Венгрия. Где-то на пути в Трансильванию. 18… год.
— Я не возьму в толк, — раздраженно буркнул Мэл, отвернувшись от своего спутника в окно экипажа, катившего по побитым европейским дорогам. — И чего тебе в жизни не хватает? Я, конечно, за путешествия и все новое. Но Данте… Трансильвания? Молчаливый юноша сумрачно глянул на него с противоположного сиденья. Он ничего не собирался комментировать на эту тему, так они уже обсудили ее миллионы раз. Мэл не ожидал от него ответа. Он знал, что его не последует. Прошло чуть более ста лет с тех пор, как Данте присоединился к кругу черных ворлоков. Можно было сказать, что он удачно прошел все этапы трансформации и свыкся с новой жизнью, но несколько лет назад странные настроения овладели его существом. Это было то, что Мэл называл кризисом вечного существования. В один момент Данте потерял цель, не понимая смысла своих скитаний. И если поначалу он почти без боли смирился с даром тьмы, то много лет сустя Мэл все чаще стал слышать от него вопрос: «зачем все это нужно?» Он объяснял подопечному свою точку зрения. Путешествовать. Получать знания. Смотреть, как уходят люди, сменяясь новыми поколениями. Как умирают эпохи. Как превращается в пепел все привычное и уступает на смену чему-то иному… Это же было так интересно. У него самого был такой период непонимания, но сейчас Мэл даже не задумывался об этом. Последние десятилетия ему было о чем заботиться, теперь, когда с ним рядом был его неугомонный лучший друг. Данте не давал ему ни секунды спокойной жизни. К сожалению, Мэл не знал, как помочь ему, ведь Дантаниэл не слушал никаких уговоров. Вот Марлоу и ездил с ним по свету. Искал то неведомое, что могло бы подсказать: Вот! Вот зачем нужно бесконечное время. Последним выбором Дантаниэла стала Трансильвания — историческая область на северо-западе Румынии. Мэл бросил взгляд на пальцы друга, которые барабанили по книжке в твердом переплете. Начитавшись про приключения лондонского юриста Джонатана Харкера, Данте решил тоже обратить внимание на эту часть Европы.* Он думал, что люди, живущие там, могли знать куда больше о колдунах и ведьмах. Марлоу пытался ему пояснить, что если один писатель внезапно стал успешным, выпустив сомнительную книжку про несуществующих кровопийц, это совершенно не значило, что те земли действительно кишели приключениями. ________________________ * В романе «Дракула» ирландского писателя Брэма Стокера главный персонаж, вампир-граф Дракула, живёт в Трансильвании. Впоследствии Трансильвания часто фигурировала в произведениях на вампирскую тематику. Но Данте был упрям. И вот, в результате, их повозка уже битый час катила к крошечному городку под названием Дебрецен, который лежал на пути к их основному пункту назначения. Мэл устало протер лицо платком. Ему было жарко. В этом году лето было душным, как удавка. Тихие мощеные улочки незаметно сменили лес и раздолбанную дорогу. Левое колесо повозки прекратило наконец проваливаться в колею, и Марлоу смог вздохнуть с облегчением. Ему уже давно было все равно, в какой стране оставаться на постоянное проживание, но вот неудобства вынужденных перемещений он выносил со сжатыми зубами. К сожалению, это было не то время, когда путешествовать при помощи магии считалось нормальным: был риск встретиться с охотниками на ворлоков в очередной раз. Возница остановился. — Данте, стой. Вон постоялый двор, — Мэл схватил спутника за локоть, когда бывший преподобный направился прочь от повозки, совершенно в другую сторону. — Справить малую нужду мне можно? — бровь молодого человека вызывающе изогнулась дугой. — Или хочешь за спиной постоять? — Можно. Иди справляй. Жду тебя через несколько минут. Данте кивнул и ушел. Северо-западные земли встретили их лесами, довольно мрачным пейзажем и одинокой лачужкой в пару этажей, примостившейся прямо на краю города. Дантаниэл вернулся через десять минут. Мэл готов был поспорить, что все остальные девять, что не были потрачены на биологические потребности, он просто любовался окрестностями. Нарочно. Потому что знал, что его ждали. — Вещи свои не забудь, — Марлоу указал на его небольшой чемодан. — Я уже отпустил возницу. И снова ни