Нет. Я просто не могу тебя любить.

Каменное надгробие. Белые цветы. Почему белые? Мне всегда казалось, что тебе гораздо больше подошли бы красные. Хотя кого это интересует? Уж точно не меня. Толпа народа в черной одежде. Ненавижу толпы. А ты всегда собираешь их вокруг себя, даже после того как умер. Они все опечалены, кто-то на самом деле, а кто-то просто для виду. Вот стоит это мелкое травоядное с растрепанными как всегда волосами. И когда он успел так вырасти? Я и не замечал. Твои подчиненные не могут сдержать слез, похоже что ты и вправду был хорошим боссом. А вот эта женщина стоящая ближе всех к могиле? Твоя невеста наверно. Или уже жена? Ты вроде как-то говорил мне о ней. Но я не помню была ли у вас свадьба или нет, меня это не касается. Она тоже плачет. Еще бы, остаться вдовой буквально сразу после заключения брака. Ты жестокий человек, оставить молодую и похоже любящую тебя девушку одну. И судя по ее округлому животу, ты еще и не родившегося ребенка оставил без отца. Интересно, когда он родиться будет ли он похож на тебя? Оглядываюсь по сторонам. Я единственный, кто сейчас не плачет? Похоже на то. Ведь мне незачем плакать, я ничего к тебе не чувствовал, верно? Ты для меня был просто надоедливым травоядным,и не больше. Тогда зачем я вообще сюда пришел? Не знаю. Но я стою на одном месте даже после того, как все остальные уже разошлись. Надо же, а я и не заметил. Но так даже лучше, мне лучше быть одному. Хоть ты всегда был с этим не согласен. - Почему ты умер, глупое травоядное. Не ты ли обещал мне, что мы отметим вместе мой день рождения? Тихо шепчу себе под нос, зная что никто мне не ответит. Но ты ведь правда обещал. И ты говорил, что никогда меня не обманешь. Что не станешь мне врать. Мне, конечно же безразлично что с тобой, где ты, и уж тем более что ты там обещал. Но известие о твоей смерти было не самым лучшим подарком знаешь ли. Нет. Я не плачу. Мне не грустно. Ведь я не любил тебя. Зачем же я все-таки пришел сюда? Зачем прилетел из Японии на похороны? Пытаюсь вспомнить что же двигало мной в тот момент. Не получается. Вместо этого с задворок памяти начинают всплывать картины из нашего прошлого. Вот ты как всегда врываешься ко мне в кабинет, что-то оживленно рассказываешь. Ты делал так сотню раз, и я никогда тебя не слушал. Но на душе становилось легко и хорошо, будто всё становилось на свои места. Вот мы идем по улице, ты опять говоришь, задаешь какие то вопросы, в смысл которых я даже не вслушиваюсь, отвечаю просто и односложно, чтобы больше не приставал. А вот мы сидим на кухне и пьем чай. И как тебе удавалось меня уговаривать приглашать к себе домой? Ты опять несешь кучу всяких глупостей, я говорю тебе замолчать, ты прерываешь свой поток речи, но лишь на пару минут. Пара минут тишины, немного напряженной и неловкой, и ты опять начинаешь говорить. Говорить, говорить, говорить. Ты очень много говорил, и мне даже нравилось тебя слушать. Нет, меня не волновал смысл слов. Мне нравилось слушать твой голос, веселый, не слишком низкий, с едва уловимой хрипотцой, успокаивающий и дающий уверенность что всё лучше, чем кажется, вселяющий надежду на счастливую жизнь. А сейчас вокруг тишина. Давящая, мрачная, режущая слух, убивающая всякую радость, приносящая уныние и холод. Хочется, чтобы рядом снова кто-то тараторил, чтобы отогнал эту страшную тишину. Я не люблю тебя, но я люблю твой голос. Еще ты всегда улыбался. Причем так радостно и лучезарно, что аж тошно становилось. Улыбка была на твоем лице всегда: во время разговора, во время драки, или когда ты просто стоял задумавшись о чем-то своем и даже в те редкие моменты, когда ты просто молча