***
Дерек происходит из древнего рода Гринчей. Его фамилия была проклята в течение многих столетий, а их наследие является предметом гордости. Гринчевание – благородное призвание и старая уважаемая традиция. Поэтому он не понимает, почему не может оторвать взгляд от одного из новых Снежных эльфов Санты. Дерек должен ненавидеть снег. И эльфов. И Рождество. Вообще-то, он должен ненавидеть все. Это его работа. Рождество не было бы Рождеством, если бы кто-нибудь где-нибудь не чувствовал себя несчастным. Он знает, что работа его семьи важна, и не зря люди говорят, что он натуральный Гринч. Так что он чувствует свою беспомощность, пытаясь объяснить эту одержимость. В груди растет новое странное чувство, когда Дерек смотрит на эльфа (Стайлза, он слышал, что так называл его приятель), который пьет горячий шоколад и пытается растереть, чтобы согреть, заостренные кончики ушей. Дерек старается понять, зачем другим нужно тепло. Он может в любой момент стать зеленым и очень пушистым, так что ему почти никогда не бывает холодно. Кроме того, из-за чрезвычайно маленького размера сердца он вообще мало что чувствует. Он хмурится и трет болезненно ноющее место на груди – тесное и хрупкое, словно обмороженное изнутри. Стайлз смеется над какой-то шуткой своего приятеля. Взахлеб что-то отвечает и размахивает руками, на которых надеты перчатки без пальцев веселой полосатой расцветки. Когда Стайлз поворачивает голову, на его вязаной шапке качается большой пушистый помпон. Он смешной. Дерек очарован ушами Стайлза. Они крупнее, чем у большинства снежных эльфов, с заостренными синими кончиками. Стайлз смеется и лучится от счастья, из-за румянца кончики ушей приобретают фиолетовый оттенок. Синий цвет придает ощущение холодности, но Дереку кажется, если бы он провел языком по нежной коже, она оказалась бы теплой на ощупь. - Что ты там высматриваешь? – спрашивает Лора, его сестра. Она на пятом месяце беременности от своего мужа Тома. Том – снежный человек, и Дерек готов поспорить, что мех ребенка будет пастельным. Он молится, чтобы Лора ни о чем не догадалась, иначе она засунет его в носок. Очень маленький носок. - Ничего, - Дерек говорит угрюмо, что нормально для Гринча. - Ага, - отвечает Лора, утаскивая сахарное печенье с тарелки Дерека и вгрызаясь в него. Она уже выпила три чашки мятного горячего шоколада, стакан молока, съела желейный пончик и кекс. Ей нравится обвинять во всем ребенка, но у Лоры всегда был волчий аппетит на сладкое. Дерек безропотно толкает свою тарелку к ней. В любом случае она съест его половину печенья. - Спасибо, - рассеянно говорит Лора, выбирая на этот раз печенье с присыпкой. Дерек вздыхает. Он любит присыпку. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает он. – Разве ты не должна распространять жадность или подбрасывать куски угля? - Нет, - отвечает Лора, пережёвывая, и крошки сахарного печенья вылетают изо рта. – Я выдохлась. Доктор сказал, что слишком много Рождественских страданий могут навредить ребенку. - Мне жаль, - отвечает Дерек. Он знает, что его сестра любит гринчевать во время праздников и серьезно относится к своей работе. Она чемпион гринчевания с настоящим талантом к несчастьям. Лора всегда была лучше в этом, чем Дерек, но у нее была бо́льшая практика, делая его детство ужасным. Еще у нее особый талант насылать ночные кошмары, как сахарные сливы превращаются в гнилые фрукты. Дерек завидует. Лора может похвастаться, что она ни единого дня не была счастлива, но Дерек видел ее с Томом, и как она кладет руку на свой живот. - Да уж, - мрачно отзывается Лора. В этот момент слышится смех Стайлза, похожий на звон колокольчиков, и Дерек автоматически бросает на него взгляд. К сожалению, Лора тоже. - О, - говорит она. – Новый снежный эльф. Тебе не кажется, что они размножаются слишком быстро? Как маленькие снежные кролики. Она поворачивается