Минусы и плюсы моей жизни.

       Если честно, то я до сих пор не могу определиться, какая у меня жизнь. Хорошая? Или все-таки плохая? Живу не бедно, и это плюс к хорошей жизни. Родители у меня очень красивые. Папа уж слишком миниатюрен для своих тридцати шести, хотя лицо у него как у двадцатилетнего. Лицо у него просто идеальное: большие голубые глаза в обрамлении густых длинных ресниц, молочная кожа, прямой, чуть вздернутый носик, маленький рот с пухлыми губами. Отец тоже красавец: высокий с атлетическим телосложением, кожа покрыта легким золотистым загаром, тонкие красные губы, нос с небольшой горбинкой и карие глаза.        Папа рассказывал, что познакомились они, когда им по четырнадцать было. Это произошло в модельном агентстве. Правда, тогда он был безответно влюблен в другого альфу, так что с отцом они были друзьями и лишь через год стали парой. После окончания школы они поженились. Журналы с их свадебными фотографиями мгновенно раскупили. Отец в основном уделял внимание учебе, а на съемках лишь в свободное время был. Когда папа забеременел, они вложили деньги в свое дело и к их радости не прогорели. Отец купил большое помещение в одном из крупных торговых комплексов, а папа скупал дешевые товары по Интернету, которые они продавали с надбавкой. Так происходит и по сей день. После родов папа перестал работать и посвятил все свободное время мне. В детстве я был очень красивым омежкой. Лицом и фигуркой я пошел в папочку. От отца достались карие глаза. В отличие от папы, у которого были медные кудряшки, мои волосы были прямыми. Сверху еще было несколько бело-золотых прядок, тем самым создавалось впечатление, что у меня мелированные волосы. Итого – еще плюс от унаследованной внешности.        На свой седьмой, а это за месяц до первого класса, родители повезли меня на природу. Отец взял мангал и маринованное мясо, не забыв про мой любимый уксус с луком, но я его терпеть не могу (имеется в виду, что лук нелюбимый). Хотя, не могу не признаться, вкус у уксуса от него намного лучше. Папа же взял торт собственного приготовления. Погода стояла чудная, и я хотел искупаться, но увидел ящерицу. Такая большая и ярко-зеленная. Я начал бегать за ней. Родители лишь улыбались, глядя, как я падал, пачкая одежду и себя, а потом вставал и продолжал погоню. Я так увлекся, что не заметил мертвый куст с множеством сухих веток. Ящерицу я загнал в угол, но видел, что она вот-вот сбежит и прыгнул на нее. Я держал ее крепко, но осторожно. Левой щеке и руке было намного прохладней, чем остальным местам кожи.        Отец стоял на берегу и махал картонкой, иногда поливая мясо какой-то водой. Папа смотрел то ли на него, то ли на плавающую утку. — Папа, это тебе, — произнес я, протягивая ему ящерку. — Ты... — Папа так и не договорил. Повернувшись ко мне, он посмотрел на меня с ужасом, а потом, притянув меня к себе, зарыдал.        Отец, взглянув на нас, кинулся к нам. Я не понимал тогда, что происходит, а когда дотронулся до щеки, то увидел кровь. Самая толстая ветка содрала кожу на левой половине лица, начиная с виска, потом рана шла по щеке, по уголку губ и под губой, правда там совсем немного. На плече тоже было несколько царапин, следа от которых уже через месяц не было. А вот на лице... Шрам не получилось убрать. Врачи посоветовали мазь. Конечно, особого чуда она не творила, но шрам от нее потерял свой бордовый цвет и стал бледно-розовым. Так событие стало минусом. В первый класс я тогда не пошел, что позволило мне еще немножко отдохнуть и, скорее всего, это плюс.        В восемь лет, когда я стоял на линейке, мои будущие одноклассники, да короче все присутствующие на меня, глазели.        Сел я на первую парту первого ряда, чтобы шрам был повернут к окну. Так что кроме учителя, сидевшего передо мной, на него никто не смотрел. Некоторые дети были знакомы, потому что вместе были в одной детсадовской группе. А те, кто желал обзавестись новыми друзьями, на меня не смотрели. Одиночество – еще один минус.        