Между сном и явью

Прошлое нас больше не пугает, Мертвые не оживают. Мэндерли мне теперь только снится. Траур закончился. (Ich hab geträumt von Manderley - reprize)

Вот уже которую ночь подряд миссис Дэнверс видит странные, совершенно непривычные для неё сны. Она видит себя юной светловолосой девушкой, которую под свист и грубую ругань выпроваживают из родного города, называя публичной девкой. Её переполняют гнев и отчаяние – ведь это ложь, подлая, откровенная ложь! Тот, кто оклеветал её, возглавляет толпу; в его физиономии нет ни капли сожаления, он с самодовольной ухмылкой наблюдает за тем, как она спотыкается и падает. Раздаётся хруст сломанной ноги и надрывный крик боли; она внимательно вглядывается в лицо предателя; оно кажется ей смутно знакомым. Он очень похож на молодого де Винтера, но это не Максим. Человека, который сломал жизнь девушки из сна, зовут Альфред Илл. Альфреду Иллу снятся не менее странные сны. Он видит совершенно незнакомую молодую женщину. Она улыбается, и эта улыбка – самая холодная из всех, которые он когда-либо видел. И этот взгляд… Ледяной. Повелевающий. Внушающий страх и ненависть. - Что, если у меня будет ребёнок, а, Макс? – женщина обращается к нему; но почему она называет его Максом? Ему хочется возразить: «Меня зовут Альфред!» - но он не может произнести ни слова. Язык будто примёрз к нёбу. – Что, если у меня будет ребёнок от другого мужчины? Я стану идеальной матерью, а ты будешь изображать из себя отца. Не допустишь же ты, чтобы в обществе говорили: Ребекка де Винтер родила ребёнка не от Максима! Наверное, он потерял сноровку! – и она смеётся. Когда он просыпается, этот жуткий, леденящий кровь смех, пробирающий до мурашек, всё ещё звучит у него в голове. «Что же это за Максим, чёрт побери?», - думает он, нащупывая в темноте тапочки. А потом всё забывается. До следующей ночи. Максим де Винтер уже не первую ночь видит себя во сне заурядным немцем, торгующим продуктами. Обычным жителем бедного городка, которого вдруг обожгло неожиданно вернувшееся прошлое в виде уже не молодой, но весьма привлекательной дамы с рано поседевшей копной вьющихся волос; она одета в строгий белый костюм, на руках у неё чёрные перчатки. Она прихрамывает, опираясь на трость; она подходит к нему. Она смеривает его поверх тёмных очков высокомерным взглядом, в котором читается укор. Он, наконец решаясь поднять взгляд, смотрит на неё и узнаёт… Свою экономку. Де Винтер вздрагивает и просыпается. «Приснится же такое», - думает он, пока ему несут кофе. – «Вот несуразица. И что это за дама, так похожая на миссис Дэнверс?» Миллиардерше Клэр Цаханассьян снятся непонятные сны. Она видит себя экономкой в богатом доме. Она прислуживает невероятно красивой молодой женщине. Она расчёсывает её длинные тёмные кудри; она заплетает их в косу, напевая при этом мотив какой-то старой английской колыбельной. - Что-нибудь повеселее, Дэнни, а то я сейчас усну, - смеётся женщина, обращаясь к отражению экономки в зеркале. - Ваш смех звучит лучше всякой музыки, госпожа, - отвечает та. Клэр чувствует горячую привязанность экономки к хозяйке. Эта темноволосая женщина с острым взглядом зелёных глаз и грацией дикой кошки для неё – просто божество. - Ребекка, гости ждут! – вдруг раздаётся из-за двери голос, очень похожий на голос Илла, бывшего возлюбленного Клэр. - Сейчас я спущусь, Макс. Развлеки их, ты же это умеешь, - отвечает Ребекка и снова смеётся. Клэр просыпается в недоумении. Английская экономка? Что за бред… И почему та женщина назвала Альфреда Максом? Альфред Илл снова видит себя хозяином английского поместья. Напротив него – та же темноволосая женщина. Они сидят в лодочном домике; на нём – домашний халат в полоску, на ней – вечернее платье и презрительная усмешка. Она курит, стряхивая пепел прямо на диван. - Я терплю тебя только из жалости, - выдаёт она, затянувшись сигаретой. – Ты давно мне осточертел; но если я от тебя уйду, о мистере де Винтере пойдёт дурная слава, да? – И снова этот проклятый смех. Хриплый, переходящий в кашель, смех, который преследует Илла из ночи в ночь. Ну хватит. Это последняя капля. В руках у Альфреда-Макса вдруг оказывается ружьё. Оно просто появляется – как обычно во сне предметы материализуются из воздуха. - Да, застрели меня, давай же, ну! – она опять заходится в кашле, и ему на какое-то мгновение становится её жаль. Он опускает ружьё. - Чего же ты медлишь? Стреляй! – смеясь, она