обратно, и Дерек очень надеется, что Лора ничего не прочтет по его лицу, кроме обычного дискомфорта и неприязни, но, кажется, что-то его выдает. - О, - повторяет Лора. – О, нет. Братишка, нет. О чем ты думаешь? Святые олени Санты. - Что? – обороняется Дерек. - Дерек, - говорит сестра, нагнувшись над столом и сжав его руку. – Не делай ничего опрометчивого. Ты же не хочешь быть счастливым, правда? - Конечно, нет! – рявкает Дерек и отдергивает руку. – Я не дурак и знаю, что последнее, чего хочет Гринч – это быть счастливым. - Хорошо, - Лора откидывается на спинку стула. Она складывает руки на животе и критически смотрит на Дерека. – Надеюсь, что ты не дурак. Как его зовут? - Стайлз, - без запинки отвечает Дерек и, проклятье, уголки губ Лоры приподнимаются вверх.* * *
- Чувак, я тебе говорю, - волнуется Скотт. – Ты накличешь на себя неприятности. - Не будь таким драматичным, - отвечает Стайлз, махнув рукой. – Он все еще смотрит на меня? - Да, - шипит Скотт. – И его сестра тоже! Лора Хейл, Стайлз! - Я знаю, кто она! – отмахивается Стайлз. – И говори тише. Ты же не хочешь привлечь к нам еще больше внимания? - Извини, - Скотт наклоняет голову, и с его волос сыплются красные и зеленые искры. Скотт – Рождественская фея, а это значит, что он самый милый человек, которого только знает Стайлз. И самый легковозбудимый. Стайлз перегибается через стол. - Он все еще смотрит? Скотт бросает вполне понятный взгляд на Стайлза. - Да, - говорит он, с трудом сглотнув. – Как думаешь, что это значит? О, чувак, это же Гринчи. Это нехорошо. Я слышал, что они едят фей и эльфов на завтрак. - Они этого не делают, - возражает Стайлз, похлопав Скотта по руке. – По крайней мере, я думаю, что не делают. Считаешь, что Санта позволил бы им жить рядом, если бы они были настолько ужасные? - Он позволяет здесь жить Джексону Холодному, а этот парень мудак, - сердито парирует Скотт. - Ладно, замнем. Но когда у меня была присяга, Санта толкал свою речь: «Бла-бла-бла, священный долг, бла-бла, баланс света и тьмы», и я думаю, что он имел в виду таких людей, как Хейлы. - Ну, не знаю, - говорит Скотт, бросая осторожный взгляд через плечо Стайлза. – Дерек Хейл выглядит так, словно его в детстве кормили только лимонами, а поили скисшим молоком. Стайлз откидывает голову и смеется, а маленькие снежинки слетают с его волос. - Чувак, - говорит он. – Это грубо. Метко, но грубо. Кроме того, не забывай, что его лицо и тело выглядят, словно высечены изо льда. - В том-то и дело, Стайлз, - серьезно отзывается Скотт. – Лед! Холодный, твердый, беспощадный лед! - М-м-м, твердый, - мечтательно улыбается Стайлз. - Фу, - морщится Скотт. – Ты худший снежный эльф. - Что? – возмущается Стайлз. – Тебе напомнить Эллисон? Она из Высокомерных Рождественских Эльфов. - Она не высокомерна, - говорит Скотт. – Просто, она особенная. Ее родители хотят для нее как лучше. Я всего лишь Рождественская Фея. Она – Рождественский Эльф. Мы абсолютно в разных лигах. - Слушай, Скотт, твое сияние привлекает всех девушек в округе. Ты можешь с ней встречаться, если хочешь. Я видел, как она смотрит на тебя. И она всегда посылает тебе свои игрушки для упаковки. Помнишь, тот лук и стрелы, которые она сделала на прошлой неделе? - О, они были так изящно обработаны, - Скотт мечтательно вздыхает, закатывая большие глаза с поволокой. – У нее самые нежные руки на Северном Полюсе. - Фу, не будь таким счастливым, иначе Большой Босс накажет тебя за нарушение авторских прав. - Он этого не сделает, - возражает Скотт. – Ты знаешь лучше других, насколько справедлив Санта. - Да-да, - говорит Стайлз. – Ну что, мистер Горячий-и-Сердитый все еще смотрит? Скотт застывает. - Нет. - О, - разочарованно тянет Стайлз. – Ну, что ж… - Потому что он идет сюда, - шокировано шепчет Скотт, вцепившись в стакан с молоком. – Они оба идут, Стайлз. - Что? – взвизгивает