Моя травля началась во втором классе. К нам тогда перевелся милый омежка, и из-за этого шрама он меня невзлюбил. Альфы и некоторые беты, влюбившись в него, тоже издевались надо мной. Родители про это не знали, так что, приходя со школы, я тихо плакал в комнате. Вот и еще минус.        В третьем классе меня не только обзывали, но и кидались в меня бумажками. Самые "умные" смачивали их слюной. Это было больше всего унизительно. На переменах я старался не оставаться в классе, а все вещи убирать в сумку.        Один из альф, когда я переобувался, дал мне подзатыльник, так что шел я домой со слезами на глазах. И, не заметив, свернул не туда. Там-то я и увидел это чудо. Большая кондитерская с белыми стенами и крышей, в разных розовых оттенках. Через стекло я видел ну прям до фига сладостей. Слюна так и заполняла рот. Пожилой мужчина поставил прям передо мной поднос с дымящейся выпечкой, политой сиропом. Он, увидев меня, вышел и дал одну из выпечек и кулек с клубничным мармеладом. Я даже не знал, что делать. То ли брать, то ли не брать. С одной стороны родители запрещали у незнакомых что-то брать, но с другой – мужчина, владеющий кондитерской, не стал бы меня травить, ему это не выгодно. Тихо поблагодарив его, я тогда убежал в приподнятом настроении. Кондитерская – еще плюс.        Каждый учебный день, перед занятиями и после, я ходил в эту кондитерскую. Папа давал не слишком много денег, но мне вполне на все что нужно хватало. Каждый день я покупал что-то новое и, наверное за месяц, познал вкус всех сладостей, что продавал этот мужчина. Иногда я купленное приносил домой, но случалось это лишь в те дни, когда издевок было меньше. В четвертом классе ко мне прицепилось несколько новых кличек, таких как "жирдяй", "жируха", "жиро-мясо комбинат, плюс сосиска лимонад", "арбуз". Как-то раз брат того самого омеги, что первым начал издеваться надо мной, назвал меня "беременный уродец". Было очень обидно, особенно когда они зажимали меня в углу и тыкали в пузо, спрашивая на каком я месяце. Этот минус намно-о-ого хуже, чем от шрама.        Летом я рассказал все папе, и он проплакал всю ночь и следующий день. Так что в пятый класс я пошел в другую школу. К моей радости, там никто не насмехался над теми, кто был не похож на других. Как потом выяснилось, два года назад в 9 класс перевелась девушка с лишним весом. Она влюбилась в выпускника, но он отказал ей, сказав, что не желает с жиртреской встречаться. Ну, она и покончила с жизнью. Так что ученики этой школы прекрасно понимают, что оскорбления несут последствия.        К концу первой четверти я обзавелся друзьями: Сашей, Петей, Гришей и Митей. Последний был бетой, а остальные – омегами. С некоторыми альфами я нашел общий язык, но общение ограничивалось школой. С друзьями я ходил гулять, в гости ходил, иногда с ночевкой. Папа даже пищал от радости, когда слышал это. Друзья – плюс.        В кондитерскую я стал ходить лишь по понедельникам и четвергам, потому что очередей там стало намного больше.        Перед первым сентября 7 класса, я туда пришел и увидел парня с бело-золотыми волосами, как у моего отца, фарфоровой кожей и красивыми глазами. Правый был черный, а левый по краям синий, потом голубой, зеленый, желтый, а вокруг зрачка оранжевый. Он мне помахал рукой, а когда я уходил, он подбежал и подарил шоколадную розу в пластмассовой упаковке, чтоб форму не потерять. Я смущенно взял ее и убежал, забыв даже поблагодарить его. Папа потом светился от счастья. Наверное, это событие можно назвать плюсом. Ах да, розу я так и не съел.        Три месяца назад мы сдавали ГИА. Господи, все тогда на иголках сидели. Помню, Митя два раза подряд ломал одну и ту же ногу. За месяц перед экзаменами он не спал ночами. Под глазами были чернющие мешки, и от него за километр разило кофе. Сдал он лучше всех. Из нашего класса лишь альфа Матвей не набрал нужные баллы, он вроде русский завалил. Недавно Гриша звонил и сообщил, что альфе все-таки удалось русский пересдать. Он тогда взял пустую коробку из под сока, сделал в ней отверстия и напихал шпоры. Еще на подошве было сочинение, черновик, на котором ручкой невидимкой были написаны правила.        