Really

I really want you to really want me But I really don't know If you can do that. (I really want you) I know you want to know what's right But I know it's so hard For you to do that. (I really want you) Time's running out as often it does And often dictates That you can't do that. (I really want you) Fate can't break this feeling inside, That's burning up through my veins. I really want you, I really want you, I really want you now. No matter what I say or do, The message isn't getting through, And you're listening to the sound Of my breaking heart. (James Blunt-“I really want you”). Когда за окном проезжает машина, и стены его квартиры в очередной раз озаряются ярким светом фар, он снова щурится и поворачивается на другой бок. Сегодня кровать кажется ему не такой уж удобной, а одеяла не столь теплыми, нежели вчера или месяц назад, потому он не старается укутаться или спрятать голову под подушкой, так как знает, что все равно замерзнет. Сегодняшней ночью ему не спится. Повернувшись на другой бок, он может наблюдать ее лицо и спокойное, умиротворенное выражение, появившееся на нем. Он действительно считает ее милой. Ему нравится следить за ее движениями, незначительными действиями. Ее улыбка заставляет улыбаться в ответ, а черные локоны, в художественном беспорядке раскиданные сейчас по подушке, буквально требуют прикоснуться к себе, невольно завладевая его вниманием. Он давно не получал удовольствия, лишь наблюдая за человеком. Но она определенно не та, с кем он планирует провести остаток своей жизни. Должно быть, она почувствовала его дыхание на своем лице, потому едва заметно улыбнулась и, придвинувшись ближе, тихо прошептала его имя во сне. Внезапно ему становится не по себе, он отодвигается на край кровати, закрывая воспаленные глаза холодной ладонью, отгоняя прочь навеянные моментом мысли и воспоминания. От чего именно он столь упорно старался скрыться, так и осталось непонятым даже им самим. Было ясно только то, что будоражить это в памяти не стоит, так как становилось только хуже. Она беспокойно ворочается во сне и хмурит идеально выщипанные брови. Верно, она старалась для него, чтобы выглядеть поистине неотразимо. Он заботливо поправляет одеяло, соскользнувшее с ее хрупкого плеча, осторожно поднимается с кровати и решает пойти на кухню, раз сегодня ему не удается заснуть. Ступая по холодному полу, он старается принести как можно меньше шума. Он не хочет разбудить ее. Ему не хватает одиночества. Открыв бутылку свежей минеральной воды, он делает небольшой глоток и удовлетворенно усмехается сам себе, уставившись куда-то вдаль. Он не стал включать свет, потому, стоя вот так у окна, способен влиться в жизнь бодрствующего города, сливаясь с бешеным темпом, господствующим за пределами его квартиры. Помнится, раньше кто-то говорил ему, что порой кажется, будто в его квартире замирает и останавливается время, но ни ему, ни тому человеку даже здесь времени друг на друга не хватало никогда. Это удручало. И он не хочет вспоминать. Приходится невольно вздрогнуть, когда начинает жужжать в беззвучном припадке мобильник, оставленный с вечера на кухонном столе. Едва дождавшись голосовой почты, терпение его лопается. - Слушаю, - говорит он уверенно, как кажется ему самому, но на деле голос его подводит. Кто-то на другом конце линии связи отвечать ему явно не собирается. Слышно было лишь неравномерное дыхание и, казалось, стук его собственного сердца. - Даже если ты не произнесешь ни слова, я все равно буду знать, что это ты, -наконец произносит он, первым нарушив затянувшееся молчание. - Ты так хорошо чувствуешь меня?.. - нерешительно сделав догадку, усмехается голос на другом конце. Тогда он с силой сжимает в руке пластиковую бутылку из-под минералки. - Идиот, у меня есть твой номер… - пояснение следует сразу за измученным вздохом. Он прислоняется к прохладной дверце холодильника, запрокидывая назад голову, надеясь остудить набежавшие мысли. Его пальцы сами собой все крепче сжимают в ладони трубку. Он беспокоится, что корпус телефона треснет, но ничего поделать с собой не может. - Я подумал, что ты удалил его, -возражают ему в некотором недоумении. - Можешь смело учитывать это, когда позвонишь в следующий раз. Я же просил тебя не звонить мне пьяным… - твердо произносит он, но в тот же момент сожалеет о сказанном. - В следующий раз? Ждешь, когда я позвоню тебе?.. - Нет. Я… Не это… - пытается он выдавить из себя что-нибудь вразумительное. - Я не это имел ввиду, Джин. - Я понял и… - Что? - Я тоже скучал по тебе, Казу, - настолько пьяно и нежно уверяют с того конца, что ноги держать его уже не в силах. Он медленно сползает по холодной поверхности, садится на пол, обезаруженно и раздраженно ероша собственные волосы, зарывается пальцами в спутанные от многочисленных укладок и завивок локоны. - Ты слишком пьян. - Устами пьяного глаголет истина! - услужливо поясняют ему. - Устами младенца. - Устами пьяного младенца… - невнятно бормочет голос, а затем, восхищаясь своему остроумию, закатывается в приступе неудержимого смеха. Казуя вторит ему, совершенно уверенный, что хочет слышать этот глупый смех как можно чаще. - Я слышал, ты у нас снова лучший мужчина в джинсах? - Да, снова, - сконфуженно кивает он, подгибая под себя затекающие в одном положении ноги, устраиваясь удобнее. - В следующий раз, я бы номинировал тебя на другую премию… - И какую же? - Лучший мужчина без джинсов… - эротично шепчет в трубку