И Он оставил нас.

Курт помнит очень, очень многое. Он помнит бескрайний океан и помнит высокие волны, которые расступались по единому движению его пальцев. Он помнит, как человечество медленно вставало на нетвердые ноги и делало первые робкие шаги. Помнит, как в пыли, со стонами рабов, воздвигались громады пирамид; помнит яркие костры инквизиции; помнит, как чума стирала сотни, тысячи, десятки тысяч людей с лица земли и беспрестанно заполняла новыми душами Рай. Помнит алые знамена революций, расчеркивающие алым же цветом небо. Помнит красный флаг - рваный, испачканный, прожженный с краю, но все равно неумолимо реющий на ветру. Помнит, как по земле маршировали войска, а земля содрогалась и трескалась под их сапогами. Люди рождались и умирали, цивилизации поднимались и исчезали на его глазах. Он помнит, как ни во что не вмешивался без приказа. Ангелы - воины Бога, и не имеют права на собственные решения или ошибки. Время ангелов работает по своим правилам, и жизнь человека проходит за одно их мгновение. Поэтому ангелы никогда не привязываются к людям, и для этого даже не нужно запретов: ангелы и люди слишком разные. Ангелы никогда не привязываются к людям. Курт помнит, как он в первый раз спускался в Ад. Как чувствовал в самом центре своей благодати болезненный жар, моментально сменяющийся обжигающим льдом. Как видел истерзанные тела, ржавые цепи и крюки, пустоту на мили и мили окрест, завлеченную бледно-серым туманом. Он помнит, как скитался по этому туману в поисках искры одной-единственной души из биллионов, томящихся под землей. Курт помнит, как находит ее - уже почти потухшую и выбившуюся из сил. Помнит, как думает на секунду, что опоздал, и душа уже непоправимо сломана - путь занял больше времени, чем он ожидал. Ангелам трудно ориентироваться в Аду, сама их сущность не желает находиться в нем. Но душа еще, вопреки всему, жива и тускло-тускло светится. Курт протягивает пальцы и хватается за душу перед тем, как взвиться вверх, прочь от пекла и льда. Душа скользит в привычное тело, латая все до единого следы разложения, которые остались за три месяца с момента его смерти. Курт разлетается волной света, посылая послание всем ангелам, которые готовы услышать его. Блейн Андерсон спасен. *** Блейн вдыхает полной грудью, выгибаясь струной и распахивая глаза. Воздух под землей прелый, но в эту секунду этот глоток воздуха кажется ему самым свежим, который он когда-либо делал. Он оглядывается, и несколько секунд не может понять, где находится - как после долгого сна. Потом воспоминания будто ломают плотину в его голове. Сделка за жизнь Рейчел. Год, проведенный ею в попытке что-то сделать и спасти его. Низкое рычание адских псов. Их тяжелое дыхание в ту секунду, когда они жадно разрывали его плоть на куски. Ад. Ад, в котором он почти сломался - и, может быть, не в человеческих силах было там не сломаться, но Блейн все равно думает, судорожно разрывая землю над своей головой, что он слишком слабый. Под ногти забивается грязь и крупицы песка. Блейн медленно выползает из своей могилы и чувствует на коже тепло солнца, которое, он думал, не почувствует больше никогда. Плечо саднит, и Блейн дергает вверх рукав своей майки. На плече ожог в виде ладони. Он идет по проселочной дороге, шатаясь, до ближайшего магазина - к счастью, он пустует. Закрыт на замок, конечно, но ни одного охотника не способны остановить и десять замков. Блейн жадно глотает воду из бутылки, когда слышит низкий дребезжащий звук, который забивается в его барабанные перепонки и дрожит там, заставляя его выронить бутылку на пол и заткнуть уши, пока все не затихает. Блейн смотрит на лужу воды, вылившуюся из упавшей бутылки, и думает, что только что получил напоминание об одном:, чудес не бывает, а за его воскрешение кому-то придется жестоко расплатиться. После изначальных слез счастья и объятий Рейчел клянется и божится, что не заключала сделку с демоном для того, чтобы воскресить Блейна, и Блейн ей верит. Вопрос о том, кто воскресил его, впрочем, остается открытым, и той же ночью Блейн в одиночку идет в старый ангар и покрывает его пентаграммами и символами из старой книги перед тем, как исполнить призывающий ритуал. Достаточно долго ничего не происходит, и Блейн уже думает, что сбился в одном из слогов латыни, но затем дверь ангара