Just let me burn

Курт ненавидел Далтон. Курт ненавидел Далтон за то, что ему пришлось расстаться с любимыми одноклассниками и бросить родной хор. Курт ненавидел Далтон за то, что Блейн, его сосед по комнате, был идеален до тошноты и покалывания в пальцах. Курт ненавидел Далтон за то, что у Блейна уже был парень, а он вжимал его в кровать, шептал непристойности и кусал кожу на шее до лиловых синяков, о которых спрашивал отец, когда приходилось возвращаться домой на каникулы. - Блейн, но...Себастиан... - Тшш, - пальцы скользили по телу, сжимая бёдра, сжимая запястья, заставляя сердце сжиматься в крохотный комок, - Мы просто...Просто позволь мне. Курт ненавидел Далтон за то, что не хватало сил отказывать Блейну. Курт ненавидел Далтон за то, что так легко отдавал своё тело/ душу/ тихие стоны/ влажные поцелуи тому, для кого это было всего лишь развлечением. "Жду тебя в комнате." "Жду тебя в кладовке." "Жду тебя в кабинете музыки." Телефон был забит сообщениями, которые Курт удалял, краснея, и бесполезно пытаясь перестать чувствовать стыд за то, что происходило в комнате, кладовке, кабинете за закрытыми дверьми и под сильными руками Блейна Андерсона. - Тебе ведь нравится? - мурлыкал тот ему на ухо, расстегивая пуговицы на рубашке. Курт судорожно кивал и чувствовал, как внутри каждый раз что-то сгорает. Блейн просил говорить вслух, а Курт не мог. Курту нужно было потушить маленький пожар из разочарований и позорных для него желания и возбуждения. Андерсон умел быть с ним нежным, но обычно почему-то не был. Курту до дрожи в коленях хотелось размеренных поцелуев, губ, прижатых к его виску, ласковых прикосновений и тёплых карих глаз, непрерывно встречающихся с его собственными. Он хотел, чтобы Блейн принадлежал ему по праву, чтобы не приходилось вспыхивать, видя на переменах самодовольного Себастиана Смайта, талию которого руки Блейна обвивали крепче, чем Курт мог вынести. Наверняка у них все было хорошо. Наверняка они занимались любовью, Блейн тёрся об его щёку своей и тихо признавался в чувствах. Потому что они в отношениях. Потому что так должно быть. А папина гордость Курт Хаммел догорал в своей пустой кровати, когда Андерсон в очередной раз не возвращался ночью. *** Всё началось в один из будничных вечеров. Курт листал какой-то журнал и отмечал, что в каждом мужчине на глянцевых страницах есть что-то от Блейна (от Блейна, которого он любил уже полгода и четыре дня с тех пор, как перевелся в Далтон из МакКинли из-за постоянных издевательств сверстников): вот у этого такие же густые, непослушные волосы, вьющиеся и тщательно уложенные гелем, у другого такие же острые скулы, которые хочется постоянно обводить по контуру пальцами, у третьего точно такие же очерченные губы, растянувшиеся в вечной полуулыбке. Андерсон был красив. Был самым красивым для Курта. Дверь открылась внезапно, и Блейн, как всегда без стука, влетел в комнату, приветствуя соседа. - Ну и угадай теперь, кто сдал последний промежуточный экзамен? - парень на ходу стянул с себя верхнюю одежду, оставшись в школьной форме. Хаммел, закусив губу, следил за каждым его движением. Почему они не встретились раньше? До Себастиана. Вот уже полгода и четыре дня перестать задыхаться по утрам, наблюдая за раскинувшимся на кровати Блейном становилось всё труднее. - Я горжусь тобой, - вымученно ответил Курт. - Снова думал о старой школе? - Андерсон взглянул на него и нахмурился (кажется, даже обеспокоенно). - Нет. Нет, совсем нет, я... Ой! - Хаммел отдернул руку. На остром листе журнала осталась капелька крови. Он моментально проклял всё на свете, а особенно свою неуклюжесть, которая всегда норовила вырываться наружу в присутствии Андерсона. - Ты пал жертвой моды, - засмеялся Блейн, и Курт, конечно, засмеялся в ответ, хотя не находил это замечание смешным. Он разглядывал складки на пиджаке Андерсона, поднимаясь выше к воротнику рубашки, кадыку, подбородку. Ему хотелось прикоснуться или задохнуться. Или всего этого одновременно. - Курт, - вдруг несмело позвал Блейн, усевшись на кровать, когда смех затих, - Я могу кое-что предложить тебе? Хаммел, застигнутый врасплох интонацией собеседника, густо покраснел и опустил глаза. - Что? - Себастиан, - Блейн прочистил горло, очевидно пребывая в лёгком волнении, - Себастиан уехал на несколько дней. Домой. Обычно мы смотрим фильмы по вечерам. И я подумал... Я подумал, что, может быть, ты захочешь составить мне компанию? - Да! - быстро ответил Курт, мысленно надавав себе самых больных подзатыльников (даже больнее, чем бил первый хулиган МакКинли Дэйв Карофски) за свою нетерпеливость. - Да, - продолжил он сдержанне, - было бы неплохо. Только если Себастиан не против. - А кто сказал, что Себастиан узнает? - Андерсон шутливо подмигнул, снова громко рассмеявшись. И Курт рассмеялся тоже. *** Курт упустил тот момент, когда в штанах стало так тесно, а давящее сверху тело соседа по комнате стало таким горячим. Блейн целовал Курта. Бешено, страстно, пошло. Целовал и трогал там, где он сам не осмеливался. Все происходило быстро и мучительно долго одновременно. В воспалённом мозгу витала только одна мысль: прижаться плотнее, слиться в одно целое. - Но Себастиан же... Рука Андерсона заботливо накрыла слишком разговорчивые губы, пока язык и зубы оставляли на шее краснеющие отметины. