Just let me burn

Девушка на парковке приветливо улыбнулась. Это была Рейчел. На переднем сидении авто Мерседес печатала смс, но, увидев Курта, так же расплылась в улыбке и приложила ладонь к оконному стеклу. - О, мы так скучали по тебе, малыш! - воскликнула Берри и выхватила чемодан из рук старого приятеля. - Я тоже, - Хаммел сонно огляделся вокруг, жмурясь от солнца. Он просто валился с ног от избытка эмоций и усталости. - С возвращением! - Джонс похолопала юношу по плечу, когда тот сел в машину. День выдался жарким, в салоне громко играла музыка, девушки весело подпевали, Хаммел, забившись в угол, грыз ногти. - Я надеюсь, все кончено? - вкрадчиво поинтересовалась Мерседес у засыпающего около окна Курта. В ответ он зажмурился и сделал вид, что уснул, боясь даже представить, сколько потребуется времени для того, чтобы реабилитироваться. Но, в конце концов, всему есть предел. И несчастья - не исключение.

***

Они познакомились в торговом центре. Чендлер был одним из приставучих продавцов-консультантов. Курт - одним из покупателей, которые, выбирая очередной пиджак, представляют, как, надев его, повиснут в петле. - Тебе идет этот цвет, - сказал Чендлер. - Спасибо. Это мой любимый, - сказал Курт. А дальше всё происходило само собой, не торопя и не торопясь. Волосы цвета пшеницы (послушные до невозможности), всегда серьезный взгляд и непостижимая пунктуальность - Чендлер стал для Курта чем-то новым и в какой-то степени спасительным. Чендлер любил те же фильмы, что и Курт. Читал те же книги, что и Курт. Не выносил табак и алкоголь абсолютно так же, как и Курт. Идентичность их вкусов во всем была поразительной и даже пугающей. - Ты пойдешь со мной на свидание, Курт? - Подождем, хорошо? Подождем пока Блейн исправится, отыщет меня и заберет к себе. Целый год Хаммела не искал никто, кроме вечной простуды и Чендлера, сидящего на краю его кровати с тоннами малинового варенья и кипой книг. - Ты пойдешь со мной на свидание, Курт? - Не сейчас, хорошо? Не сейчас, когда Блейн стал сниться почти каждую ночь, красивый-красивый, нежный-нежный. Следующие полгода Курт не видел во сне ничего. А если и видел, то на утро все забывал. - Ты пойдешь со мной на свидание, Курт? - Я...Я не уверен. Не уверен в том, что это по-настоящему, что и правда удалось перешагнуть через прошлое, задвинуть подальше бархатный голос, интонации которого теперь стали настолько полузабытыми, что Курт даже и не старался вспомнить. Он перестал сидеть над телефоном в ожидании звонка, смс, весточки, чего угодно, перестал тереть разъеденные слезами глаза, потому что больше не плакал, перестал запираться в комнате, чтобы прижать к губам затасканную фенечку и надеяться уловить на ней хотя бы намёк на родной запах, который уже перестал быть родным. - Ты пойдешь со мной на свидание, Курт? - Да. Да, Чендлер, я пойду. Пойду, потому что жизнь ни о чем нас не спрашивает, а время не интересуется нашим состоянием. Они просто идут. Огорчая или радуя, убивая или воскрешая, опрокидывая на землю или вознося до небес. Раня и залечивая раны. - Почему ты до сих пор не в Нью-Йорке? - удивленно восклицал парень за ужином в каком-то ресторане, в котором Курт никогда не был (несмотря на то, что провел в Лайме большую часть жизни и, как он думал, знал город наизусть) - Ты совсем не для этого города! - А ты? - смеясь, спрашивал Курт и давился индейкой под соусом, напоминающим кровь. - У тебя очень красивые глаза. - У тебя тоже...