распахивается. Лампочки на потолке трещат и искрятся, и внутрь заходит незнакомый Блейну мужчина. Он красивый, очень красивый - высокий, бледный, одетый в белоснежную рубашку с плотно затянутым на шее галстуком и бежевый плащ, который развевается при каждом его движении. Немигающий взгляд ярких глаз устремлен на Блейна и будто пробуравливает его до самой души. Блейн предполагает на секунду, что этот мужчина - сирена, и явился ему в самом привлекательном для него облике. Он перехватывает свой верный дробовик поудобнее и палит. Плащ мужчины покрывается дырками, но его самого это никак не трогает, и Блейн выхватывает нож, который им с Рейчел когда-то подарил Броди, один из пары демонов, который был на их стороне. Блейн втыкает нож мужчине под ребро, и тот поднимает бровь перед тем, как спокойно выдернуть его. — Кто ты? — спрашивает Блейн и стискивает зубы. Ему бы не хотелось умирать сразу после возрождения, но если это существо захочет его убить, то Блейн ничего не сможет сделать: против него все оружие Блейна бессильно. — Меня зовут Курт, — отвечает он ровным голосом и роняет нож Броди на пол. Тихий звон разрывает повисшую тишину. — Я вытащил тебя из Ада. — Почему? Курт внимательно смотрит на свой прорванный плащ и тяжело вздыхает. — Ты недоволен? — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если ты вытащил меня, то ты преследовал какую-то цель. Какую? — Я вытащил тебя, потому что Бог приказал мне сделать это, — тихо, но уверенно говорит Курт, и Блейн смотрит на него в шоке. — Я - ангел. Блейн помнит — мама когда-то говорила ему, — что ангелы приглядывают за ними. Он также помнит, что это ее не спасло от смерти. Ангелов не существует. Бога нет. Любой охотник успевает сотню раз убедиться в этом на практике: никто не оберегает человечество от того, что таится в ночи. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Но за спиной у Курта он на секунду видит крылья. Блейн трясет головой. Это просто воображение. Или иллюзия. — Не бывает ангелов, — говорит Блейн. — Признавайся, кто ты? Почему ты ждал, пока я тебя вызову, чтобы заговорить со мной? — Твое неверие огорчает меня. Я пытался заговорить с тобой до этого, но я ошибся в своем расчете, что ты сможешь понять мой настоящий голос. — Так в магазине... это был ты? Курт коротко кивает. — Ладно. На секунду предположим, что я поверил тебе. С чего бы Богу делать исключение ради меня? — Ты думаешь, что ты недостоин того, чтобы тебя спасли, — это звучит скорее как утверждение, чем вопрос. — Я думаю, что ничто не случается так просто. Курт молчит. Очень долго молчит. — Грядет апокалипсис. У Бога есть работа для тебя, Блейн Андерсон. *** Курт питает любовь к гармонии. В раю все гармонично и аккуратно: все розовые кусты растут на одинаковом расстоянии друг от друга, все барашки одинаково курчавы и солнце греет с одинаковой приятной температурой каждый день. Земля слишком хаотична для Курта, слишком неправильно-иррациональна. Он старается цепляться за привычную гармонию: аккуратно завязывает на шее синий галстук, подбирает самый красивый плащ, который смог найти в шкафу у человека, чье тело он занимает, и аккуратно расправляет каждую складку. Блейн — эпицентр хаоса со взрывом кудрей на голове, кожаной курткой на плечах и дробовиком, крепко сжатым в руке. Он рушит гармонию Курта в корне, начиная в первую же секунду их встречи: снаряды превращают плащ Курта в подобие красного флага, которым размахивали французы пару сотен лет назад. Блейн сбивает его с толку, Блейн показывает Курту, почему пути людей и ангелов не должны пересекаться никогда. Блейн слишком сильно любит свою сестру и готов умереть за нее в любую секунду. Курт не может этого понять - если бы ему отдали приказ, он, конечно, умер бы за любого из своих братьев, но без приказа он бы и не шелохнулся. Блейн ненавидит, когда ему приказывают. Курт не знает, как жить без четких указаний. Курт — рядовой в огромной армии. Блейн ведет войну против всего мира в одиночку. Несмотря на их различия, Курт начинает медленно привязываться к своему подопечному. Он присматривает за Блейном и сидит у его кровати ночью. Ангелам не надо спать, и он может позволить себе проводить часы, наблюдая за Блейном, тихо сопящим в очередной кровати в очередной комнате очередного мотеля. В спящем Блейне, в отличие от бодрствующего, есть