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты сексуальный? Курту не говорили ничего, кроме того, что он педик. Он ни разу не чувствовал себя привлекательным, никогда в жизни не чувствовал себя желанным, а теперь это было так просто. Это было с Блейном. С парнем, в которого он влюблен. Уже полгода и четыре дня. - Давай, Курт, еще раз, - Хаммел неловко толкнулся в чужое бедро, поймав губами удовлетворенный всхлип. Он не позволил стянуть с себя джинсы, кончив, не раздеваясь, от одного ощущения запретной, но такой долгожданной и сладкой близости. - Курт, - хрип над самым ухом опьянял, одурманивал, заставлял дрожать, - Курт, мне нужно сделать это. Можно... в твою ладонь? Можно? П-пожалуйста. Это значило, что он должен дотронуться до... Курт густо покраснел и зажмурился, в очередной раз впуская скользкий язык в свой рот. Блейн спустил штаны, потом белье, Хаммел, не открывая глаз, вздохнул тяжело и напряженно. - Просто дотронься. Ты...ты же х-хочешь? Боже, Курт, ты же хочешь взять его, правда? Мы перестанем, если тебе не понравится. Обещаю, мы перестанем. Слова действовали безотказно. Курт... хотел. Наверное, в этом была проблема. Он хотел, и Блейн знал. И для них обоих глупо было делать вид, что нет. Курт почему-то забыл, что его первый поцелуй должен был быть романтичным. Забыл, что считал измены низостью. Забыл, что клялся отцу беречь себя и свои чувства. Зажатое между расставленных ног тело самого желанного парня на всей планете помогало забыть. Пальцы плотно обхватили член Андерсона, двигаясь в такт движениям бёдер. - Вот так. Молодец, - довольно простонал Блейн. И в этом стоне Курт не смог узнать его. Того самого недосягаемо-идеального одноклассника, с которым Хаммелу ни за что ничего не светит. На экране телевизора действие фильма подходило к концу. Липкая сперма растеклась по пальцам прямо на финальных титрах. - Пунктуальность - мой конек, - Андерсон усмехнулся, выдохнул во вспотевшую шею, больно прикусывая тонкую кожу. Вытирая руку о ткань простыни, Хаммел чувствовал себя разломанным на миллионы частей. Запах Блейна ударял в нос, заставляя захлёбываться в новых только что испытанных ощущениях. Было мало кровати, комнаты, города для того, чтобы вместить их. Он закусил губу, чтобы не застонать от разрывающего сердце обилия чувств и эмоций. - Сними штаны, ты же запачкался, - срывающимся голосом уже громче сказал Блейн. Курт покачал головой. - Я тебя не трону, - рука легла на подрагивающий живот. - Если, конечно, ты сам не попросишь. Вот теперь сдерживать стоны было бесполезно. Ослабшими руками Курт обхватил шею парня, запустив ладонь в волосы, пока тот помогал ему избавиться от джинсов и боксеров. Тело Блейна стало еще ближе, еще ощутимее. - У тебя это впервые? - уткнувшись носом в горячую щёку, Блейн обхватил пальцами подбородок, не дожидаясь ответа и притягивая лицо ближе. - Да, - пискнул Курт, когда Андерсон отстранился. Они еще долго не могли заснуть, неспособные оторваться друг от друга. Изредка из темноты доносились чуть слышные звуки небрежных поцелуев. Утром, комкая испачканные простыни и приводя себя в порядок, Курт едва почувствовал, как маленькие искры сжигают его изнутри. Блейн казался раздраженно-грустным и не решался заговорить с ним. Разглядывая приобретающие цвет синяки в зеркале, Хаммел не знал, может ли теперь считать себя девственником и имеет ли право называть любовью то, что разливалось в нём при одном взгляде на одноклассника. Грязным. Вот каким он себя ощущал. - Клянусь, Курт, это имело значение для меня, - следующим вечером Блейн губами собирал предательски скатывающиеся по его щекам слёзы, - Просто... Это неправильно. Мы поступили неправильно. Я поступил. Будем дружить, а? Как раньше. Пожалуйста. Ты дорог мне. Такое больше не повторится. Я обещаю. Это повторилось через несколько дней. Потом еще через два. Через месяц Блейну было позволено вводить в Курта пальцы, а еще через неделю Хаммел впервые чувствовал на своём члене чужие губы. Их закрутило в бесконечный водоворот из лжи, пустых обещаний и обжигающих прикосновений. - Отсюда нет выхода, понимаешь, Блейн? Курт никогда не получал в ответ больше возбужденного бормотания или языка, беспорядочно шарящего по телу. - Не думай об этом. Не думай ни о чём. Это в последний раз, обещаю.