Перевалы

Для начала апреля погода была слишком холодной и ветреной, здесь, на высоте это ощущалось особенно сильно. Вдобавок ко всем неприятностям повалил густой снег, еще не метель, но пробираться к ущелью стало заметно труднее. Хлопья падали тяжелые, крупные, наверное, последние в этом году. Под ногу подвернулся камень, и Стив Роджерс с трудом удержал равновесие. Он высадился как мог близко к логову «Гидры», скрытому высоко в горах, но все же недостаточно, чтобы оказаться там засветло. Поэтому сейчас он брел, по колено проваливаясь в снег, то и дело вытирая лицо, часто моргая, чтобы видеть хоть что-то в непроглядной белой пелене. Где-то невдалеке глухо зашумел съезжающий под собственной тяжестью снежный пласт, Стив передвинул поудобнее щит за спиной и прищурился — оставалось пройти не больше десяти миль, но этот путь предстояло проделать по узкому ущелью. Стив сейчас ясно видел густой фиолетовый подтек неба на фоне черно-белых скал, вздымающихся впереди. — Это марш в поддержку быстрозамороженных полуфабрикатов? — вдруг раздался голос откуда-то слева, и Стив развернулся раньше, чем понял, что знает окликнувшего. — Или спортивное выкапывание из лавины на время? — продолжил тем временем говоривший, наконец появляясь из темноты. — Хоулетт! Ты что здесь делаешь? — удивился Стив: сержанта Джеймса Хоулетта он не видел с прорыва в Арденнах, где они и познакомились при весьма странных обстоятельствах. *** Холодные сумерки едва дрожали на сером низком небе, когда мотоцикл Стива Роджерса, грозно рыкнув, взобрался на вершину холма. Заканчивался первый достаточно ясный для вылета авиации союзников день, и Стив спешил в расположение бронетанковой дивизии в составе армии генерала Ходжеса с секретным пакетом — ответом Главного штаба командования на запрос о поддержке с воздуха. После немецкого прорыва в Арденнах связь с каждым днем работала все хуже и хуже, несмотря на то, что движение вражеских войск замедлилось, наладить ее как следует не удавалось. Стив был окрылен — настоящее дело не шло ни в какое сравнение с паясничаньем на сцене, наконец-то он чувствовал, что приносит ощутимую пользу и по-настоящему участвует в приближении победы. Прославленный и разрекламированный Капитан Америка ничуть не смущался роли фельдъегеря, поскольку кратчайший путь в назначенное место был весьма опасен. Больше сотни тяжелых «Королевских Тигров» отборной дивизии СС «Либенштандарт» прорвались в самую глубь обороны союзников, грозя ее вот-вот прорвать, и Стиву предстояло промчаться по еще не замерзшим колеям, оставленным их гусеницами. Вдруг совсем рядом раздались короткие, сухие выстрелы, напоминающие щелчки хлыста. Он завертел головой, пытаясь определить направление, и увидел внизу на узкой, едва заметной тропке, петляющей у подножья холма и скрывающейся в густом лесу, телегу. Тощая, как сама смерть, лошадь даже не повела ухом, послушно остановившись перед человеком на дороге. Еще двое, в такой же форме, размахивая оружием, выгоняли из телеги гражданских. Стив различил белые головные уборы монахинь и уже собирался ринуться вниз, когда из подлеска вышел еще один солдат. Он, в отличие от трех других, был одет в военную форму армии США. Стив и охнуть не успел, как этот человек бросился на остановивших телегу бошей. Застрекотали автоматные очереди, бельгийцы закричали и бросились кто в придорожную канаву, кто под телегу, и только лошадь хранила олимпийское спокойствие, только сонно переступила копытами. По изрытому взрывами, покрытому кустами и валежником склону спуститься на мотоцикле было невозможно, поэтому, поудобнее перехватив щит, Стив побежал вниз. Когда он, наконец, выбрался из заваленных снегом кустов, немец остался только один, он в ужасе хватался за голову и умоляюще кричал что-то на своем языке, но солдат, длинно сплюнув в сторону, в два