гармония, и Курт позволяет себе прикоснуться к его лбу пальцами, смахивая прядь волос. Чуткий Блейн тут же просыпается, но к тому времени Курт уже растворяется в воздухе с тихим шуршанием крыльев. Самое худшее во всем этом — Курт начинает видеть гармонию в хаосе Блейна. Блейн всегда делает то, что он считает правильным, и пусть он совершает раз за разом ошибки, он совершает их во имя того, что считает благом. Курт не знает, во имя чего борется — во имя неба, во имя Рая, во имя Бога, которого он никогда не видел; Бога, который позволяет всему этому происходить? Курт ненавидит себя за то, что позволяет сомнениям разъедать его душу, будто кислотой. Курт ненавидит себя за то, что ненавидит себя — ангелам не положено ненавидеть, тем более себя. Ангелам не пристало испытывать яркие эмоции вообще. Но Курт испытывает, в этом виноват Блейн, и, по-хорошему, уж если кого-то за сомнения ненавидеть, так это его. Но Курт не может ненавидеть Блейна: Блейна, со всеми его дурными привычками от пристрастия к алкоголю до греха содомии. Курт прощает Блейна за все. Как можно не простить человека, который медленно учит его человечности шаг за шагом, который рассказывает ему про моторы машин и про популярные сейчас песни, показывает ему клипы известной на Земле певицы Леди Гаги и со смехом наблюдает за озадаченным лицом Курта, который приглашает его погладить котенка, которого они с Рейчел находят на кладбище за одним из надгробий во время охоты на призрака? Курт проводит руками по мягкой рыжей шерсти теплого комочка и думает, что, может быть, ангелы и выиграли бы, если бы были немного ближе к человечеству. Блейн широко улыбается, глядя на Курта, неловко держащего котенка в руках, и Курт улыбается в ответ — медленно и неловко. Его сосуду привычны эти движения лицевых мышц, но для Курта эта улыбка — первая. Ему никогда раньше не хотелось улыбаться. С миром давно все не в порядке, и то, что Блейну и Рейчел не удается предотвратить апокалипсис — лишь часть плана ангелов. Мир должен быть очищен и запущен заново. Курт уже не уверен, что это был такой уж хороший план. Говорить о необходимости человеческих жертв куда проще с высоты рая, когда ты не видишь людей каждый день. Курт рассказывает Блейну о планах ангелов на него и его сестру. Вас готовят к битве с друг другом, говорит Курт. Битва обязательно случится, это предопределенное событие. Некоторые вещи нельзя изменить: например, наступивший апокалипсис, с или что тебе предстоит его остановить. Вы — пешки в большой игре ангелов. Пешки, которым предстоит стать ферзями, стать сосудами для ангелов, Люцифера и Михаила. Курт знает все прошлое и знает немного будущего. Знает, что Рейчел обязательно скажет “да” Люциферу, и что то, что он расскажет Блейну о плане, абсолютно ничего не изменит. Он также знает, что не может и дальше утаивать правду. Блейн кричит на него. Блейн меряет шагами маленькую комнату отеля. Блейн судорожно сжимает плечи побелевшей Рейчел, которая вернулась из ближайшего кафе с бумажным пакетом с гамбургерами в руках. Блейн сходит с ума на его глазах. Курт молча наблюдает за ним, потому что бессилен сделать что-то еще. *** Блейн ненавидит ангелов. Пернатые сволочи подставили их с Рейчел, вселили в них уверенность, что они могут остановить апокалипсис, когда апокалипсис и был их целью. Великий потоп, часть вторая. С тех пор, как Рейчел пропала с его радара, сказав, что не желает больше быть охотником, прошло уже два месяца. Курт пару раз пытается сказать Блейну, что шанс, что Рейчел уже схватили, велик — если даже ты и отвернулся от войны, это не гарантирует, что война отвернется от тебя. Блейн не желает этого слышать и ищет ее, сбиваясь с ног. Рейчел все еще Рейчел. Она жива. Она жива. Она жива. Блейн пытается убедить себя этой мантрой, повторяя ее раз за разом, пока он прокручивает километры информации на своем ноутбуке. Рейчел всегда лучше искала людей, чем он. За окном медленно смеркается. — Мне нужна твоя помощь, — на его кровати с хлопаньем крыльев в очередном из своих вычурных нарядов и привычном бежевом дырявом плаще поверх него возникает Курт. — Где ты был, когда мне нужна была твоя? — хмурится Блейн. — Я слышал твои молитвы. Я пытался найти твою сестру, но меня отстранили от основной информации о плане по апокалипсису. Я и так всего лишь