красивые. Ты и сам весь красивый, - и больше всего на свете Хаммел мечтал откашляться, потому что не делал никому комплиментов лет сто, потому что не имел понятия, зачем кокетливо опускал глаза и вызывающе растягивал уголки губ в улыбке. Потому что это все не было похожим на него и на реальность не было похожим тоже. Чендлер провожал Курта до дома целых три месяца. Три месяца, за которые стало возможным поверить в свою небезнадежность. Хаммел чувствовал себя...другим. Красивым, живым, желанным. Он впервые за почти два года вертелся у зеркала по несколько часов, чтобы выбивающиеся пряди волос идеально уложились в прическу, а пиджак обязательно подошел к обуви. - Ты мне нравишься, Курт. Очень. - И ты мне тоже. (наверное?) Хаммел знал, как бывает больно, когда врут. Но еще знал, как больно засыпать одному, восстанавливать в памяти шрамики, родинки, хрипотцу, взгляды, оттенок каждого вьющегося волоса. Чендлер переехал к нему, а на следующий день Курт выбросил в окно сим-карту. И наконец-то место за столом, накрытым на двоих, не пустовало. - Я люблю тебя, Курт. Я бы хотел связать с тобой жизнь. Лучше и больше всего, Хаммел понимал, что такое не получать в ответ "я тебя тоже люблю", даже коротенькое "и я". Но еще понимал, как порой бывает необходимо слышать даже ложь, как потребность быть любимым заставляет трещать по швам. - И я тебя...тоже, - юноша задержал дыхание и ступил в очередную пропасть, - лю...блю. В эту ночь с Куртом впервые был другой мужчина. Мужчина, который любил Курта, как полагается любить. Который медленно расстегивал пуговицы, не вырвав ни одной, который ласково гладил его лицо и чуть ли не каждую секунду спрашивал, хорошо ли ему. Курту не было хорошо. Наверное. Он мог бы получить намного больше удовольствия, если бы перестал представлять Блейна. Если бы не расплакался, когда его так знакомо поцеловали во впадинку под рёбрами. Он думал, что это их с Блейном секретный поцелуй. Он думал, что так больше никто не целуется. Воспоминания об Андерсоне, как сорняки, начали прорастать внутри, но юноша только лелеял эту заразу, поливая слезами, удобряя страданиями. - Что такое? - Чендлер, склонившийся над ним ненадолго замедлился, нежно поглаживая дрожащее бедро. - Боже, нет. Не останавливайся, мне так хорошо с тобой, - слишком наиграно и развратно простонал Хаммел, не узнавая собственный голос, толкаясь вперед, размазывая по лицу дурацкие неуместные слёзы. Утром он босиком выбежал на задний двор и, рыдая, копошился в сырой после дождя земле, вырывал влажную траву в поисках сим-карты, пока Чендлер не затащил его обратно в дом, промокшего, грязного и совершенно потерявшего рассудок. - Простудишься же. - Чендлер, Найди мою сим-карту. Мне должны позвонить, Чендлер, пожалуйста. Курта прижали крепче, и он невольно уткнулся носом в шею, пахнущую его новой жизнью. *** Прижимая к уху телефонную трубку, Хаммел изредка шмыгал носом и изо всех сил старался сохранить шаткое спокойствие. - Мы не нашли...эту дурацкую карту. А вдруг он хотел позвонить мне? Рейчел, я не думал, что...что это еще не закончилось, что он будет преследовать меня...потому что он вот здесь, - юноша прижал ладонь к сердцу, словно подруга могла видеть, - Во мне. И никуда не денется до старости, до смерти. Это удручает. - Солнышко, ты же... - от знакомого прозвища стенки желудка неумолимо сжались, подпрыгивая куда-то к легким. - Не называй меня так, - грубо отрезал Курт и уткнулся лицом в подушку, зажимая между зубов трескучую ткань наволочки. - Мне приехать? - Нет. Сегодня...Чендлер поведет меня знакомиться с родителями. Я буду занят весь день. Просто хотел высказаться. - Кажется, у вас все серьезно, да? - девушка на другом конце провода обеспокоенно закусила губу. - Да. Более чем. - голос юноши стал слишком уверенным, - Он сказал, что хочет...чтобы мы поженились.