Стайлз, подпрыгивая так, что ножки стула опасно кренятся и Стайлз падает на пол. А перед глазами застывает пара босых ног с острыми желтыми когтями и небольшим зеленым мехом. Стайлз сглатывает, затем поворачивает голову и видит довольно большой живот. - Здравствуй, снежный эльф, - Лора Хейл смотрит на него сверху вниз. Она усовершенствовала свою улыбку, которая посылает дрожь в теле Стайлза от кончиков ушей до пальцев ног, сжавшихся в полосатых носках и загнутых сапожках. – Нужна помощь? – спрашивает она с блеском в глазах. - Нет, - пищит Стайлз. – Я в порядке. Святая омела, он без году неделя как стал официальным эльфом, и уже замечен в компании с Хейлами. Ну почему это его жизнь? Отец ведь предупреждал, чтобы Стайлз держал свои острые уши подальше от неприятностей. А это, по ходу, неприятности. - Лора, - слышится ворчливый голос, и Стайлз переключает свое внимание на Дерека Хейла. - Ты в порядке? – спрашивает Дерек, не подпуская сестру ближе. - Да-да, в порядке, - Стайлз подрывается на ноги и стряхивает снежинки со штанов. Брови Дерека – черные, словно сажа в дымоходе и мохнатые, как еловые ветки – ползут на лоб. - Я думал, снежные эльфы более грациозны. - Это предвзятость и стереотипы, - отвечает Стайлз, смахивая снежинки с плеч. Когда он нервничает, он начинает снежить. - Извини, - говорит Дерек, все еще хмурясь. Наверное, это естественное состояние для Гринчей. – Мы не хотели тебя напугать. - Разве что чуть-чуть, - услужливо улыбается Лора. Стайлза она пугает. - Лора, - рычит Дерек на сестру. - Ты новенький? – Лора игнорирует брата. - Э-э, да. Да, - Стайлз бросает взгляд на Скотта, который от ужаса дрожит так, что даже его молочные усы трясутся. - Здорово, - говорит Лора. – Дерек, разве это не чудесно? - Да, - отвечает Дерек, и Стайлз впечатлен его непоколебимым угрюмым видом. Это реально – талант. – Поздравляю, - добавляет Дерек. - Да-да, поздравляем, - встревает Лора, выглядя слишком радостно для Гринча и заставляя Стайлза нервничать еще больше. – И чем ты занимаешься? - Мелкими поручениями Санты, - смущается Стайлз, беспокойно почесывая ухо. Дерек внимательно следит за этим процессом. - Правда? – вскидывает брови Лора и тихо присвистывает. – Впечатляюще для новичка. У тебя, наверное, врожденный талант. - Конечно, талант, - говорит Стайлз. Никому не нужно знать, что это наглый фаворитизм. Все равно отец его строго контролирует и не дает спуску. - Я – Лора Хейл, а это мой брат Дерек, - продолжает Лора. – Пожми руку, Дерек. Дерек бросает на сестру взгляд, от которого могут растаять все леденцы на Северном Полюсе и шипит: - Лора. Но Стайлз уже протягивает руку, и Дерек нехотя отвечает на рукопожатие, морщась, когда пальцы Стайлза прикасаются к его коже. Стайлз твердо трясет руку Дерека раз, второй, а затем поворачивается к Лоре, но та отступает. - О, нет, - говорит она. – Я забыла, что наши прикосновения заставляют других чувствовать себя раздраженными и несчастными. Но ты же не чувствуешь себя плохо, правда? - Нет, - качает головой Стайлз, глядя на Дерека в замешательстве. На Дерека, который больше не хмурится, а его бледное лицо краснеет. Стайлз с тревогой наблюдает, как Дерек отшатывается на несколько шагов, цепляется бедром за стол и опрокидывает стул на пол. Он хватается за грудь и надсадно, хрипло кашляет. Лора бросается к нему и хватает за руку. - Дерек! - восклицает она. - Домой, - хрипит Дерек, сжимая ее руку. – Нужно… домой. Срочно. К маме, - он снова кашляет, словно воздух не поступает в легкие. - Какого черта? – спрашивает Стайлз. – С ним все в порядке? У Гринчей что, аллергия на меня? - Ладно, Дерек, - говорит Лора, игнорируя Стайлза и растирая руки Дерека. – Хорошо, мы идем к маме. Дерек выпрямляется и делает несколько тяжелых глубоких вдохов, бросая на Стайлза дикий взгляд. - Я думаю… - начинает он и прерывается удушающим кашлем. Лора