рядовой ангел, а теперь меня сочли не в состоянии продолжать работу над этим проектом. Меня не должно быть здесь сейчас, — ровным голосом говорит Курт, и Блейн удивленно приподнимает бровь. — Что? Почему тебя сочли не в праве? — Я слишком приблизился к... к своему подопечному. Я не могу сохранять необходимую долю нейтралитета, — после некоторого сомнения выдавливает Курт. — Подопечному... ты имеешь в виду, ко мне? Курт внимательно смотрит на Блейна, и ему, как всегда, становится немного неуютно под его немигающим взором. — Да. К тебе. Пожалуйста, помоги мне. Блейну стоит бросить только один взгляд в умоляющие глаза Курта перед тем, как согласиться. — Что мы делаем? — Я слышал слухи об одном архангеле, который видел Бога, — Курт склоняется ближе к Блейну, и матрац скрипит под его весом. — Мы схватим его и допросим. Если я смогу... если мы сможем найти Бога, он решит все наши проблемы. — Ты думаешь, Бог — твоя личная палочка-выручалочка? С чего ты решил, что ему до нас есть дело? — говорит Блейн, и Курт поникает. Блейну определенно не нравится видеть Курта таким грустным. — Он поможет нам, Блейн. Я верю в это. Потом, я... если у тебя есть идеи получше, то я готов их выслушать. — Ладно. Хорошо, давай поймаем твоего ангела, — Блейн поднимает руки в капитулирующем жесте. — Что нужно для этого сделать? — Поджечь на рассвете круг из святого масла, — Курт достает из кармана плаща глиняную амфору. — Он не сможет покинуть его. — Это звучит опасно, — Блейн хмурится. — Ты уверен, что мы это переживем? — Ты переживешь. Ты — сосуд для Михаила, тебя не посмеет тронуть ни один ангел. — А ты? — Маловероятно, — Курт поводит плечами. — Мы узнаем, где найти Бога, и ты его найдешь. Блейн закусывает губу. — Так что, это твоя последняя ночь на Земле? — Вполне возможно, — осторожно отвечает Курт, и Блейн сглатывает. — Как бы ты хотел ее провести тогда? Что угодно проси, хорошо? — Я бы... хотел посмотреть с тобой еще видео Госпожи Гаги. — Леди Гаги, — машинально исправляет Блейн. — Ты серьезно? У тебя нет никого, с кем бы ты хотел попрощаться? Никого любимого на небесах? — Мои братья и сестры отвернулись от меня и не будут горевать в случае моей гибели. — А любимого человека у тебя нет? Любимого ангела? — Нам не положено, — говорит Курт, и Блейн клянется, что его щеки розовеют. — Так что, ты никогда не целовался даже? — Нет. Я не целовался. Курт смотрит на Блейна так, как будто это абсолютно неважно, и Блейн чувствует вселенскую несправедливость, закипающую в его груди. — Я не могу позволить тебе умереть нецелованным, — решительно говорит он перед тем, как склониться и прижаться своими губами к губам Курта. Курт замирает перед тем, как ответить, и Блейн вцепляется руками в его плащ, чтобы притянуть Курта ближе. Блейна никогда не целовал никто настолько неловкий и неуверенный в том, что он делает. Несмотря на это, поцелуй вызывает у Блейна мурашки. Он медленно отстраняется, и Курт смотрит на него из-под ресниц, в эту секунду больше похожий на смущенного школьника, чем на всемогущего ангела. — Я надеюсь, тебя не разразит молнией в ближайшее время? — спрашивает Блейн, и Курт слабо улыбается. — Это бы стоило того, — отвечает он тихо. Курт переживает встречу с архангелом этой ночью. Бога, впрочем, архангел не видел. По его мнению, Бог давно покинул Землю. Бог оставил всех нас. Курт выглядит настолько расстроенным, что Блейн на секунду забывает о своих проблемах, и прижимает его к себе. *** Люди такие хрупкие, думает Курт, протирая рану на плече Блейна — охота на Вендиго пошла немного не так. В последнее время Курту все сложнее и сложнее вызывать свои силы. Земля будто пропитывает его крылья влагой и не дает ему взмахнуть ими. Они с Блейном договариваются, что Курт будет использовать их только в самом крайнем случае. Небольшая рана от когтей — не крайний случай. — Ты уверен, что ты доверяешь мне это? Я никогда раньше не зашивал раны, — говорит Курт, кидая нервный взгляд на зияющую рану. — Ну, все с чего-то начинают! — фальшиво-бодрым голосом говорит Блейн, и Курт вздыхает перед тем, как потянуться к игле. Курт видел такие мерзости в Аду, что не могли присниться и Босху в самом страшном его кошмаре. Но от одной мысли о том, чтобы протыкать кожу Блейна иголкой, к его горлу приливает тугой комок тошноты. — Все