Жизнь в долг

POV Гермиона

Ветви царапают кожу, но всё тело уже онемело, так что я не чувствую той боли, которую по идее должна чувствовать. Я понимаю, что ветки задевают меня, только когда ощущаю привкус крови на языке и чувствую, что она стекает по моему лицу. Я даже собственные мысли слышу с трудом из-за криков и взрывов от заклинаний вокруг меня. Я просто действую инстинктивно. Единственная команда, которую сейчас в состоянии выполнять моё тело, — бежать. И только благодаря хрусту веток под ногами я знаю, что всё ещё продолжаю двигаться. Приказ об отступлении был получен более часа назад, так что я уверена, что я не единственная из членов Ордена, кому удалось спастись. Некоторые начали отступать ещё даже до получения приказа. Все разбежались в разные стороны, и мне придаёт сил мысль, что Гарри и Рон, должно быть, уже очень далеко отсюда и находятся в относительной безопасности. По крайней мере об этом должна позаботиться Молли. Впереди я отчётливо слышу характерный треск и понимаю, что это трансгрессируют остальные члены Ордена. А я уже на пределе, и моё тело грозится вот-вот рухнуть на землю, но я стараюсь продвинуть его дальше, ведь осталось ещё совсем чуть-чуть: если я смогу достигнуть предела территории Хогвартса, то смогу трансгрессировать, как и все. Вдруг я замечаю, что вокруг меня воцарилась странная тишина. Похоже, бой окончен. Неужели осталась только я? — Ищите отставших! Пытайте их Круциатусом до тех пор, пока они не выдадут информацию! — слышу я голос, который узнаю всегда: Беллатриса Лестрейндж. Молли очень повезло, что она успела выбраться из битвы живой. Если бы мы только были чуть быстрее, чуть бдительнее, тогда бы мы смогли застать Тёмного Лорда врасплох и поймать его, но Гарри не удалось подобраться к нему так, чтобы убить его, и нам пришлось отступить. И теперь я здесь, бегу через лес от противников, силы которых превосходят мои во много раз. — Люмос Максима! — это заклинание вырывает меня из омута путаных мыслей, возвращая в реальность и вынуждая пригнуть голову и спрятаться. К счастью, я замечаю выступающий из земли толстый корень, под которым располагается небольшая ниша, где я вполне могу уместиться, хоть и с трудом. И как раз вовремя: буквально через пару мгновений я вижу две пары ног на том месте, где я только что стояла, а потом слышу шёпот Пожирателей Смерти. Я не могу опознать их, поэтому не стараюсь прислушаться к голосам и, игнорируя их, думаю, как мне выбраться. Беллатриса направляет световое заклинание в небо, освещая открытую часть леса. Блестяще. Выбраться будет непросто. Очень. Я пытаюсь выровнять своё дыхание, потому что если я хочу выбраться из Леса живой, то паниковать нельзя. Мне требуется некоторое время, чтобы взять себя в руки. Я жду, пока Люмос погаснет, и этого времени оказывается достаточно для того, чтобы два Пожирателя оказались вне слышимости. Сделав глубокий вдох, я выскальзываю из ниши, всё ещё стараясь прижиматься к земле так плотно, как только могу, и ползу прочь, пытаясь оказаться на достаточном расстоянии от приспешников Волан-де-Морта, чтобы встать и продолжить бежать. Когда я решаю, что преимущество у меня достаточное, то претворяю свой замысел в жизнь, не обращая внимания на удивлённые возгласы вокруг. На всякий случай я достаю свою палочку, чтобы быть готовой защищаться от своих преследователей, если понадобится. Но будет очень сильным везением, если мне удастся спастись, не вступая ни с кем в бой. Позади меня два или три Пожирателя Смерти, но ни один из них, насколько я могу судить по голосам, не гонится за мной. Я уже начинаю верить в то, что действительно смогу выбраться, и, хоть грудь уже вздымается, отражая те неимоверные усилия, которые мне приходится прилагать, чтобы бежать, эта надежда во мне только растёт. До конца лесной полосы остаётся совсем немного... когда внезапно зелёный свет заливает все вокруг, и я чувствую, что заклятье вот-вот настигнет меня. Ещё секунда — и я умру, так как никакой возможности уклониться у меня нет: в мозгу бьётся лишь одна мысль — "бежать", и ничего другого моё тело делать уже просто не в состоянии. Однако неожиданно что-то вдруг резко дёргает меня влево, и я оказываюсь