выводит Дерека за дверь под звон веселого колокольчика. Она стреляет в Стайлза последним холодным взглядом, прежде чем закрыть дверь. - Что это было? – спрашивает себя Стайлз, стараясь не обращать внимания, как другие посетители косятся в его сторону. Он смотрит на Скотта, который сидит с измазанным в шоколадном печенье ртом. - Скотт? – возмущается Стайлз. – Серьезно, чувак? - Когда я нервничаю, я ем, - стонет Скотт и утыкается головой в сложенные на столе руки. – А теперь у меня болит живот. - Пошли, - Стайлз хватает его за руку и сдергивает со стула. – Мне нужно задать одному человеку в красном костюме несколько вопросов. - Пожалуйста, не создавай нам проблем перед Рождеством, - вздыхает Скотт, следуя за ним.* * *
- Ты меня пугаешь, братик, - говорит Лора, сжимая поводья саней. – Поговори со мной, Дерек. Что происходит? - Не знаю, - задыхается Дерек. – У меня словно пожар в груди… Не могу дышать… В горле чувствуется влага, когда он кашляет. - Скорее, - хрипит он. - Я спешу! – рявкает Лора. – Прости, прости. Святые шары Санты. Мы почти дома, Дерек. Мама знает, что делать. - Скорее, - повторяет Дерек. Он чувствует распространяющийся жар и не понимает, что это значит. Он никогда еще не чувствовал такого. Лора резко тормозит прямо перед дверью дома, вырывая снежные комья из-под полозьев. Она тянет Дерека, принимая его вес на себя, и Дерек отстраненно думает, что из Лоры получится пугающая мать. Спотыкаясь, они идут вверх по лестнице, и входная дверь распахивается прежде, чем они успевают подняться. - Лора? Дерек? – Талия, их мать, выходит навстречу. – Что случилось? Она бросается на помощь и помогает Лоре завести Дерека в дом, до гостиной и уложить его на диван. Стон Дерека опять превращается в кашель, а грудь словно разъедает что-то изнутри. Дерек трет кожу сквозь ткань рубашки. - Я не знаю, - слышит он голос Лоры. – Я просто подшутила над ним… В смысле, это же было просто рукопожатие, я не знаю, что случилось… - Рукопожатие? – прерывает мать. – Он коснулся кого-то, и случилось это? - Да, - отвечает Лора. Ее глаза мокрые от слез, жаль, что Дереку настолько плохо, и он не может насладиться моментом. - Боже мой, - говорит Талия. – Дерек, гринченок, ты можешь сделать глубокий вдох? - Больно, - скулит Дерек. – В груди болит. Очень. Странно, но их мать улыбается, а в глазах блестит влага. - Растет? Ты чувствуешь, словно внутри что-то растет? - Что? – Дерек задыхается и выгибается на диване от боли. – Да! Наверное. Я не знаю. Теперь он действительно чувствует это. Будто его ребра слишком малы, а его внутренности пытаются прорваться сквозь кожу. Дерек слышит, как Лора резко выдыхает, а когда сквозь пелену боли он открывает глаза, то видит обнявшихся Лору и маму, которые… счастливо смотрят на него. У его семьи явно проблемы. - О, Дерек! – с облегчением говорит Лора. – Это замечательно! - Все будет хорошо, - успокаивает Талия, положив руку ему на плечо. – Ты будешь в порядке. Скоро все закончится. - Я умираю? – спрашивает Дерек, хватаясь за грудь. Он не слышит, что отвечает мама, потому что его переполняет устойчивый бум-бум-бум пульсирующей боли.* * *
Когда Дерек просыпается, вся семья сидит рядом, болтая и попивая сидр со специями. Он может почувствовать запах корицы. Который ему… нравится. Это настораживает. - Что случилось? – стонет Дерек, садясь. Он больше не чувствует боли, но ощущает себя по-другому. Тяжелее. Теплее. Его мать отставляет свою кружку и хлопает его по колену. - Нечто очень особенное. - У тебя выросло сердце! – радостно говорит Лора. - На три размера, как минимум, если я правильно поняла, - говорит мама. - О, нет, - стонет Дерек, его увеличенное сердце охватывает внезапный страх. – Нет-нет-не… снежный эльф? – спрашивает он недоверчиво. Лора хихикает, мать скрывает улыбку за глотком сидра. Могло быть хуже, думает Дерек и резко откидывается на спинку дивана. Возможно, у него есть шанс узнать кое-что об ушах.* * *