широких шага подошел и ударил немца под дых. Тот дернулся и осел на землю — на серой форме наливалось кровавое пятно, а Стив даже не успел заметить, как ловко одинокий солдат управился с ножом. Бельгийцы опасливо поднимались с земли, на ломаном английском бормотали слова благодарности. Только сейчас он понял, что в телеге ехал десяток детей под присмотром пары монахинь и священника. — Эй! Эй, ты кто такой? — Стив обошел меланхоличную лошадь и приблизился к незнакомцу. Тот был в форме пехотинца, изрядно разорванной и испачканной. — Сержант Джеймс Хоулетт. А ты что за клоун? — солдат смерил его хмурым взглядом и, видимо, не сочтя достойным своего внимания, принялся потрошить рюкзаки мертвых немцев. Только сейчас Стив заметил, что все они были убиты ножом, и никакого огнестрельного оружия у сержанта Хоулетта не было. Бельгийцы тем временем суетливо погрузились в свою телегу. — Езжайте на северо-запад, так безопаснее всего, — от души посоветовал Стив, а сержант Хоулетт сыпанул в телегу полную пригоршню шоколада, реквизированного у покойников. Едва гражданские отъехали, Стив развернулся к нему. — Он сдавался в плен, — Стив указал на последнего убитого немца. — Он сдавался в плен, а ты убил его. Сержант перестал складывать в свой рюкзак добычу и смерил тяжелым взглядом. -А ты кто такой, чтобы меня лечить? — Я капитан Стив Роджерс. Встать смирно, когда разговариваешь со старшим по званию! Хоулетт медленно выпрямился, лениво поведя плечами. Стив смог рассмотреть на его груди несколько дырок от пуль. — А-а-а, Капитан Америка… Слышал, знаю… Вперед, мы победим, и что-то там звездно-полосатое вьется трам-парам… — он совершенно не похоже изобразил то, что напевалось в рекламном слогане. — Мое армейское звание действительное! А ты нарушил Женевскую конвенцию, убив военнопленного. Это трибунал! — Заткнись, капитан, — почти жалобно попросил Хоулетт. — Я убил фашиста. Эсэсовца… дивизия Пайпера, если тебе о чем-то говорит это имя… Тогда Стив банально растерялся, а наглый сержант, закинув рюкзак за спину, скрылся в густом подлеске. *** С тех пор Хоулетт не утратил ни капли раздражающе самоуверенных интонаций, но теперь все изменилось. — Я бы на твоем месте сейчас туда не лез — свернешь шею или накроет лавиной, не знаю, какую смерть ты предпочитаешь в это время суток. — Я очень тороплюсь! — начал было Стив, но Хоулетт бесцеремонно его прервал. — Туда, — он многозначительно указал на темное небо, — ты всегда успеешь. Часа через три рассветет, снег прекратится и подморозит… — Но… — В такую погоду взлетит только самоубийца, а выход с плато один, так что успеешь. Немного опешивший Стив поправил каску и вздохнул — сержант оказался как всегда прав, он уже начал привыкать к правоте Хоулетта. — Ты знаешь, зачем я здесь? Знаешь, что там? — он кивнул в сторону ущелья. Хоулетт только фыркнул и махнул рукой, призывая следовать за собой. Стив пошел. Он уже однажды послушался его и не ошибся, так почему бы не повторить тот опыт. *** Он возвращался из штаба генерала Ходжеса, ему было приятно то воодушевление, причиной которого стали принесенные им вести — войскам была обещана поддержка с воздуха и боевой дух армии вырос буквально на глазах, несмотря на критическую ситуацию из-за прорыва фашистских войск. Стив отъехал еще не так далеко, чтобы оказаться в расположении противника, когда услышал мерное гудение американских бомбардировщиков — Эйзенхауэр спешил выполнить свое обещание. И тут внезапно из развалин брошенной фермы донесся крик, и он увидел машущего ему солдата. Стив, решив, что там раненые, свернул с дороги, но раненых не было, среди разрушенных стен стоял тот самый сержант с дороги. — Сюда! — рявкнул он, и дернул Стива за руку так, что тот уронил мотоцикл. Хоулетт бесцеремонно перетянул его через груду кирпича и толкнул в яму, которая раньше, вероятно, была