приставляет дуло к своей груди. Он нажимает на курок. Альфред Илл просыпается от выстрела. - Чёрная пантера мертва, как пить дать – подстрелили! – доносятся с улицы радостные возгласы охотников. Миссис Дэнверс гасит свечи и закрывает глаза. На этот раз она видит себя не юной девушкой, а взрослой женщиной. Ей за пятьдесят, у неё протезирована левая нога. Дорогие аляповатые перстни нанизаны на пальцы в чёрных перчатках. Она стоит лицом к лицу с тем самым человеком, так похожим на де Винтера. Он пытается приветливо улыбнуться, но улыбка выходит слишком натянутой. Конечно, он помнит свои старые грехи, как ни старался забыть. Он ещё не знает о цели её визита. - Ну… Как ты? – неуверенно спрашивает он. - Вышла замуж за миллиардера, - она старается улыбаться как можно непринуждённее. – Он благополучно скончался, оставив мне состояние. - Неплохо… Тягучая, как патока, тишина. - А у тебя… есть дети? – кашлянув, наконец нарушает молчание Илл. - Дочь. У нас с тобой была дочь. – Каждое её слово звучало, как удар молота о наковальню. – Она мертва. Ты выкинул беременную подружку на холод в одном платьице, без денег. Как думаешь, смог бы выжить ребёнок? Дэнверс садится на постели, стряхивая с себя остатки сна. В противоположном крыле поместья встаёт и Максим де Винтер, тихо, чтобы не разбудить мирно спящую жену. Он видел тот же сон. После смерти первой супруги его не мучали кошмары, а теперь – вот это… И откуда только его подсознание вытащило все эти образы? Клэр Цаханассьян, подъезжая к городку, где прошла её молодость, думала о сне, который она видела прошлой ночью. План мести, ради которой она возвращалась сюда, Клэр подробно обдумала уже давным-давно; сейчас её волновало другое. Во сне она ясно слышала выстрел. Это странное чувство, будто не стало близкого ей человека, хотя погибло всего лишь видение из сна. Всего лишь? Она, кажется, уже запуталась, где сон, а где – жизнь. Жизнь английской экономки или немецкой миллиардерши – какая из них настоящая? Почему эти проклятые видения не дают ей покоя, и почему так болит сердце, когда она думает о женщине, погибшей этой ночью? Клэр потёрла виски пальцами, пытаясь прогнать страшное видение: фигура, распростёртая на полу каюты; чёрные, как смоль, волосы, мокрые и запутанные; алое пятно, расплывающееся на её груди. Да что же это такое? Клэр собиралась вернуться в родной город королевой мести, её должны были уважать и бояться, а что в итоге? Психически нездоровая женщина, не в силах отделить кошмарный сон от реальности! - Гюллен, фрау Цаханассьян. Приехали, - раздался голос одного из её телохранителей, прервав размышления Клэр. - Спасибо, Тоби, - благодарно кивнула миллиардерша. Что ж, нужно взять себя в руки: сейчас ей предстоит важная встреча. Альфред Илл стоял на перроне, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он, как и другие жители маленького провинциального Гюллена, ждал важную гостью. Все надеялись на щедрость немолодой дамы; каждый готовился играть свою роль в этом дешёвом спектакле под названием «долгожданная встреча». Иллу была уготована главная роль: именно он, как бывший возлюбленный Клэр, должен сладкими речами увещевать благодетельницу, чтобы та в порыве чувств расщедрилась на пару миллионов для обедневшего города. Вот только Альфреду было страшно. Он сам плохо осознавал, почему, но липкий холодный страх неумолимо подбирался к горлу; мелкая дрожь била его тело. Что это за смутная паника, что происходит? Может, из-за того, что он ещё не до конца оправился от ночного кошмара. Он будто наяву видел, как собственными руками убивает молодую женщину, как заносит её тело в яхту, как пробивает отверстия в корме, как яхта медленно идёт ко дну… Господи, и откуда только берутся эти проклятые сны; откуда взялась эта чертова Ребекка?! Но вот загудел прибывающий поезд, и из вагона вышла фигура в чёрном. Женщина, которую он любил когда-то… И так жестоко, низко предал. Но надо ли вспоминать то, что было совершено в юности, тридцать лет назад? Все вокруг радостно засуетились, забегали, начали кричать какие-то приветственные слова… Но она никого не слушала. Она подошла к тому, ради которого проделала весь этот долгий путь в душном вагоне, ради которого вернулась туда, откуда её с позором выгнали. Остановилась, коротко вскрикнула, снова потёрла виски… - Ты убил её, - тихим грудным голосом сказала она. Максим де Винтер просыпается в холодном поту. Сны