Underneath your clothes

Под твоей одеждой — Бесконечная история, Мужчина, которого я выбрала, Моя территория. И это всё я заслужила. Милый, я же была такой хорошей девочкой... (с) Lucifer's Angel

Что скрывается под его одеждой, Йошики знал даже слишком хорошо. Под его одеждой скрывались татуированная кожа, выпирающие кости, откровенное блядство и медленно действующий яд. Последнего было даже слишком много для такого доходяги. Доходяги? Сильнее его раза в полтора — увлечение боксом давало о себе знать. И пусть Сугихара был ненамного выше его и намного тоньше, Хаяши знал, что будет не в силах сопротивляться, что снова окажется в унизительной роли пассива, что снова потерпит поражение и окажется лежащим на лопатках — хорошо, если в собственной постели. — Королева моя, — Хаяши давно уже приноровился различать за почти грубой насмешкой нотки нежности, столь ему необходимой. Он снова проиграл: как можно было надеяться на то, что этот демон отпустит так просто? — Что, так вот просто раздвинешь ноги перед первым встречным? От него за километр несло джином, дрянным можжевеловым самогоном. Йошики ненавидел этот удушливый запах спирта и хвои, но... пьяному море по колено, а против Сугизо нет приёма, если рядом нет Хидэ. А вот Мацумото как раз мирно спал в своей могиле, поэтому сопротивляться не было смысла, да и не хотелось особо: как можно изнасиловать бревно, которое, в общем-то, и не против? — Королева моя, — он прикусил кожу под ухом, даже не стараясь доставить удовольствие, затем прошёлся зубами по ключицам. Хаяши терпел, сжимая губы. Ему не нравился такой вот подход, он привык к восхищению, преклонению, розам, трепетным признаниям и прочей, как однажды выразился Сугихара, "дерьмовой романтике". Да, он был нежным, болезненным, чувствительным и немного женственным, но это не являлось поводом для того, чтобы заявляться в пьяном виде и драть его, как последнюю шлюху. — Сука, — единственное, что он мог себе позволить. Всего лишь беспомощно материться сквозь зубы, лежать без движения, терпеть боль (смазку и нежности его любовник не признавал) и надеяться на то, что Сугизо кончит быстро. — Безупречно бессердечная тварь. Тот лишь усмехнулся, развязывая пояс длинного леопардового халата, и расстегнул узкие тёмно-синие джинсы. — Соси, мой сладкий, — что ж, возник шанс освободиться пораньше, а потом неторопливо раздевать это пьяное тело, обводить кончиками пальцев причудливые чернильные узоры на руке и груди, целовать долго и нежно и уснуть на плече, чувствуя его сильные руки на своей талии. Глотая горячую сперму, Йошики думал, что это будет последний раз. Стягивая тонкую чёрную водолазку с высоким воротником и швыряя её в угол, он клялся, что в следующий раз не даст ни под каким предлогом. Отправляя джинсы следом за водолазкой, таял от желания поцеловать это лохматое тёмно-рыжее чудо. Обводя кончиками пальцев татуировки, жалел о том, что не сможет играть на этих рёбрах, как на клавишах любимого рояля. Устраиваясь на плече и крепко обнимая, млел под грубоватыми ласками и старался не краснеть от тех комментариев, которыми это действие сопровождалось. — Моя сладкая шлюшка, — да, он в очередной раз проиграл. Он сдался, но утешительный приз в виде распростёртого рядом обнажённого тела тоже чего-то стоил. Да, он заслужил — он же сегодня был хорошей послушной девочкой, а угрызения совести и мечты о мести можно было и отложить до лучших времён...