слова в ответ. Как будто все вокруг виноваты в том, что Данни сбился с пути истинного. Мэл правда старался быть терпеливым. Но как же иногда хотелось применить грубую физическую силу. Они прошли в низенькую дверку, над которой висела вывеска с монеткой и надпись на венгерском, гласившая: «Добро пожаловать». За столиком у входа суетился невысокий худощавый юноша, с волосами, стянутыми в конский хвост. Когда кто-то зашел в их скромную обитель, он нервно поднял голову. Глаза его были ненормального оттенка. Данте никогда не видел таких зрачков с глубоким лазурным отливом. При виде Мэла и Данте, челюсть юноши удивленно поползла вниз. Мэл понимающе хмыкнул. Взгляд этого венгра горел слишком ярко, да и черты лица явно не были чертами простого человека. В этот момент все трое догадались, что имели общий маленький секрет. — Ну вот. Это уже мне больше нравится, — хмыкнул Данте. — Видишь? Не так уж та книга была глупа. А ведь мы еще не доехали! — Вы говорите по-английски? — окидывая блондина внимательным взглядом, спросил Мэл. — Немношка, — еле выговаривая слово, произнес владелец ночлежки. — Чего вы хотеть? — Мы? Мы… путешествуем. Понимаешь? — Мэл указал на свой чемодан. — Я понимай. К сожалений, у нас нет комната… — глаза его были довольно холодны. Он не радовался чужакам. — Ki van ott, Dagon?* — раздался голос откуда-то с лестницы. _______________________ * Кто там, Дагон? — Senki sem*, — коротко буркнул в ответ блондин. _______________________ * Никто. Из их мини-диалога ни Данте, ни Мэл ничего не поняли. Однако, когда вниз спустился обладатель второго голоса, он тоже удивленно уставился на чужеземцев. — Вы к нам зачем, — его английский был не лучше, чем у первого юноши, а черты лица немедленно стали такими же острыми. — У нас не радуются тем, кто не отсюда! — А мы-то как не радуемся, что мы тут, — «вежливо» завернул Мэл. — И все же вопрос стоит. Где нам найти место для ночлега? — У нас не искать… Только один комната… — тот, кого назвали Дагоном, сверился со своими записями. — Одна нас устроит, — пожал плечами Мэл. — Кто сказал тебе? Можно мне в кои-то веки немного комфорта? — озлобленным тоном поинтересовался Данте. Марлоу улыбнулся ему, как мог бы это сделать сам Сатана, поджаривающий на костре грешников. — Данни. Не убивай мои нервы. От них из-за тебя уже и так мало что осталось. — На другом конце город есть еще… ночлежка. Спросить у них, — посоветовал владелец постоялого двора, давая понять, что разговор подходит к концу. — О нет. Прошу вас. Мы устали… дайте нам одну комнату… И разойдемся на этом. Мы хорошо заплатим! — Мэл прекратил сверлить дыры в своем друге и снова обратил взгляд на светловолосых бестий. Юноши переглянулись. Из-за схожести черт Мэл предположил, что они братья. Но странная деталь бросилась в глаза — второй молодой человек не был инициирован, он был обычным смертным. Поняв, что на него смотрят, он спрятал взгляд. — Сколько вы… здесь оставаться? — подумав немного, спросил тот брат, что был с конским хвостом. — На пару дней. Точка нашего назначения совсем не здесь, — заверил их Мэл. — Вообще-то, — внезапно встрял Дантаниэл, который изменил планы на ходу, — мне и тут нравится. Мы побудем две недели. За двойную оплату! Мэл бросил на него удивленный взгляд. Настроения Данте были переменчивы, как погода Туманного Альбиона. Владельцы постоялого двора явно принимали решение. Это походило на диалог без слов — как будто они пытались сообразить, что важнее — получить денег или выкурить из города двух подозрительных чужаков. — Два неделя. Не более, потом мы обещать комнату кому-то еще… — наконец безучастно решил тот, кого назвали Дагоном. — Разумеется. Спасибо за понимание, — Данте быстро достал свой кошелек. — Сколько с нас?***