пугают его всё больше. Снова та дама. В белом она казалась похожей на ангела; чёрный же костюм изменил впечатление на обратное. Растрёпанные совершенно поседевшие волосы, кроваво-красные губы, глаза, сверкающие жаждой мести, мечущие молнии. «Оставь меня, порождение ада, оставь», - умолял жуткое видение де Винтер, как будто оно могло услышать. Как будто она стала бы прислушиваться. – «Тебе ведь нужен не я. Кто-то другой, но точно не я!» - Конечно, мольбы не подействовали. Эта женщина – эта прекрасная, эта пугающая, эта дьявольски ухмыляющаяся женина – преследовала его снова и снова. Чего она хочет? В его голове звучит звонкий, пронизывающий голос: «Справедливости. Правосудия» Правосудие. Справедливость. Он знал, что виноват. Он знал, в чём виноват. Но она принимала его за другого. Миссис Дэнверс лежит, уткнувшись лицом в подушку. Она не спит; сегодня она не в силах больше спать, хотя за окном глубокая ночь. Звёзды, эти маленькие яркие прожектора, своим холодным свечением прокладывают себе дорогу в комнату экономки; этот свет кажется ей ослепительным. Что-то должно произойти. Вот-вот что-то случится. Нечто чрезвычайно важное. И ей уже безразлично, во сне это будет или наяву, потому что для неё иллюзии и реальность уже слились воедино. Словно чужая жизнь завладела ей, в то время как жизнь английской экономки будто перестала существовать… Раньше она просыпалась среди ночи в слезах, выкрикивая имя Ребекки. Теперь она зовёт дочь. Погибшего в младенчестве ребёнка. Но у Дэнверс никогда не было детей, хлопот с юной Ребеккой ей было достаточно. Она не могла понять, что происходит, но чувствовала: справедливость восторжествует. - Какая Ребекка, о чём ты? – тревожно спрашивает Альфред. Как возможно, чтобы Клэр видела во сне то же, что и он? - Моя Ребекка. Ты убил её, - упрямо заявляет Клэр, надвигаясь на Альфреда чёрной тенью. Альфред пятится по направлению к разноцветной толпе. Гюлленцы в недоумении; не такой встречи они ожидали. Альфреда начинает бить крупная дрожь; ещё немного, и он поверит в то, чего не совершал. В последней попытке он падает на колени перед неумолимой фигурой. - Клэр, очнись. Пойми, я не тот, за кого ты меня принимаешь; ты не та, за кого себя принимаешь ты. Пожалуйста, Клэрхен. Пожалуйста. В глазах Клэр промелькнуло замешательство. Клэрхен… Так он называл её в юности. Но разве они были знакомы, когда она была молода? Нет, тут что-то не так. Пора привести в исполнение то, зачем она сюда приехала. - Эй, вы! – крикнула дама в чёрном, обращаясь к толпе. – Я дам вам два миллиарда за справедливость! Избавьтесь от этого человека, этого низкого преступника, подлого убийцы! - Клэр! Она уже не обращала никакого внимания на его отчаянные попытки сопротивляться. - Справедливость не продаётся, - раздался чей-то тихий голос. Клэр усмехнулась. - Продаётся всё. Вы хотели денег? Вы получите их. Альфред даже не шевельнулся, когда толпа стала обступать его кольцом. Он устал, его терпение закончилось. Устал от ночных кошмаров, от чувства вины, выгрызающего изнутри. Он был виноват перед ней – она отомстила. Он лишь надеялся, что тот, за кого она принимала его, ответит за поступок мелкого торговца из Гюллена, как он сейчас отвечал за сделанное английским аристократом. - Миссис Дэнверс? Что вы здесь делаете? – раздался дрожащий голос Максима де Винтера, прикрытый возмущением. Он знал, зачем она пришла. Ему снилось это. - Ты бросил меня умирать на улице. Из-за тебя я потеряла ребёнка. Ты искалечил мне всю жизнь, а я любила тебя! Я так тебя любила! – голос Дэнверс сорвался на крик; сейчас она была как никогда похожа на женщину из его сна: растрёпанные волосы, дьявольский блеск в расширенных зрачках. Он не тот, которому она собиралась отомстить; она не та, кто должен отомстить. История ошиблась, поменяв местами действующие лица; но какая теперь разница, как расплачиваться за совершённое, от чьего лица? Он убийца, и ему придётся понести наказание. Мэндерли пылал. Горели страницы перепутанной истории; загорался рассвет нового дня. Теперь всё расставлено на свои места. Взойдёт солнце, начнётся новый день; миссис Дэнверс проснётся на следующее утро, глядя на портрет Ребекки; Клэр Цаханассьян вернётся домой, оставив о бывшем возлюбленном лишь воспоминания. Жизнь будет течь по-прежнему; у истории есть свойство править саму себя. И только иногда, по ночам, в тревожный сон будет закрадываться мысль: "А нужно ли было?.."