прижатой спиной к широкому дереву. Мёртвая тишина воцаряется после того, как Авада поражает несчастное дерево. Я ощущаю дыхание на своей щеке и чувствую, как мужская грудь прижимается к моей. Руки моего спасителя держат что-то, накрывающее нас, над нашими головами. Я догадываюсь, что это мантия-невидимка. Мантия Гарри? Но как..? Все сомнения рассеиваются, когда я вижу волосы моего спасителя: платина. Сердце замирает в груди. Нет. Этого не может быть. Но кто тогда, если не он? Ни у кого на свете нет такого цвета волос, за исключением, конечно, его родителей. Но я что-то сильно сомневаюсь, что это Люциус. Мои преследователи, тем временем, продолжают погоню, не заметив, как я свернула в сторону. Когда их силуэты исчезают в темноте, нас снова поглощает тишина. Он отстраняется от меня, но всё ещё держит мантию Гарри над нами. Словно кинжал, его глаза блестят холодным серебром и опасностью. Кажется, что он смотрит внутрь меня, прожигая насквозь. Если бы страх не пригвоздил меня к месту, я бы тотчас убежала отсюда так быстро, как только могу. Но я не отвожу взгляд, чтобы не показывать страх, скрытый за вызовом в моих глазах. Так же быстро, как схватил и укрыл меня, Малфой полностью отстраняется, сжимая мантию в руках. Едва он это делает, я вновь обретаю способность двигаться, как будто его близость была тем, что парализовало меня. Я моментально направляю на него свою палочку, но он никак не реагирует на это. — Иди, Грязнокровка. Они ушли. Как ни странно, я не ощущаю ничего того, что чувствовала обычно, когда он называл меня подобным образом. Но ещё больше удивляет меня то, что он сказал мне уходить. — Идти? Чтобы ты напал на меня со спины, Хорёк? — шепчу я, боясь, что остальные Пожиратели Смерти могут услышать. Хоть Малфой и говорит шёпотом, очевидно, по той же причине, я знаю, что ему ничего не стоит мгновенно достать палочку и нанести удар. — Не надо все усложнять, Грейнджер. Беги. Мне нет смысла убивать тебя. Не позволяй своей гриффиндорской безрассудности встать у тебя на пути, — название моего факультета он выплёвывает с такой дозой яда, которую прежде я от него никогда не слышала. — По крайней мере, я не слизеринский трус! Вы гадкие обманщики, которым нельзя верить! — О, неужели маленький злой тараканчик проснулся? Я уже слышал это, Грязнокровка. Убирайся отсюда, пока я не передумал, — опять. Опять это слово. И опять оно не несёт в себе привычного оскорбительного смысла. Он сжимает челюсти и стискивает в руках края мантии, что выдаёт его раздражение. Это безумно нервирует меня, но я не могу избавиться от ощущения, что он нарочно так себя ведёт. Моё спасение было продумано заранее. — Просто доверься мне, — о, Малфой, не тебе говорить такие слова. — Довериться? Довериться тебе? Ты действительно настолько глуп, что полагаешь, будто я смогу когда-нибудь довериться тебе? — я до сих пор не понимаю, почему никогда мне не приходила в голову мысль напасть на него первой. Возможно, сейчас так было из-за шока от того, что у меня вообще есть возможность атаковать, а не приходится защищаться от него. Как бы то ни было, я в принципе не люблю атаковать первой, поэтому я просто продолжаю смотреть на него и ждать, пока он сделает первый шаг. Когда ничего не происходит, я сокращаю расстояние между нами и приставляю палочку к его шее. Он даже не вздрагивает. — Да, Грейнджер, доверься мне. Разве доверие — это не то, над чем вы все так трясётесь? Доверие, гордость и прочая чепуха? Продемонстрируй ваше знаменитое гриффиндорское мужество и доверься слизеринцу. И, между прочим, я только что спас твою чёртовую жизнь. Это ведь должно что-то значить, верно? — его голос затихает на последней фразе, и эта внезапная смена тона вынуждает меня отступить от него и опустить палочку. Малфой поднимает взгляд на небо, тем самым избегая зрительного контакта со мной. Облака более-менее рассеялись, и лунный свет теперь струится на поляну, где мы находимся. У Малфоя настолько тонкая и светлая кожа, что она будто светится, и я замечаю, что его глаза сейчас блестят ярче, чем обычно. На какое-то мгновение его взгляд возвращается ко мне, и я читаю на его лице панику и замешательство, догадываясь, что причина