погребом. Еще не до конца привыкший к своим суперсилам Стив не отбивался, да и сержант оказался весьма силен, поэтому лишь презрительно фыркнул. — Это наши «дугласы»! По звуку моторов что ли не слышишь? — Слышу. Поэтому и лежу! И тебе рекомендую делать то же… Буквально в ту же секунду дорога взлетела комьями грязи, остатки стен задрожали, а уши заложило. Бомбы продолжили рваться чуть дальше, за холмом, Стив потряс головой и уселся поудобнее. — Опять ты. Спасибо. Интересно, что они тут бомбили? — Это же наша авиация. Никто не знает, что они бомбят! — ядовито заметил сержант, уселся рядом, приваливаясь спиной к стене, и достал из нагрудного кармана окурок сигары, но зажигать не стал, соблюдая светомаскировку. Стив счел за лучшее промолчать, он вдруг почувствовал себя неуверенно — конечно, Хоулетт убил сдающегося в плен врага, но его собственную жизнь он только что спас. Стив ругал себя — за время, проведенное в действующей армии, он не раз слышал истории об ошибках союзной авиации, когда американские бомбы падали на американцев, еще с высадки в Нормандии, но считал их солдатскими байками. — А ты сам откуда? — неловко перевел он разговор. — Долго рассказывать… — Отстал от части? — Можно и так сказать… Меня расстреляли на повороте у Байо, потом я был у санатория… А сейчас иду в Спа, там ждет мой друг… Названия были знакомыми, но только через несколько секунд Стив понял, что речь идет о повороте, на котором произошел массовый расстрел военнопленных американцев, это его так удивило, что он не придал значения странному замечанию про расстрел. — А то, что говорят про расстрелянных там, правда? — Генеральный штаб еще не дал официальных пояснений, но в прессе и по радио уже вовсю рассказывали об этом случае, от раза к разу приукрашивая жуткими подробностями. — Правда, — коротко ответил сержант. — Только я не знаю, что именно говорят. Мы натолкнулись на авангард Пайпера, и был приказ сдаться в плен. Потом подошли основные силы, и, вероятно, не смогли поверить, что больше сотни человек могут быть военнопленными. Или просто они нас не любят. Или им плевать на ваши дурацкие конвенции. Поэтому расстреляли всех. — И никто, кроме тебя, не выжил? — чувствуя, как холодеют ноги, спросил Стив. Сержант дернул плечом и перекинул сигару в другой уголок рта. — Кто-то выжил, я слышал возню и стоны… Если их не добили. — А почему вы не защищались? — Потому что по вашей конвенции военнопленных с оружием в руках не бывает. Капут сразу. Некоторые пытались бежать… от автоматных очередей… поучительное зрелище! — И? — замирая от понимания того, что за этим последует, поторопил его Стив. — И все. Через день трое выживших вышли к своим, их отправили в лазарет… — Они рассказали… -Да. И поверь, то, о чем начальство не знает, ему не повредит, а решение солдат перестать нянчится с этими паршивыми эсэсовцами это первое разумное решение за все время военных действий. И принято оно без ведома штаба! — Генералу Паттону бы понравилось отсутствие военнопленных… — невпопад заметил Стив. Теперь поступок Хоулетта на дороге уже не казался ему ужасным и попирающим устои справедливости и демократии. Взрывы слышались все дальше, он вытянул ноги и глубоко вздохнул, пытаясь выдавить из легких тяжелый пороховой привкус. — Так ты сопровождал тех бельгийцев? — Нет, случайно встретил… Они эвакуировались из санатория. Высота — два семьдесят восемь. Стив много слышал об этом — укрепление в той местности, туберкулезный санаторий. Он переходил из рук в руки не один раз, и каждый сопровождался страшными боями. Но Стив и подумать не мог, что все это время в подвале прятались мирные жители. — Во второй раз боши просто кинули в подвал гранату, чудом никто не пострадал. А когда наши вышибали их, была такая артподготовка, что половина дома обрушилась, и снова им повезло! — как ни