Через полчаса, расплатившись, они с Мэлом были проведены в тесную комнатушку с единственным окном, кроватью и комодом. Более ничего не было тут — ни раковины, чтобы умыться, ни пространства, чтобы развернуться. — В конце коридор уборная, — буркнул неприветливый молодой венгр. — С утра до десять вам подадут завтрак. Обед найти себе сами. — Да это не проблема. Обед найдем, — Мэл задумчиво почесался, глядя на кровать под тощим покрывалом. Она была единственная и не сказать, чтобы очень большая. — Всего вам доброго тогда, — буркнул светловолосый молодой человек, старательно произнося согласные. Этим он вызвал у Данте скептичную улыбку. Дверь закрылась за его спиной. Данте тут же рухнул на постель, сбивая одеяла и разбрасывая подушки. Мэл смотрел на него спокойно, как взрослый мог бы смотреть на несмышленого ребенка. — Две недели? — он снял свою шляпу и пиджак, повесив их на спинку стула. — Что укусило тебя, Дантаниэл? — Что хочу, то и делаю. Куда нам спешить. У нас же впереди вечность, — заметил тот, продолжая валяться. Мэл равнодушно повел плечом. Он предпочитал не спорить. У него было не то настроение. Зато у Данте было настроение выяснять отношения. — Тебе здесь не нравится, — заметил он, изучая широкую спину друга. — У тебя всегда такой взгляд, когда ты чем-то недоволен. — Какой взгляд? — мужественно сопротивлялся провокациям Мэл. — Как у недовольной женщины средних лет, — маленькая комнатка наполнилась резким лающим смехом. — Как будто тебя не устраивает твоя жизнь. — Кого из нас она не устраивает больше? — подходя к комоду на изогнутых ножках, Мэл открыл ящик и начал складывать туда свои вещи. — У меня все в полном порядке, — Дантаниэл нежился на дырявом покрывале, пахнущем сыростью. — Да. Конечно. И поэтому ты проделал весь этот путь просто, чтобы найти себе новых приключений? — Ну, нашел же? Видел глаза этого парня? Он точно ворлок. — Да. Тут и спорить нечего. Данте удовлетворенно кивнул. — Ну вот я тебе и говорю. Почему бы нам не пообщаться с ними? Может, они бы рассказали нам что-то интересное. О местной жизни? — Вперед, — Мэл равнодушно продолжал свои дела. — Я книжку почитаю. У меня есть чем заняться. Данте не был доволен этим ответом. Он не был доволен, когда Мэл оставался таким спокойным и невозмутимым, поэтому взял подушку и кинул ее в друга, чтобы тот обратил на него внимание. — Нет, Мэлоди. Ты пойдешь со мной, — четко информировал его Данте. — Не пойду. — Мэлоди, — повторил Данте, нарочно выводя его из себя. — У твоих родителей очень богатая фантазия! По комнате поплыл еле ощутимый запах паленого. Если бы Мэл мог превращаться в дым и улетучиваться в те моменты, когда разговор начинал ему не нравится, он бы сделал это именно сейчас. — Мэээээлодиии, — певуче протянул Данте и тут же понял, что добился своего. Мэл обернулся, сверкнув жгучими зелеными глазами. Его мощные руки схватили соседа по комнате за грудки и встряхнули пару раз, приводя в вертикальное положение. Данте развлекался, смотря в его лицо. Словно маленькое пламя полыхало в зрачках Мэла. Конечно, он не стал терпеливо сносить подобный злобный цинизм. — Еще одно слово… И я тебя превращу в объедки! — известил он Данте, который свисал с его рук. — А вот и нет. Ты пойдешь со мной. Исследовать город. — Да? Ну это мы еще посмотрим, — Мэл грубо бросил его обратно на кровать. Сняв с себя жилетку и оставшись в одной рубашке, он взял полотенце и громко хлопнул дверью, направляясь к уборной. Данте остался один. Он продолжал посмеиваться, радуясь, что довел Мэла до белой горячки. Может, Марлоу и не пошел бы с ним. Зато теперь он не вел себя, как равнодушное бревно. Данте откинулся на жесткий матрас. На ум ему почему-то пришло утро, когда он встретил свой первый рассвет уже в обличье ворлока. Он навсегда запомнил именно это утро: те, что были раньше, стерлись из его памяти. Когда первый бледный свет коснулся окон, и заблестели колбы и склянки, расставленные на столах у Мэла, он точно понял, что что-то стало другим; свет становился ярче и ярче, и серое утро разорвало тогда тьму. Взошло солнце. Первое солнце, которое Данте увидел уже не глазами человека. Причудливые, удлиненные тени лежали на полу. И Мэл сидел спиной к стене, не сомкнув глаз всю ночь. Теперь Данте лежал и думал о том, как боролся со своей сущностью, которую он перестал понимать. Он много сомневался в себе с самого начала. Не знал, с чего ему начинать снова жить. Лишь потом он справился с этим, нашел в себе силы продолжать. Данте уже давно попрощался со светом и с прошлым. Его тело переродилось и все больше напоминало тело