возникновения этих эмоций кроется во мне. Я тянусь к мантии и чуть не подпрыгиваю, когда касаюсь ледяной кожи его пальцев. — Отдай мне мантию Гарри, и я уйду. Малфой приподнимает бровь, глядя на меня. В моей голове вдруг проносится мысль о том, что этот его жест чертовски привлекателен. Видимо, я сошла с ума от пережитого ужаса и растеряла весь разум, паникуя, раз подобные мысли появляются в моём больном мозгу. — Возьми ее, Грейнджер, — отвечает он и накидывает мантию мне на плечи. Это простое движение шокирует меня, и я делаю шаг назад: я не ожидала, что он так быстро сдастся. Я беру мантию в обе руки и больше не могу сдерживать своё замешательство - маска уверенности спала, и на лице теперь выражается полное недоумение: — Почему? Почему ты не убил меня? — моя палочка возвращается к его шее, но взгляд Драко вдруг наоборот опять становится спокойным. — Хороший вопрос. Я дам тебе знать, когда найду ответ, Грязнокровка. Я не успеваю ничего ответить, так как мы слышим треск сучьев с той стороны, откуда я прибежала. Возвращаются мои преследователи, видимо, уже отказавшись от идеи догнать меня. В глазах Малфоя опять мелькает паника, а меня ужас буквально парализует. Слизеринец быстрее приходит в себя: выхватив мантию, он оборачивает ее вокруг меня - и как раз вовремя, так как в следующую же секунду на поляну выходят двое Пожирателей Смерти. Я не шевелюсь. — Пошли, Драко. Мы упустили её. Тёмный Лорд захочет нас видеть, — я не могу узнать голоса, но отчётливо слышу, как злоба сочится в каждом произнесенном ими слове. — Ладно, я ещё раз проверю окрестности и приду, — видимо, они ему поверили, так как уходят, ничего больше не произнося. Мне кажется это странным: неужели Пожиратели действительно ему так доверяют? Когда мы остаёмся одни, Драко разворачивается, зная, что я всё ещё там стою. Я заставляю свои руки снять мантию с головы так же, как снимают обычно капюшон, и смотрю на Малфоя, а он — на меня. Только сейчас я замечаю, что он выглядит бледнее, чем когда-либо, с мешками под глазами. Когда он в последний раз спал? А ещё я вижу небольшой шрам сбоку у него на лице, которого раньше тоже не было. Что-то подталкивает меня дотронуться до него, чтобы убедиться, что он действительно там находится, но я беру себя в руки и перебарываю это странное побуждение, потому что страх явно превосходит моё любопытство по силе. Но я в лютом замешательстве, потому как всё, что делает Малфой сейчас, идёт в разрез с тем, что я знаю о нём. Из ступора меня выводит его голос. — Грязнокровки все такие глупые? Где твой инстинкт самосохранения? — и правда, где он? Не знаю, но лично я нахожусь на территории, ставшей вражеской, и до сих пор никак могу выбраться оттуда. — Иди. Я же говорил, что могу передумать, — Малфой шагает ко мне, и я непроизвольно делаю шаг назад. Он берёт край мантии, но прежде, чем накрыть мою голову, наклоняется к самому моему лицу и шепчет: — Теперь ты моя должница. Мои глаза расширяются от осознания. Малфой отстраняется, ухмыляясь. Мантия вновь окутывает мою голову, и это моментально выводит меня из паралича. Однако перед тем, как уйти, я не могу сдержать: «Спасибо», - и оно тихим шепотом срывается с моих губ. А потом я сразу же убегаю. До границы леса я добираюсь, как ни странно, очень быстро. Трансгрессировав на площадь Гриммо, я практически сразу же падаю без сознания - сказывается крайняя усталость. Мантия-невидимка сползает с меня, и я могу различить неясные силуэты Джинни и Полумны, которые как раз выходят из дома. Девушки подхватывают меня, но я не могу разобрать, что они говорят. Подруги буквально втаскивают меня в дом, и хаос вокруг только усиливается: всё плывёт; передо мной мелькают лица, которые я едва вижу и не могу опознать, но вскоре и они увязают в темноте. Все очень испугались за меня, так как я слишком долго не приходила в себя. Но я оказалась права: к моменту моей встречи с Малфоем я уже была последней из Ордена, кто ещё оставался на территории Хогвартса. Драко Малфой... Я обязана ему жизнью. Если не потому, что он позволил мне уйти, то хотя бы из-за того, что он спас меня от Непростительного Заклятья. Надеюсь, мне никогда не придётся возвращать этот долг.