в чем не бывало продолжал рассказывать сержант. Что при этом пережили больные дети, монашки и священник, Стив боялся даже представить — без еды, воды и света в подвале, когда мир над головой раскалывается на части. — Священник просил, чтобы им дали уйти… и у наших, и у тех… Но его просьбу не выполнили… наверное, в рамках какой-нибудь конвенции. — Хоулетт поправил рюкзак под локтем. — Поэтому когда я увидел тех фашистов… Ну, решил, что обижать мирных жителей и мародерствовать — плохо. В рамках конвенции разумеется… Хотя может быть боши и не стали бы их убивать. Думаешь, надо было подождать, чем кончится? А потом предложить сдаться в плен? Стив дернул плечом. Война оказывалась все больше не похожей на учебники, в которых квадратики войсковых соединений сходятся и расходятся на полях сражений, блистая стратегией, тактикой и техническими возможностями. Договоры, конвенции, политика, шуршание орденских планок на кителях генералов, и дезертиры, и мародеры, и мертвые солдаты, едва ли старше самого Стива. Англичане, измотанные войной, американцы, надеявшиеся сходу выбить немцев из Европы… Кто-то просчитался, кто-то не брал в расчет погоду, кто-то ошибся, думая, что силы нацистов истощены на Восточном фронте, кто-то преувеличил мощь американской армии, хотя там, за океаном, в прессе и рекламных проспектах все выглядит чудесно. Стив сам был частью этого обмана. Теперь он точно знает, что невозможно бодро маршировать с парочкой друзей по дорогам Европы, потому что мины, потому что дороги разбиты, и чем ближе к германской границе, тем больше снайперов; потому что при столь стремительном прорыве невозможно полностью зачистить местность. И Гитлер не смешной негодяй, падающий от бравого удара левой — у него есть ресурсы, и танковый прорыв в Арденнах тому подтверждение, и в Люфтваффе все те же асы. А главное люди, те, которые продолжают верить в превосходство по крови. — Ты все еще хочешь подвести меня под трибунал? — насмешливо отвлек его от размышлений сержант, и Стив сделал вид, что не услышал вопроса. *** Между двумя скальными выступами Хоулетт вырыл себе отличную берлогу в снегу, судя по запаху, он даже разогревал там консервы, не боясь, что пламя заметят. — Ты так и не сказал, откуда взялся, — напомнил Стив, усаживаясь на скатку одеяла, брошенную на снег. — Я опять иду… — Снова отстал? Но Ходжес в Германии… Там все… Войне скоро конец! — И на Востоке? — тихо спросил Хоулетт и протянул Стиву фляжку. Тот хлебнул, закашлялся — горло будто обожгло. — Это что? Дизельное топливо? — сдавленно поинтересовался он, когда глаза перестали слезиться. — Спирт. Чистый, авиационный, между прочим! — Авиационный? Это же отрава! — Ничего, ты крепкий, — ухмыльнулся сержант. — А я иду на север, в Норвегию… — Там нет американских войск! — Я канадец! — ответил Хоулетт, — И я устал от войны. — А твой друг? Сержант помрачнел. Тогда, в Арденнах он успел рассказать Стиву про своего друга, которого надеется найти. Он так говорил о нем, что Стив подумал, что он очень похож на Баки, а теперь Баки не было. — Он погиб? Извини, — Стив прикоснулся к плечу сержанта. — А? Нет, все в порядке. Он жив и хочет быть переброшенным на Тихий океан… Он остался. А твой приятель? Ну, тот, который был в плену? Хоулетт натянуто улыбнулся и тряхнул головой, словно отгоняя непрошенные мысли. Стив почувствовал, что ему очень тяжело, но он знал, что бывает еще тяжелее. И он рассказал. Рассказал, как был рад, что Баки встретил Рождество в Париже, оправляясь от последствий плена, его минули страх и неразбериха, царившие в войсках союзников во время битвы за Выступ. Немцам чудом не удалось вбить клин между армиями союзников, Мааса они так и не достигли, но война все еще не заканчивалась. А когда Баки погиб, Стиву вдруг стало все равно: соединение фронтов, взятие Берлина казались ему