Аканиши, сопровождая свою реплику довольной усмешкой. Казуя чувствует, как по телу пробегают мурашки, а сердце ёкает уже где-то в желудке, заставляя своего хозяина нервно содрогаться. Он хотел бы ответить что-то типа “И ты не боишься, что больше не будешь являться единственным, кто видел меня без джинсов?” или “Я уверен, первое место забрал бы себе ты”, но провоцировать Аканиши на поднятие и рассмотрение этой темы ему абсолютно не хочется, да и себя выдавать он не считает нужным. - Я не думаю, что эта номинация была бы уместной, - потому, старательно изображая спокойствие, он произносит только это, вполне довольный своим ответом. - Почему? Я бы дал тебе гран-при, - интригующе продолжает сладко шептать голос на том конце, томно растягивая каждое слово. - А тебе есть, с чем сравнивать? Девушку себе еще не нашел? - не сдерживается он. - Почему не нашел? Нашел! Мы уже долгое время вместе, - правдоподобно удивляется парень несообразительности собеседника. Казуя напрягается, когда тот продолжает совершенно иначе: странно, абсолютно несуразно, развратно и пошло. - И знаешь, что я тебе скажу?.. У нее совершенно потрясающий чл… - Заткнись, идиот! - взрываясь, шипит на него Казуя, не желая дослушивать логичное окончание фразы. Он готов швырнуть трубку в противоположную стену, наблюдая за тем, как ее части разлетятся по разным углам кухни, но вместо этого он нещадно заливается краской. - Не затыкай меня, - голос Аканиши звучит твердо и решительно. - Не смей затыкать меня, когда я говорю, как ты охрененен в постели. Не смей затыкать меня, когда я говорю, что хочу тебя так, что скоро у меня обе ладони мозолями покроются. Не смей затыкать меня, когда я говорю, как скучаю по тебе. Не смей затыкать меня, когда я говорю, как люблю тебя. Не смей затыкать меня больше вообще никогда, ты понял? - парень срывается и замолкает, исчерпав себя как морально, так и физически. Казуя закрывает глаза и просто слушает, как часто дышит тот в трубку. Его собственное сердце колотится так, что ему кажется, будто удары вскоре начнут отдаваться от поверхности холодильника. Слова сейчас не выйдут правильно. - Джин… Помолчи, Джин…-только на это и остается сил. - Я люблю тебя, Казуя… Really. Он не силен в английском, но последнее разобрать не составило особого труда, он часто слышал это… Раньше. - Я знаю. - Скажи мне то же самое. - Зачем мне повторять, если ты и сам прекрасно это знаешь?.. - устало и повержено произносит он, горько улыбаясь самому себе. Аканиши только усмехается, будто прознав о чем-то, а затем тихо и разочарованно произносит: - Ты не один сейчас, да?.. - Один. - И это девушка. - Джин… - устало взвывает Казуя, ниже оседая на пол. - Давай не будем начинать. -Ладно. Я понял, - сухо кидает тот. И Казуя уже знает, что он должен делать. - Послушай… - чуть медлит он, урывая глоток воздуха. - Я тоже люблю тебя. -Она ведь точно ничего не значит, да? - откликается наконец Аканиши, спустя пару секунд молчания. - Я один. - Со мной твое ангельское вранье не прокатит, будь я хоть в стельку пьяным. - Ничего не значит, - спокойно убеждает его он, уверенно кивая. Если Казуя когда и насладится проигрышем, то это поражение он потерпит только перед Джином. - Почему ты не спишь? Для тебя еще рано… - Ты сам знаешь ответ, - слышится довольный голос Аканиши на другом конце. Казуя знает, что тот сейчас улыбается. Когда их разговор заканчивается, в Токио уже четыре часа утра. Он чувствует себя довольно бодро, не смотря на то, что не спал всю ночь. Еще он чувствует себя счастливым и глупо улыбается, уходя с кухни, намереваясь вернуться в постель и все же выкрасть пару часов необходимого сна. Он уже думает об утреннем телешоу и предстоящей фотосессии, когда берется за ручку двери и обнаруживает едва различимый силуэт за толстым цветным стеклом витража. - Кто звонил, Каменаши? - торопливо кутаясь в свой маленький шелковый халатик, спрашивает она. - Ты встала только что? - обеспокоенно отвечает Казуя вопросом на вопрос, не забывая при том слащаво улыбнуться. - Да. Я услышала твой голос. Кто это был? - Ошиблись номером, - произносит он первое, что приходит на ум, понимая, что подобное должно вызвать кучу недоверия и массу расспросов. Он смотрит на ее мило растрепанные волосы, в широко раскрытые доверчивые глаза и, кивнув, равнодушно проходит мимо, направляясь к кровати. Как бы не казалось странно, но она всего лишь устало соглашается и спокойно ложится на свою половину, досыпать оставшиеся часы. Она, конечно же, понимает, что разговаривать с ошибившимся номером столь долгое время невозможно, еще меньше ей верится в то, что Каменаши Казуя стал бы признаваться первому попавшемуся в своих чувствах, но ее это не особо беспокоит. Они просто живут под одной крышей и спят на одной кровати. У них не было секса, да и тем для разговора не так много, как хотелось бы. Порой, когда за ним следят папарацци, они выходят вместе в какой-нибудь парк, посещают кафе, чтобы засветиться в очередной желтой газетенке и отогнать от него все мыслимые и немыслимые доводы и предположения. Она твердо уверена, что с каждой до нее было так же, но это ее устраивает, и, пожалуй, только это отличает ее для него от всех остальных не менее привлекательных предшественниц. Для нее же куда более выгодно иметь в парнях Каменаши Казую - лучшего мужчину в джинсах, и при том не иметь никаких обязательств. Они просто использую друг друга для выгоды каждого. И это устраивает их. Они оба этим довольны.