ворлока, нежели человека, и со временем все вроде бы стало предельно просто. Так отчего же было так сложно понять смысл существования теперь? В таких мыслях прошло несколько дней. Мэл не тянулся особо разговаривать со своим другом. Все дни он провел, изучая книги и выписывая что-то в свой блокнот. Данте было скучно торчать рядом. Мэл изо всех сил демонстрировал ему свое равнодушие, поскольку все еще злился. От этого становилось еще скучнее. Данте не стал просить у Мэла прощения за свое поведение. Ему тоже было все равно. Он надел свою самую светлую рубашку и шел бесцельно бродить по городу, сам не зная зачем. На третий день его поиски привели к неожиданному результату, и они с Марлоу нашли небольшое разнообразие в скучной жизни этого городка. Стоило заметить, что даже извращенный и опытный Мэл был немного шокирован открытием. Мэл хотел уточнить у хозяина постоялого двора, в каком месте в этом городке можно достать писчую бумагу. У него кончались расходные средства и он не мог больше заносить в свой блокнот то, что ему хотелось. Данте от нечего делать пошел с ним, радуясь, что у Марлоу появилась причина вылезти из своего панциря. Они спустились вниз и огляделись. У входа никого не было. Братья исчезли в неизвестном направлении. Из вежливости Мэл и Данте подождали некоторое время. А затем потерявший терпение Дантаниэл пустился на поиски. Он обнаружил небольшую дверь, ведущую в другую комнату. Переглянувшись с Мэлом, который пожал плечами, Данте приготовился постучать, но застыл на полпути, услышав странный шум. Это были голоса. Два мужских тембра, которые что-то неразборчиво шептали за дверью. Данте прислушался. К голосам примешивались выдохи и протяжные стоны. Даже Мэл, который стоял на расстоянии, расслышал это. Его лицо начало расплываться в ехиднейшей улыбке. Он махнул головой, и Данте впервые за последние дни послушался его; он слегка приоткрыл дверь, стараясь, чтобы та не скрипела. Рты друзей невольно приоткрылись. Братья, которые держали заведение, были там. В тесной, заваленной пыльными книгами конторке Дагон прижимал Элая (Данте на днях выяснил имя второго юноши) к столу. Его губы и язык неустанно выполняли свою работу, вылизывая шею светловолосого молодого человека, кожу на его обнаженной груди под распахнутой рубашкой. — Miért nem akar lenni, mint én? * — неразборчиво спросил Дагон. — Én nem akarok járni, a sötétségbe. Attól tartok, az örökkévalóság… — донесся до Данте тихий, сбивчивый от страсти ответ. — De akkor mi lehet együtt… __________________ * — Почему ты не хочешь стать как я? — Я не хочу шагать во тьму. Я боюсь вечности… — Но ведь тогда мы были бы вместе всегда. Данте не понял ни слова, да и вообще самым разумным сейчас было бы просто уйти, оставить этих двух людей с их страшной тайной. Но почему-то он не сделал этого. Мэл тоже несколько оторопел. Он сложил руки на груди и оценивающим взглядом скользнул по подтянутой спине блондина и тому, что было ниже. Руки Элая поползли по талии брата, спуская с него брюки и белье, открывая постыдные виды в полной мере. Дагон же тихо дышал, позволяя Элаю все, что угодно. На голове его, вместо обычных, человеческих ушей, появились заостренные рыжие лисьи ушки. Марлоу одобрительно присвистнул без звука. Данте отвернулся, когда рука Дагона спустилась по обнаженному животу его брата, затем ниже, заставляя юношу с короткими светлыми волосами сильно застонать. Он понял, что в ближайшее время им с Мэлом никто не ответит на их бытовые вопросы. Дантаниэл попытался было развернуться, но предательская половица старого, полусгнившего венгерского коттеджа громко скрипнула под его ботинком. Зрачки Марлоу расширились. Братья в комнате резко подняли головы. — Чеееерт, — простонал Данте и быстро метнулся в тень. — На выход, Мэл, — он бодро схватил Марлоу за рукав, и оба поспешили скрыться. Друзья вышли на улицу, подставив лицо палящему солнцу. Мэл изумленно хлопал глазами. Данте тоже был не в себе. — Братья… и любовники? — Данте глянул на Мэла, словно ища в его чертах ответа. — Ну. А ты еще нас странными называешь… — Мэл прочесал пятерней топорщащиеся темные волосы. — Вельзельвуул меня забери, сколько лет по свету