смотрел на меня. За прошедшие годы, проведенные рядом с тобой, я научился различать твои улыбки. Какие-то были просто признаком вежливости, некоторые были адресованы друзьям, непонятные мне сочувствующие и просто добрые, поддерживающие в трудную минуту, и только мне ты улыбался нежной, открытой улыбкой, которая как солнце освещала твое лицо и даже меня задевала этим светом. Мне нравилось смотреть как ты улыбаешься, от этого на душе становилось радостно и самому хотелось улыбаться. Хотелось бы мне еще раз увидеть, как ты улыбаешься мне... Нет, я не люблю тебя, я просто люблю твою улыбку. Снова воспоминания. Вот опять мы на улице, ты берешь меня за руку. Твоя ладонь теплая, кожа мягкая и гладкая, только у первой фаланги пальцев немного шершавые мозоли от рукояти хлыста, но они мне даже нравятся, они как бы напоминают о том, что меня держит именно мужская рука, принадлежащая именно тебе. Я выдергиваю руку. Хоть это и приятно, но я не позволю ему прикасаться ко мне на глазах у всех. Это задевает мою гордость, ведь я не вместе с тобой, я просто позволяю тебе идти рядом. Зато когда мы приходили домой, его руки в нетерпении стягивали с меня галстук, длинные и непозволительно для мужчины тонкие и изящные пальцы расстегивали пуговицы рубашки. Я был совсем не против, ведь это так приятно — чувствовать прикосновения этих теплых рук к своему телу. Чувствовать как они гладят спину, как нежные пальцы перебирают ребра, спускаясь к пояснице, как горячие ладони проводят по бедрам. Хочется, хочется еще раз пережить это чувство, хочется еще раз ощутить эти прикосновения. Нет, я совсем не люблю тебя! Но я очень люблю твои руки. А еще я помню твои глаза. Теплого солнечного света. Когда ты смотрел на меня, мне казалось что на меня смотрит само солнце, согревая своим теплом. Ты никогда не умел скрывать свои чувства, твои глаза всегда говорили гораздо больше, чем все твои бестолковые речи. В них отчетливо была видна радость, когда ты спустя долгое время приезжал ко мне, хотя я об этом и не просил. Присутствовала и грусть с отчаянием вперемешку, когда я говорил что ты мне безразличен. Ах да, еще в твоих глазах всегда присутствовало некое непонятное мне чувство, кажется ты называл это любовью. Но я не могу тебя понять, ведь я, конечно же, не люблю тебя. Мне просто нравятся твои глаза. Дальше воспоминания стали мелькать как в калейдоскопе. Вот ты говоришь о том, что женишься, мне все равно, разумеется. Но почему-то до боли грустно. Нет! Конечно же, не от того что теперь ты любишь еще кого-то! Просто теперь эта неизвестная мне женщина тоже будет видеть твою нежную улыбку, принадлежащую только мне, ты и на нее будешь смотреть таким теплым взглядом. Я не говорю этого тебе, а ты всё равно заверяешь меня, что не любишь ее и это просто твоя обязанность как босса, ведь у тебя должен быть наследник. Как будто мне есть до этого хоть какое-то дело. А вот тот самый памятный день рождения. Нет! Я не ждал тебя. Я был уверен что ты приедешь, но это не значит что я ждал твоего приезда. Но и звонка от Ромарио надломленным голосом сообщившем о твоей смерти тоже. Погибнуть в перестрелке, прикрывая своих подчиненных. Как это на тебя похоже. Нет, я совсем не тоскую по тебе. Мне всё равно. Но почему-то жуткая боль словно съедает меня изнутри, хочется кричать так, чтобы услышал меня, чтобы пришел, чтобы ты унял эту дикую необузданную боль. Я ничего не чувствую к тебе, я в этом уверен. Но я не люблю боль, особенно когда она такая сильная. Сильнее чем всё, что я когда либо испытывал. Это ты виноват в этом. В том что мне больно. Нет, я не люблю тебя, мне просто хочется еще раз увидеть тебя, Дино Кавалоне.