нормально, Курт, успокойся, — Блейн кидает взгляд на побледневшее лицо Курта и накрывает его пальцы своими. — Я зашил первую рану на себе, когда мне было десять. А сколько тебе? Много миллионов лет, да? — Сейчас я чувствую себя так, будто бы мне пять, — устало говорит Курт, потирая лоб перед тем, как решительно сжать губы и закатать рукава. — Повернись. Блейн до крови кусает губы, чтобы не закричать, пока Курт трясущимися пальцами зашивает рану. Он тяжело дышит еще с полчаса после того, как делает последний шов. Люди такие хрупкие, и он стал ближе к ним, чем он предполагал. От Рейчел не слышно ничего уже давно. — Эй, Курт, почему ты все время носишь этот плащ? — спрашивает его Блейн, видимо, в попытке отвлечь. — Если ты хочешь вызвать у меня вину за то, что я тогда сначала в тебя выстрелил, и только потом заговорил, то у тебя получается. — Нет, что ты, — Курт проводит руками по рваной ткани плаща. — Это мой флаг. — Что? — Мой флаг. Ну, знаешь... у революционеров всегда есть флаги. Они обычно красные, но мой бежевый. И каким бы рваным флаг не был, пока он поднят, революция идет, — Курт внимательно смотрит на Блейна. — Моя революция — против ангелов... я имею в виду, других ангелов. Курт уже не совсем ангел. Не ангел, но и не человек — непонятно что вообще. — Главное, чтобы твой флаг никогда не стал белым, — в конце концов говорит Блейн, и берет руку Курта в свою. — Спасибо за помощь. Ты куда лучший хирург, чем я был в десять лет. Курт вздыхает и улыбается Блейну. С утра Курт находит на своей кровати несколько черных перьев. *** Блейн включает свет в гостиничном номере и видит Курта, зажавшегося в угол, будто раненая птица. — Эй, — тихо говорит Блейн, и опускается на колени рядом с ним. — Курт, не кори себя. Все нормально. Ты же видишь, я в порядке. — У меня... у меня не получилось применить свою силу, — трясущимся голосом шепчет Курт. — Ты мог бы умереть. Ты рассчитывал на меня. — Но я не умер. Давай посмотрим на ситуацию с положительной стороны... Курт смотрит на Блейна, и Блейн удивляется, как он раньше не замечал, насколько уставшим выглядит Курт. Под глазами залегли тени, и, да, он всегда был бледным, но не настолько же! — Что с тобой? — спрашивает Блейн, в панике перебирая варианты. У Курта какая-то ангельская болезнь? Его ранили на охоте? — Я пал, Блейн. Я уже почти не ангел, — Курт поводит лопатками. — Я рад, что не можешь видеть моих крыльев. Они пару дней уже как полностью полиняли, а теперь начали гнить. — Тебе больно? — с тревогой в голосе спрашивает Блейн. — Не так больно физически, как... Блейн, я больше не ангел. Я не знаю, как с этим жить. Я не знаю, я... — Тише, тише, тише, — шепчет Блейн, и быстро целует Курта, заставляя его замолчать. — Все в порядке. Я с тобой. Ты... ты же не умираешь? — В твоем понимании этого слова — нет. Но я умру за то время, которое ангелу покажется секундой. Я буду стареть. Буду болеть. Буду человеком. — Быть человеком не так плохо. Эй, я как-то уже так живу двадцать семь лет, и ничего, — Блейн улыбается, зарывая руку в волосы Курта. — С тобой все будет в порядке. Блейн учит Курта стрелять из своего Смита Вессона и шепчет ему что-то успокоительное, когда из-за трясущихся рук Курт мажет мимо аккуратно выставленных в рядок жестяных банок. Блейну кажется, что он чувствует в воздухе запах разложения, когда прижимается так близко к Курту. Курт всхлипывает перед тем, как попасть в первый раз. *** Курт сидит на камнях у берега озера и смотрит на волнующуюся воду. — Когда-то я мог заставить эти волны остановиться или взметнуться до небес одним мановением руки, — говорит Курт, и Блейн, чистящий пистолет рядом с ним, вздрагивает. Радио, лежащее на камнях, шипит. — Сейчас? Курт машет рукой, слабо надеясь на то, что поднимется волна. Не происходит совершенно ничего. Где-то вдалеке истошно кричит чайка. — Я не могу... я ничего не могу. Блейн собирается ответить, но его прерывает голос, раздавшийся из радио. “Эпидемия вируса Кроатона распространяется дальше и дальше. Главы ООН созвали срочн...” Блейн заглушает радио и мрачно смотрит на него. — Рейчел где-то там. Рейчел где-то там, среди этих живых мертвецов, одна. Мы обязаны ее спасти, Курт. — Рейчел либо сдалась Люциферу, либо давно мертва, Блейн! Пойми ты уже нако... Блейн сгребает рубашку Курта на груди, и впервые Блейн действительно