- Эй, пап! – зовет Стайлз, врываясь в дом. Он запоздало вспоминает, что нужно снять заснеженные сапоги. Скотт тащится за ним, расшнуровывает свои ботинки и аккуратно ставит их у входной двери. - Прииивет, пап! Ты здесь? - Может быть, он в мастерской, - говорит Скотт. – Рождество через месяц. - Нет, - возражает Стайлз. – Сейчас 7.00, у него должен быть первый заход молока и печенья. - Это рекомендация врача, - самодовольно говорит папа, выходя из кухни с тарелкой печенья и стаканом молока. На нем только часть костюма, состоящая из красных штанов на подтяжках и белой майки. – У меня осталось меньше месяца, чтобы отъесться. Критическая нехватка времени. - Ага, - говорит Стайлз. – И потом весь оставшийся год мне приходится следить за твоим уровнем холестерина. - Да, - усмехается отец. – Ненавижу Новый год. - Ладно, отставим пагубное пристрастие к печенью в сторону. Мне нужно задать тебе несколько вопросов. - Хм? – спрашивает папа с полным ртом, и Стайлз подозревает, что он делает это нарочно. - Ну, возможно, произошло… кое-что. Сегодня. Его отец сглатывает, делает большой глоток молока и вздыхает. - Стайлз. - И это абсолютно не моя вина! По крайней мере, я не думаю, что это моя вина. Или моя? Но не могу же я быть виноват, если у кого-то аллергия на меня, правда? Папа моргает несколько раз. - У кого-то аллергия на тебя? Скотт, ты не мог бы прояснить ситуацию? - Э-э, - красноречиво тянет Скотт. – Стайлз пожал руку Дереку Хейлу, а затем Дерек Хейл выглядел, словно… он умирает? Тарелка печенья разбивается об пол. - Что? - Я не знаю! – Стайлз поднимает руки. – Серьезно! Парень вел себя, как при сердечном приступе – царапал грудь, словно не мог получить достаточно воздуха. Это было ужасно. Отец сжимает стакан молока и выпивает в пару глотков, как дешевый виски. - Колокольчики-бубенчики… Ребенок, ты хоть понимаешь, что это значит? - Нет? – скорее спрашивает, чем утверждает Стайлз. – Разве что только то, что мне стоит затаиться в оленьих конюшнях на пару дней? Как после инцидента с фруктовым тортом. Отец пристально смотрит на него, хотя это выглядит не так эффектно, как с горящими голубыми глазами. - В гостиную. Сесть. Немедленно. - Отрывочные команды, - шепчет Стайлз Скотту, когда они виновато плетутся в комнату. – Опасность-опасность. - Клянусь, Стайлз, если я опять попаду из-за тебя в озорной список… - Это был только один год… - Четыре! Четыре года! - Вот дерьмо. Ты прав. Извини, чувак. - Мальчики, - говорит папа Стайлза, зажимая пальцами переносицу. – Могу я прервать вас на секунду? Спасибо. Ты говоришь, Стайлз, что добровольно коснулся Гринча и ему стало больно? - Да. Это плохо? Звучит, как плохо. - Не обязательно, - говорит отец Стайлзу, с усталой, но любящей улыбкой. – Необычно? Да. Сложно? Очень. Но после нашей истории любви с твоей мамой, не думаю, что можно было ожидать от тебя чего-то другого. - Ух ты, история любви? Думаю, я пропустил эту главу. И как это связано с… - Чувааак, - тянет Скотт, глядя на Стайлза с открытым ртом. – Из-за тебя у Гринча выросло сердце! - Не будь идиотом, - отмахивается Стайлз. – Я не… я же не? Он переводит взгляд на терпеливо ожидающего отца, пока до Стайлза доходит. - Ох ты, колокольчики-бубенчики. Правда? - По крайней мере, он твердый, как лед, - успокаивает его Скотт. – Я наблюдал, как он смотрит на тебя и, по-моему, у него фетиш на твои уши. - Да? – спрашивает Стайлз, оживляясь. – Ну, это уже кое-что. Санта вздыхает. - Мне срочно нужен гоголь-моголь.* * *
Летом на Северном полюсе проходит свадебная церемония Дерека и Стайлза, а Рудольф держит кольцо. Дерек все еще не привык улыбаться, так что к концу дня у него болит все лицо. Скотт плачет, и Эллисон протягивает ему носовой платок (их свадьба осенью). И Дерек определенно знает кое-что об ушах.