уже хожу… Но такого… Данте тоже впервые увидел две вещи. Первая была очевидна. А ко второй можно было причислить Марлоу, лишенного слов. Ворлоки быстро пошли подальше от постоялого двора. Им обоим нужно было подумать, что теперь сказать тем юношам при встрече. Они бродили по городу до самой ночи. Даже Данте притих, прекратив провоцировать товарища своим поведением. Вывернув на свою улицу, они переглянулись. — Ну? Он нас сейчас выставит и все, — буркнул Данте, представляя грядущий разговор. — Значит, найдем другой ночлег. Не впервой, — как можно ровнее отозвался Мэл и продолжал движение. Однако же планы их изменились моментально. Когда они проходили мимо колокольни, располагавшейся рядом с постоялым двором, крики сверху привлекли их внимание. Данте и Мэл задрали головы, чтобы узреть, кому не спалось в этот поздний час. К их удивлению, это оказался все тот же новый знакомый. Тонкая фигурка Элая маячила на перилах. Его лицо казалось бледнее луны, а ветер рвал распахнутую рубашку. — Tudom, hogy az Ön számára — крикнул он, как птица в ночи. __________________ * Если хочешь, я сделаю это ради тебя… А в следующую секунду его тело, как маленькая бумажка, спорхнуло с высоты. Данте и Мэл вздрогнули, когда оно с хрустом шлепнулось на мостовую. Конечности юноши вздрогнули. Брызги крови, подобно мазку кисти ужасного художника-гиганта, разлетелись на метры вокруг. — Ну вот… — Мэл болезненно прикрыл один глаз. — Что-то мне подсказывает, разбираться с нами теперь никто не станет. Дверь ночлежки со скрипом отворилась. Перепуганный Дагон вылетел на улицу, хватая ртом теплый летний воздух. — Eliah, Eliah, — кричал он, размазывая слезы по лицу. На улице появились люди — они выбегали из своих домов, заслышав шум. Данте с Мэлом тоже подошли к молодому человеку, чтобы посочувствовать его утрате. Данте машинально вцепился в запястье лучшего друга. На секунду ему представилось, что было бы, будь он на месте безутешного Дагона. Это с ним уже случалось однажды и больше повторять такое он бы не хотел. А затем что-то изменилось. Элай, с окровавленным и разбитым лицом, внезапно застонал. Поднявшись на руках и посмотрев на своего брата, он как-то странно захрипел. Данте внимательно вгляделся в его лицо. Глаза юноши теперь имели яркий фиолетовый оттенок. — Еще одна жизнь, плутающая во мгле, — понятливо изрек Данте. Ту ночь они провели, разгоняя зевак и помогая чудом выжившему Элаю вправить сломанные ноги и руки. Его вопли оглашали весь дом еще несколько часов. Данте воспользовался заколдованными затычками. Он крепко зафиксировал молодого человека, пока Марлоу с хрустом лечил его от глупости. Дагон закрыл лицо руками, вздрагивая от каждого стона, резкого, как визг пилы. Все, что друзья поняли из бессвязной речи и безостановочного потока рыданий молодого венгра, — они с братом крупно повздорили в тот день. Дело дошло до драки, в ходе которой Элаю досталось немного крови Дагона, пару лет назад перешедшего на темную сторону. А потом Элай решил, что это знак. Он сделал то, о чем Дагон просил его уже очень и очень давно. Представление было выполнено с треском. Закончив с починкой бедного, еле дышащего юноши, Дантаниэл отсел в сторону и уставился в стену. Мэл искоса глянул на него, понимая, что в поисках ответов на свои вопросы друг умудрился всколыхнуть собственные черные воспоминания. Трое ворлоков так и ожидали — втроем, отдельно друг от друга, каждый в своих внутренних мирах. А с наступлением рассвета, младший из братьев сделал глубокий вдох и проснулся. Он окинул взглядом всех присутствующих… Посмотрел на встрепанного Дагона, который не сомкнул глаз всю ночь. Все вспомнив, он опустил ресницы и снова откинулся на окровавленные простыни. На этом моменте Мэл и Данте покинули комнату, дав братьям время поговорить. Данте тоже был не в себе. Он через каждые пять минут застывал на месте, а его душа словно покидала тело. Он изрек только одну фразу за весь вечер: — Знаешь… Ну, по крайней мере я могу понять поступок Элая. Наверное, он правда хотел остаться с Дагоном навсегда. Может, в этом и есть смысл. Жертвовать ради тех, кого ты любишь? Мэл согласился. Он тоже мог это представить…