пугает его. — Заткнись. Она жива и в порядке, я просто не могу ее найти. — Блейн, ты же понимаешь, что это не самый вероятный... — Закрой рот. Ты бесполезен без своих крыльев, так хотя бы не капай мне на мозги! Курт замирает, широко раскрыв глаза, и Блейн злобно смотрит на него перед тем, как с тихим “черт!” отпустить его и отвернуться. Этой ночью Курт впервые пробует алкоголь — какое-то паршивое и дешевое пойло. Оно обжигает ему горло, но Курт все равно жадно заглатывает его, потому что быть человеком — отвратительно, а так он может хотя бы на секунду почувствовать себя настолько же свободным, каким он был, когда он был ангелом. От эмоций только хуже. От любви только хуже. Не зря ангелов предостерегают от ненависти и от любви. *** Эти домики в глубине леса — их база, оплот человечества среди живых трупов, пораженных Кроатоном. Блейн — лидер лагеря. Быть лидером тяжело, но кто-то это должен делать, и Блейн неплохо справляется. Блейн живет под девизом “кто-то должен это делать”. Кто-то должен защищать Рейчел. Кто-то должен убивать призраков и оборотней. Кто-то должен возглавлять отряд. Он находит Рейчел — точнее, ее тело. Блейн долго не хочет взглянуть правде в глаза, но в итоге даже ему приходится признать: Рейчел уже не Рейчел, внутри нее живет ангел, который только и ждет, чтобы ангел, которому предназначено тело Блейна, вышел сразиться с ним. В итоге Блейн сдается и ломается, как и тогда, в Аду. Теперь его персональный Ад на земле. Он кричит, поднимая голову к небу, просит, умоляет ангела Михаила занять его тело. Блейн срывает голос, хрипит и шипит, но это не помогает. Ангелы глухи к его просьбам. Блейн идет обратно в дом, и, когда он проходит мимо приоткрытой двери в комнату Курта, он чувствует на себе пристальный взгляд. — Да? — с раздражением спрашивает он, поворачиваясь. Курт сидит на кровати с сигаретой в руках, и с усмешкой смотрит на него. Блейн чувствует запах сладкого дыма. — Забавно, что ты думаешь, что ангелы еще здесь и слышат нас, — говорит Курт и тихо смеется. — Они давно ушли. Бог оставил нас, и они тоже. — Бред. Они же хотели развязать войну между мной и Рейч, разве не так? — Блейн медленно заходит в комнату Курта. — Да, но ты слишком медленно соображал. Михаилу было бы уже не победить Люцифера. Он уже освоился в своем сосуде, и у него уже есть верная армия. Что есть у тебя? Горстка повстанцев и падший ангел? Этим Михаилу воевать? — Армия баранов, управляемая львом, всегда победит армию львов, которой командует баран, — недовольно говорит Блейн. — Так мы для тебя бараны? Спасибо на добром слове, — тянет Курт. — И я лично видел, как Наполеону надрали задницу, так что не думаю, что его цитаты имеют большой вес. Курт молчит. — Раньше я помнил, чем пах воздух пятнадцатого июля 1932 года в Техасе, — тихо добавляет он. — Теперь же я не всегда могу вспомнить, что ел на завтрак. — Курить всякую хрень надо меньше, — злобно говорит Блейн. — Я снова могу летать, когда курю, — Курт затягивается, как будто назло Блейну. — И травка тут не причем. Человеческое сознание не рассчитано на такой объем информации. Если бы я не забыл все эти вещи, мой мозг бы расплавился. Курт выглядит жалкой тенью себя — одежда на нем мятая и местами порванная, а старый плащ уже не бежевый, а бурый от запекшейся на нем крови и грязи. Впрочем, Курт отказывается его снимать. Рядом с ним на кровати валяется полуразобранный пистолет. Блейн с трудом может вспомнить того Курта, который когда-то вошел к нему в ангар. Он скучает: скучает по его голосу, улыбке, скучает по мягким губам и красивым жилеткам, скучает по Курту. Перед ним сидит не совсем Курт, хотя он был бы лучше, чем ничего, если бы Блейн мог задушить свою гордость. Но чем дольше он не извинялся за инцидент на озере, тем труднее было это сделать: на старую обиду наваливалось время и новые обиды, сплетаясь в тугой комок непонимания, который уже было невозможно расплести. — Завтра мы с Сэмом планируем атаку на ближайшее сборище кроатонцев. Если ты явишься обкуренным, пеняй на себя, — жестко говорит Курту Блейн. — Так точно, наш бесстрашный лидер, — с сарказмом в голосе выдыхает Курт, и Блейн хлопает дверью за собой. Их отношения сгнили вслед за крыльями Курта. Блейн видит Курта поздно вечером, абсолютно невменяемого, и думает, что сейчас он мог бы даже