пока без названия

Если встреча назначена судьбой, то, значит, из неё со временем должно получиться что-то значительное. (с) Рейстлин Маджере Их первую встречу трудно описать словами. Да и сами они не смогут подобрать нужных слов, чтобы передать это мгновение, навсегда застывшее в разуме ярким пятном посреди серого бесчувственного города, средь серых стен домов, грязных асфальтных улиц и шума машин. Две сияющих души, сильных, смелых и грешных, посреди чуждой им жизни и чуждого им мира, соединённые одной линией судьбы в той, такой уже далёкой жизни, которая в суете современности казалась просто сумасшествием, навязчивой идеей, чем-то неестественным, но не правдой. И только их встретившиеся глаза могли подтвердить, что ни один из них не сошёл с ума, раз есть они, значит, было и всё то, что видилось во сне, хранилось в душе и камнем лежало на сердце. Их история и их ошибочный путь к целям. Или это цели были ошибочны? В любом случае путь был пройден каждым из них. До самого конца. А эта встреча… Это не была встреча двух старинных знакомых, это было воссоединение двух инородных существ. Этот тихий оклик «Рейстлин», оседающий в шуме проезжающих машин и заставляющий обернуться с замиранием сердца. Эти золотые глаза, цепко глядящие сквозь душу, видящие насквозь, сквозь века. Лёгкое прикосновение тонких пальцев к слегка золотистой, но всё такой же горячей коже на запястье, пылающей так сильно, как сильно пылала и душа мага. Лёгкое касание горячих пальцев к чёрному шелковому локону… Он был рад видеть её, редкая для него искренность сквозила во взгляде, когда он узнал Посвящённую. Она ведь практически и не изменилась. Тонкий стан в белом лёгком платье, чёрные густые волосы и серые, холодные, как многовековой мрамор, глаза. Гордая и сильная, всё такая же красивая. - Крисания… А вместо ответа и приветствия – крепкие объятия и тихий шёпот ему на ухо: «Я всегда верила, что найду тебя». Шёпот, наполненный страстной радостью и восторгом. - А ты даже не изменился. Всё такой же… худой. И необычный, - нехотя разрывая объятия, и то только потому, что бывший маг уже занервничал, жрица тепло улыбнулась ему, поправляя чёрный локон, выбившийся из причёски. Но на деле в этом жесте было скрыто сильное волнение от встречи и радость, смешанная с переживанием. Ведь их расставание прошло когда-то более чем драматично. И сейчас девушка переживала, чувствуя, как часто бьётся её сердце в груди. А Рейстлин ведь и вправду тоже не изменился: всё такой же худощавый, тщедушный и со скверным здоровьем и не менее скверным характером. Золотые глаза, у которых только форма зрачков была нормальная, ведь проклятие спало на радость магу, всё так же цепко и придирчиво смотрели на мир, тонкие губы привычно кривились в презрительной усмешке, а собранные в хвостик волосы были такими же седыми и длинными. Только чёрные бархатные мантии были заменены простыми чёрными брюками и чёрной же кофтой, да шарфом на шее. - Ну спасибо, - недовольно пробормотал Маджере и отступил ещё на шаг, чтобы иметь возможность в полной мере осмотреть жрицу, - и ты не изменилась, Посвящённая. Позволь пригласить тебя на чай. Никаких долгих разглядываний и ненужных слов. Всё можно обговорить и в более подходящем месте. С этого всё и началось. Первая встреча переросла во вторую, третью… Воспоминания о былом постепенно угасли и стали вытесняться событиями настоящими. Да, в первое время всё было замечательно, пока они находились в некой эйфории от встречи. Конечно, Рейстлин не стал меньше язвить и не стал более терпеливым, а Крисания не перестала быть менее заносчивой. Но, тем не менее, они понимали друг друга с полуслова и жеста, ведь слишком хорошо знали все плохие и тёмные качества каждого из них. А вот тут то и закралась ошибка… Ведь если в той жизни что маг, что жрица осознали и приняли свои ошибки, понимая, где каждый оступился и принимая это, только уже слишком поздно, то здесь… Маджере прекрасно всё помнил и осознавал, что ещё раз по этому пути не пошёл бы. Возможно, подобную цель и выбрал бы, но средства достижения избрал бы другие. Но вот жрица… ослеплённая успехом и круговоротом новой жизни, помнила ли она об этом и принимала ли так же серьёзно и трепетно, как это принимал сам Рейстлин? Вновь ослеплённая своей гордыней, бывшая праведная Дочь Паладайна, всё хорошенько обдумав, затеяла свою собственную игру, первой беря всё в свои руки.