Символические жесты

— Скажи мне, Беккет, — ворчит Мако, — чем я думала, когда согласилась на эту идиотскую затею? — Мозгом, мой дорогой со-пилот, мозгом, — невозмутимо отвечает Райли. — Ты всегда думаешь именно им, даже там, где это излишне. И, между прочим, это не идиотская затея, а символический жест. Мако фыркает и прибавляет шаг. Песок фонтанчиками разлетается из-под ее ботинок. Ночью на побережье тихо и безлюдно. Череп кайдзю стоит здесь уже почти девять лет, ажиотаж вокруг «монумента победы» давным-давно спал — днем еще приходят туристы, пофотографироваться на фоне, но по ночам он никому не нужен. Артефакт ушедшей эпохи. Подсвеченный разноцветный прожекторами, череп выглядит даже красиво. Строго говоря, это не череп, а часть экзоскелета; но Райли всегда интересовался анатомией кайдзю исключительно в прикладном смысле — куда бить, чтобы наверняка; точность терминологии его не волнует. А что волнует — так то, что это вот ракообразное и есть монстр, разрушивший Токио девять лет назад. Онибаба. Первый и главный кошмар Мако Мори. Мако идет чуть впереди — собранная, напряженная, как натянутая тетива, и рюкзачок на идеально прямой спине подпрыгивает в такт шагам. Что бы там она не говорила про «идиотскую затею», Райли знает: для нее это важно. Череп огромен — с пятиэтажный дом. Видали мы, конечно, и побольше, эта тварюшка всего-то второй категории была; но когда оно возвышается прямо перед тобой, размеры все равно впечатляют. — И как ты планируешь туда забираться? — скептически спрашивает Мако. — Тут должно быть что-то вроде лестницы, — Райли оглядывается по сторонам. — Я читал, здесь одно время аттракцион был, для желающих лично потоптаться по поверженному кайдзю… Потом закрыли — желающие закончились. Но лестница никуда не делась… Ага, вот и она. — Для любителей экстрима было развлечение, похоже, — Мако окидывает взглядом вбитые в кость крепления. — Ну, никто не обещал, что будет легко, — пожимает плечами Райли. Они не сговариваются, но Мако поднимается первой — оба знают, что она уверенней и точно не сорвется. Райли следует за ней. Где-то прямо в черепе вырублены ступеньки, где-то приходится взбираться, хватаясь за железные костыли и костяные выступы. Вот и вершина; за все время подъема оба не произнесли ни слова. Все так же молча Мако снимает рюкзачок и достает оттуда небольшой сверток. Разворачивает ткань. Туфельки. Красные, лаковые, на правой оборван ремешок. Очень аккуратно Мако ставит туфельки на поверхность черепа и выпрямляется, глядя на горизонт. В темный океан. Райли, стоя у нее за спиной, обнимает ее за плечи. — Вот так, — негромко говорит она. — Знаешь, а ты был прав. Так — правильно. Райли молчит. Состояние «нечего сказать» бывает с ним нечасто, но сейчас оно на редкость уместно. — В конце концов, — продолжает Мако, — что еще было с ними делать? Хранить дальше — бессмысленно, просто выбрасывать — глупо… А так — хотя бы символ. Пусть. — Надеюсь, этот символ не стащат в какой-нибудь музей, — пытается пошутить Райли. — Пусть попробуют! Хотя кому они нужны… Мако замолкает. Ветер с океана ерошит им волосы. — Ну что, — решается наконец спросить Райли, — возвращаемся? Мако делает глубокий вдох. — Да. Возвращаемся. …Наутро фото красных туфелек, триумфально венчающих череп кайдзю, облетает весь интернет. Но ни Мако, ни Райли это уже не заботит.