поцеловать его, и Курт бы позволил. Курт бы сейчас ему позволил что угодно. Может, кому-нибудь другому и позволяет. Блейну тошно об этом думать. *** Курт расставляет пустые бутылки на одинаковом расстоянии друг от друга. Мир больше не повинуется ему, но так он сохраняет иллюзию, что может контролировать хоть что-то. Марихуана вместо крыльев, вымеренные сантиметры между бутылками вместо волн. Курт хорошо умеет себя отвлекать. Нога немного ноет. — Курт? Курт, — Блейн открывает дверь его комнаты, и Курт с злобой смотрит вверх. — Я-Я слышал, тебя ранили. — Ерунда. Неглубоко. Потом, я все равно обдолбанный падший ангел. Тебе ли не плевать? Всякий раз, всякий раз Курт надеется, что Блейн, когда призывает его с какой-то просьбой, остановит его на выходе и попросит не уходить. Всякий раз этого не происходит, и этот круговорот надежды и ее крушений заставляет душу Курта трескаться похлеще огня и льда в Аду. — Курт... — Блейн опускается на пол рядом с ним, и это вызывает у Курта дежавю. — Когда ко мне подошла Бриттани сегодня и сказала твое имя скорбным голосом, я подумал... я подумал, что ты умер. Курт ничего не отвечает, двигая бутылку и царапая пол ее дном. Еще на пару миллиметров правее, да, так. — Я потерял Рейчел. Я не могу потерять и тебя тоже. Курт молчит. — Скажи что-нибудь. Пожалуйста, — голос Блейна срывается. — Я не знаю, что сказать. Ты опоздал со своим извинением и со своим страхом. Ты давно уже меня потерял. Я сам себя потерял, — говорит Курт, поднимая бутылку и все еще не встречаясь взглядом с Блейном. — Если бы ты не оставил меня одного, только-только ставшим человеком... Я отдал все ради тебя! Все! Я предал своих братьев, я лгал, я... — Мне очень жаль, Курт. Мне действительно очень жаль. — Это ничего не исправит, Блейн! Это не исправит того, что... что я стал наркоманом, что я потерял свои крылья, что ты почти год разговаривал со мной лишь когда это было абсолютно необходимо, это не заставит Бога вернуться... — Курт смотрит на Блейна, и у него трясутся губы. — Думаю, что последнее — это не моя вина. Не только моя вина, — тихо говорит Блейн, и прикасается к щеке Курта. Курт не может заставить себя отстраниться — он слишком скучал по Блейну и по его теплым рукам. — Мне плохо, — выдавливает из себя Курт. — Твоя рана? Дай мне посмотреть, — Блейн тянется к забинтованной лодыжке Курта, но тот качает головой. — Мне так плохо без неба, — шепчет он. — Как тебе плохо без твоей сестры, я знаю, и я знаю, что тебе хотелось отрицать до последнего, что с ней могло случиться что-то плохое. Прости. — Ты не виноват, — Блейн заключает Курта в объятия, и Курт роняет бутылку и прижимается к нему в судорожной попытке удержать это мгновение навсегда перед тем, как глубоко поцеловать его. Блейн подхватывает Курта на руки, и тот обхватывает его шею, зарываясь в волосы пальцами. Блейн столько всего хочет сказать Курту в эту секунду: “я самый большой идиот на свете”, “ты такой красивый”, “у нас есть надежда на спасение — легенда про кольт, который может убить кого угодно”. В итоге Блейн не может остановиться на одном варианте, и не говорит ничего, а вместо этого продолжает целовать Курта, и, боже, он так рад, что не воспользовался ни одним из моментов, когда Курт был абсолютно не в себе. Курт тихо стонет в поцелуе. Блейн осторожно опускает его на кровать и залезает на него сверху. Простыни Курта пахнут, как и он сам - марихуаной и порохом. Блейн стягивает с себя рубашку. Курт проводит пальцами по его руке, останавливается на ожоге-отпечатке ладони и прикладывает свою ладонь к нему. Они идеально совпадают, и Блейн улыбается Курту. — Спасибо, — выдыхает он, даже не зная, за что именно благодарит. — Я знаю, — отвечает Курт идеально-невпопад. Складки на подушке расходятся нимбом над головой Курта, и его пальцы веером лежат на спине Блейна, будто мечтая процарапать несуществующим крыльям Блейна дорогу на свет. Курт шепчет имя Блейна так, как люди шептали молитвы Курту когда-то. На эту секунду он перестает пытаться вновь хоть как-то стать ангелом. Ангел бы никогда не позволил себе быть с Блейном так, как Курт сейчас с Блейном: с бесстыдно разведенными ногами и ритмичными движениями члена, с царапинами на спине и стонами-мольбами, вздохами сквозь приоткрытые губы и запрокинутой головой. Блейн — его крылья, Блейн — его