметил: — Он, наверное, есть хочет. Это злило Яхве. Один из его лучших людей был подло убит ударом в спину, а эти двое стояли тут как истуканы, вместо того, чтобы самим разобраться с младенцем. — Так чего же ты козу не притащил вместе с охапкой сена? — он даже не взглянул на Хьюберта, но точно знал, что тот побледнел — все бледнели от такого тона. — О чем ты думал, когда решил принести его сюда? — Я не подумал. — Так подумай и раздобудь молока. Хьюберт развернулся и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Арголе, несмотря на все ее старания, никак не удавалось успокоить ребенка, и тот уже осип от крика. Яхве достал из кармана перочинный нож и привычным движением проколол острием палец. — Дай его мне, — Яхве присел на край стола, забрал младенца и уложил его на левое предплечье. — Голова уже болит от крика. Он поднес палец к губам ребенка, и тот неожиданно сильно вцепился в него. Были бы зубы, точно бы откусил. Аргола изумленно покачала головой. — Не думала, что он будет. Все-таки кровь не еда для маленьких детей. — Вся его жизнь вертелась вокруг матери. Как ты думаешь, что он должен был почувствовать, когда она исчезла? — Одиночество? — Пустоту, — поправил он. — Дети интуитивно тянутся ко всему, что может ее заполнить. Младенец слишком сильно сжал деснами палец, словно подтверждая его слова. Яхве посмотрел на его личико: ничего особенного, страшненький, как и все младенцы. Только светлый пушок на голове делал его похожим на отца. — Ты встречалась с Гретхен недавно. Как они назвали его? — Они не успели, — Аргола пожала плечами и пояснила, — хотели дождаться приезда отца Гретхен. У них сложная традиция выбирать детям имена. Младенец закрыл глаза и, казалось, задремал, но когда Яхве попытался убрать руку, он встрепенулся и снова ухватился за палец. — Какой прожорливый. И наглый, — возмутился Яхве, но руку убирать не стал, опасаясь, что ребенок снова начнет орать. — Тогда назовем его в честь папаши. Они похожи.

***

Было душно, горячо и катастрофически не хватало воздуха. Он поднял руку, надеясь оттянуть ворот рубашки, но одежды не было, и пальцы соскользнули по горячей коже. Он не помнил своего имени и не знал, что это за место. Вокруг была лишь плотная завеса из чернильной темноты. Первым вернулось зрение, потом голос. Он хрипел, глядя в серый потолок, изрисованный острыми гранями теней. Память проснулась неожиданно, и воспоминания стали накатывать потоком горячей лавы. В них было много пламени, боли и удушающей вони горелой плоти. Он отчаянно сжимал горло рукой, будто стремился вырвать кусок трахеи и дать доступ столь необходимому сейчас кислороду. Мышцы плохо слушались: все движения были медленными и неверными, будто в дурном сне. Казалось, что уже ничего не поможет, и он задохнется, но тут что-то холодное коснулось лица, и морок отступил. — Ваше Величество, — над ним склонился незнакомый человек, одетый в белое, в руках он держал влажное полотенце. Голос у него был тихий и почему-то встревоженный, — успокойтесь. Все хорошо. От этой простой фразы внутри поднялась взвесь из давно позабытых эмоций: гордость, злоба, раздражение – все всколыхнулась разом. Как смеет этот тип разговаривать с ним как с сумасшедшим или малым ребенком? — Ты кто такой? Взгляд у человека изменился, стал удивленным, если не сказать ошарашенным. — Ваше Величество, — не веря своим глазам, он протянул руку вперед, пытаясь дотронуться. Перехватить ее было делом секунды, вот только пальцы едва слушались, и держать чужое запястье стало почти непосильной задачей. Но человек не настаивал. — Юграм Хашвальт. Имя было толчком. Картины прошлого завертелись в голове, словно цветные стекла в детском калейдоскопе: взгляд, улыбка, запах и последним прозвучал голос. Яхве. Он вспомнил свое имя и то, как его произносил Хашвальт-старший. Яхве смотрел на молодого человека, стоявшего перед ним, силясь отыскать знакомые черты. Он был действительно похож на того Юграма, его друга и верного товарища, только вот был немного тоньше в кости и с голубыми, как у матери, глазами. — Я хочу встать. — Сейчас распоряжусь насчет одежды. Хашвальт встал, поклонился и направился к двери. Яхве на секунду закрыл глаза, собираясь с силами, а потом поднял правую руку и сжал пальцы в кулак. Мышцы затекли невероятно, и каждое движение давалось с трудом. Приподнявшись на локте, он потянул на себя одеяло и посмотрел на бледные худые ступни с аккуратно подстриженными ногтями. Заставить их двигаться будет непосильной задачей — ноги он не чувствовал совсем. Яхве сделал глубокий вдох и попытался шевельнуть пальцами. Ничего не произошло. Его охватило бешенство от одной мысли, что кто-то увидит его в таком состоянии. Он не желал показывать свои слабости. Но была и другая возможность. Если применить рансотенгай он сможет управлять атрофированными мышцами. Попытка, одна, вторая… Во рту пересохло и дико кружилась голова. Однако после третьего раза ему удалось подняться на ноги. Шаг. Еще и еще. Ног будто не было, а пол под ним качался как корабельная палуба. Кровь стучала в висках под аккомпанемент тяжелого дыхания. Звук открывающейся двери заставил его вздрогнуть и вскинуть голову. На пороге стоял Хашвальт. В этот момент силы окончательно оставили Яхве, и он бы упал, если бы его не подхватили поперек груди. Хашвальт наклонился, подставляя плечи, и Яхве крепко обхватил его за шею, путаясь рукой в волосах. — Ваше Величество, — начал Хашвальт, укладывая его обратно в кровать, — может не стоит так торопиться? Яхве стиснул зубы, но промолчал. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что его гнев на Хашвальта не подействует. А рычать, если у тебя нет клыков, не только бесполезно, но и смешно. Хашвальт между тем снял плащ и китель, закатал рукава рубашки и взялся за правую ступню Яхве. — Давайте попробуем подойти к этой проблеме по-другому. Яхве осталось только кивнуть — хоть это было и неприятно, но за него уже все решили. — Может мне рассказать вам о последних событиях? Глядя, как белые тонкие пальцы гладили и сжимали его ногу, Яхве снова кивнул. Он было заподозрил, что Хашвальт над ним посмеивается. Но потом все сомнения рассеялись: уж слишком невозмутимо и сосредоточенно тот выглядел. Хашвальт между тем начал рассказ о событиях после поражения в Тысячелетней войне: про заклятие и заточение, про нынешнее положение в Обществе Душ и рождение необычного ребенка в Генсее. У Хашвальта был спокойный тихий голос и плавная речь, слушать его было одно удовольствие. Яхве что-то вспоминал, а что-то узнавал заново. Увлекшись, он даже пропустил момент, когда ногам стало тепло, а вот щекотку почувствовал и хмыкнул. Хашвальт оторвался от рассказа про Урахару Киске и поднял голову. — Вашему Величеству смешно? — Моему величеству щекотно. Прекращай все это и помоги мне подняться. Хашвальт улыбнулся и встал, а Яхве подумал, что не зря накормил маленького квинси тысячу лет назад.