мелкими, незначительными целями, освобождение Европы и торжество американской военной мощи уступали горькой ненависти, поселившейся в груди. Это чувство было четким, понятным и очень близким — нацизм должен исчезнуть, Гидра должна быть уничтожена, чтобы никто и никогда не чувствовал того, что чувствовал Стив. И разговаривая об этом с Хоулеттом, он словно набирался сил для рывка, того, который должен был привести к разрушению последнего оплота Гидры. Сержант молчал, иногда прихлебывая из своей фляжки. Он не морщился и, казалось, почти не слушал. Когда Стив закончил, Хоулетт хлопнул его по спине. — Ничего. Давай укладываться спать. Пару часов ты можешь с чистой совестью покемарить… Пока не посветлеет. И, завернувшись в одеяло, он буквально через несколько секунд захрапел. Стив улыбнулся, накрыл его сверху своим одеялом, захватил боекомплект, щит и тихо вышел наружу. Снег почти перестал, нос щипало от утреннего мороза, и небо едва светлело, когда Джеймс Хоулетт проснулся. Он обвел взглядом пещеру, потом выглянул на улицу. Идеальный солдат Стив Роджерс ушел навстречу своей идеальной победе над нацизмом, а совсем не идеальный сержант Хоулетт разделил свои армейские пайки, оставив половину на случай, если капитан вернется, собрал вещи и, потоптавшись у выхода, широкими шагами отправился на юг. Туда, где Западный фронт через несколько недель соединится с Восточным, и откуда он плечом к плечу с Виктором отправится на другой конец земного шара, чтобы надрать задницу паршивым япошкам, как изящно любил выражаться его друг. все) Необходимые пояснения ;-) Генерал Ходжес — генерал 1-ой американской армии, в период Арденнского прорыва армия была временно передана в подчинение генерала Б.Монтгомери 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт СС Адо́льф Ги́тлер» —   элитное формирование   войск СС, созданное на базе  личной охраны   Адольфа Гитлера , в дальнейшем — танковый корпус. В Арденнском наступлении участвовали четыре группы "Лейбштандарт"-а.  Женевская конвенция об обращении с военнопленными 1929 года. Вступила в силу 19 июня 1931 года и регулировала обращение с военнопленными во Второй мировой войне. По ее условиям военнопленным может считаться только военнослужащий без оружия. Совсем без оружия. Йоахим Пайпер — штандартенфюрер, командовал 1-ой танковой дивизией СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», которая после войны была обвинена Нюрнбергским трибуналом в военных преступлениях, за что Пайпер был осуждён и пребывал в заключении до 1958 года. Поводом для обвинения стала в том числе так называемая "Бойня у Мальмеди", когда солдаты Пайпера расстреляли около сотни американских военнопленных. А также Пайпера и его солдат обвиняли в расстреле мирных жителей во время Арденнского прорыва. Но по факту — дело очень, очень темное, как любое громкое дело, проведенное американцами в рамках борьбы с нацизмом в американской зоне оккупации. "Дуглас" — бомбардировщик Боши — [фр. ед.ч. boche] презрительное название немцев во Франции (гансы, фрицы — аналог) Американский генерал О. Бейли в своих мемуарах также использует это слово в отношении фашистов. Санаторий Святого Эдуарда (туберкулезный) был укрепленной точкой в битве за д. Стумон.  Спа — бельгийский город, в котором располагалась штаб-квартира командующего Первой армией США генерала Кортни Ходжеса перед Арденнским прорывом. Канадская армия воевала в составе 21 группы армий Б.Монтгомери с момента высадки в Нормандии. После того, как войска союзников вступили на территорию Германии, канадцы отправились освобождать север, в том числе Норвегию (из мемуаров Омара Бредли) Генерал Дж. Паттон — командующий 3-ей американской армией. Любимец американского народа. Поверьте, ему понравилось =) Битва за выступ — так в литературе союзников принято называть Арденнскую операцию