нимб, Блейн — его. Курт чувствует себя так, как будто вновь взлетает в небо. *** Несколько недель спустя Блейн добывает легендарный кольт. Блейн стоит у грубо сколоченного стола в своей комнате, смотрит на него, тяжелым и холодным грузом лежащий у него в руках, и тихо подошедший Курт обнимает его сзади за талию. — Это самоубийство. Я знаю, я видел Люцифера в деле, — шепчет Курт и кладет голову Блейну на плечо. — Ты просто не успеешь подойти на расстояние выстрела. — У тебя есть другие идеи? — Блейн кладет кольт на стол и поворачивается к Курту. — Кроме как сидеть и ждать, пока нас убьет очередная стая кроатонцев? — Если Бог покинул нас, то все, что нам остается — верить в друг друга, — говорит Курт с грустной улыбкой. — И я верю в тебя, Блейн. — Эй, у нас, возможно, последняя ночь на Земле, — Блейн проводит рукой по щеке Курта. — Не хочешь посмотреть клипов госпожи Гаги? — Идиот, — со смешком говорит Курт, упираясь лбом в ключицу Блейна. — Ты отлично знаешь, что я люблю делать ночами, когда думаю, что умру на следующий день. — М-м-м, напомнишь мне? — выдыхает Блейн, и Курт жадно целует его, припирая к столу. *** Пусть, став человеком, он и забывает часть того, что знал, Курт помнит очень многое. Курт помнит смерти миллионов человек, как их жизни проносились мимо него, бесчисленные, как песчинки, как звезды на небе, как капли в океане. Курт помнит, что ему было совершенно все равно. Это естественный порядок жизни: кто-то умирает, кто-то рождается. Курт идет по розовому саду с крепко зажатым в руке пистолетом, и видит тела людей, с которыми он был знаком. На сей раз ему совсем не все равно, и каждый шаг отдается в сердце болью, будто он — Русалочка Андерсона, выторговавшая крылья взамен на шанс быть со своим любимым. Курт знает, что он увидит, когда зайдет в центр сада. От этого ему не менее плохо. Рейчел в пышном белом платье и накидке смотрит на него глазами его брата. Каблук ее туфли упирается в шею Блейна, лежащего на земле, и она улыбается Курту. Блейн смотрит на Курта так, будто верит в него, и это самое худшее во всей ситуации. — Я не ждал тебя здесь, брат, — говорит Люцифер женским голосом, и Курт стискивает зубы. — Да тебе никак крылья подрезали? Или сам вырвал благодать? Ты всегда казался мне готовым на безумства. — Отпусти его, — говорит Курт, и он знает, что не может выиграть эти переговоры, но все равно просит. — Ты и я — братья. Единственные два ангела, которые здесь остались. — Я — единственный ангел, который здесь остался. Ты? Ты — идиот, который пал ради человека. Курт, я думал о тебе лучше, — губы Рейчел изгибаются в усмешке. Блейн хрипит, и каблук врезается ему глубже в шею. Курт глубоко вздыхает. — Ах, если бы только ты выступил на моей стороне, Курт, я бы смог тебя вознаградить сполна. Заковать его в цепи и подарить тебе его в вечное пользование. Но ты прогадал. Ты был в Аду, но вот он, твой Ад, прямо здесь, — Рейчел двигает ступней. Раздается тошнотворный хруст, и ноги Курта подламываются. Он едва умудряется устоять на ногах. — Тебе не к лицу этот грязный плащ, — пальцы Рейчел расстегивают застежку ее белоснежной накидки, и она подходит к Курту перед тем, как набросить белую материю ему на плечи. — Удачно дожить остаток своей человеческой жизни, — шепчет ему на ухо Люцифер и уходит в глубину сада. Курт, шатаясь, подходит к телу Блейна и падает рядом с ним в аккуратно подстриженную траву. Весь этот сад — пик аккуратности и совершенства. Ангелы не терпят отсутствия гармонии. Блейн — единственный элемент хаоса. Курт думает, что его глазам совсем не подходит это пустое выражение. Курт смотрит в небо, и думает о том, существует ли еще Рай, если ангелы оставили Землю. Блейн заслуживает рая. Блейн заслуживает жить, Блейн заслуживает дышать и улыбаться. Блейн заслуживает настолько лучшего, чем то, что выпало на его долю. Курт очень многое помнит, но еще больше он забывает. Этот момент он не в силах будет забыть никогда. Курт сжимает руку Блейна и молится — молится и за Сэма, и за Бриттани, и за всех остальных в их отряде; но, в первую очередь, он молится за Блейна. За себя он не молится. В этом уже давно нет нужды. Блейн Андерсон мертв. Курт не справился, не спас, не оберег, и ни одна молитва на свете не исправит его грехов и не спасет его душу. На плечах Курта лежит белый флаг.