Вот и сейчас стоим и ждем, когда директор поздравит нас и отпустит. Одна и та же речь... Ух, как задолбался. От нечего делать стою и всех рассматриваю. Все дети с 1 по 4-5 одеты в красивую школьную форму. У девочек, чем меньше класс, тем больше бант. У более старших детей есть в наряде не школьная одежда. У кого-то пиджак синий, у кого-то галстук яркий, на ком-то была розовая или красная рубашка. Матвей вообще всех превзошёл – надел рубашку с полосками радуги, и туфли еще такие. Папа купил мне красивые темно-синие брюки, черную рубашку и белый пиджак.        Смотрелось бы все намного лучше, если бы не лишний вес. При росте 160 я весил 70 кг. Широкие бедра, целлюлит, полные ноги и руки – это ладно, но вот живот. Мне даже как-то место в автобусе уступили, подумав, что беременный, а напротив сидящая бабка цокнула языком.        Придя в класс, мы подарили классному руководителю цветы и конфеты. Он сказал, что надо брать с собой завтра, и мы, попрощавшись с ним, пошли в кафе. Альфы, как истинные джентльмены, платили за омег. А мне пришлось с альфой-дурачком поделиться. У него лишь 20 рублей на проезд осталось. Хотя если бы не желание выпендриваться, то он бы не стал покупать такие туфли и рубашку. В благодарность он проводил меня домой. Зайдя в класс, я сел на последнюю парту первого ряда, уступив место Кате, у которой за лето резко упало зрение. А не фиг было целыми днями играть в компьютер и сидеть в темноте.        На середине урока математики в класс постучались, а потом зашел завуч с альфой. Все прям охренели. Он был в высоту метра два. Хотя нет, дверные проемы такой высоты, а ему пришлось голову опустить, чтоб не стукнуться. Плечи широкие. Руки, да что там руки, все тело было накачено. Голову могу дать на отсечение, если у него на руках не будет вен. Он был одет в черный костюм и белую рубашку – вполне обычная школьная форма. Кожа была светлой. Неровные пряди черной челки прятали половину лица, а более длинные обрамляли его лицо треугольной формы. Даже отсюда я видел скулы и прямой нос альфы. — Это Илья Пряник. — Все с трудом сдерживались, чтоб не засмеяться. — В общем, он будет с вами учиться. — Да ладно, а я думал, вы его просто показать привели. — Матвей. — Математик ударил по столу. — К доске.        С громким стоном дурачок встал у доски и невнятно начал читать задачу повышенной сложности. Завуч ушла, а новичок пошел на свободное место ко мне, потому что одно место с Катей он мимо прошел, а два остальных в третьем ряду были. Когда он шел, все омежки, нет, весь класс втягивал в нос аромат парня. Шоколад, ваниль и сдобная выпечка. Слюнки потекли при воспоминаниях о кондитерской. Надо сегодня туда сходить, сегодня как раз лишь три урока, правда последний – это физ-ра, при чем сдвоенная с А классом. Есть там несколько омег, любящие самоутвердиться за счет других, и желание пропустить урок было большим.        Я не поднимал взгляд, боялся на него взглянуть. Он достал учебник, тетрадь и пенал. Илья писал конспекты левой рукой. Так как я амбидекстр, мы друг другу не мешали, хотя альфа все равно пытался занять меньше места на парте.        Раздевалок было три. У альф и бет – общая. У девушек и омег – разные. Альфы-девушки, которых можно встретить редко, переодевается с омегами. В школе лишь две альфа-девушки. Одной из них сейчас восемь, и она во 2 классе, другая – в 10А. Зовут ее Марго. Она-то в основном и любит самоутверждаться. Я раздевался медленно, чтобы все, а лучше никто, не видели моего тела. Но Марго и большая часть омег ее класса ждали, когда я закончу с переодеванием. Спас меня Матвей. Он быстро открыл дверь и крикнул: "БУ!". Шкафчик, в котором были мои вещи, стоял слева от двери, чуть дальше, чем шкаф напротив, так что альфа меня не увидел. Омеги и альфа завизжали и с матами вышли, чтоб отдубасить несносного дурачка. Они могли прийти уже через несколько секунд, так что переоделся я быстро. На мне были черные свободные штаны, желтая футболка и голубая олимпийка. Кроссовки коричневые, в которых я пришел...        Физрук скомандовал альфам отжаться пятьдесят раз на каждой руке, а потом по тридцать приседаний на каждой ноге. Бетам-парням тоже самое, только на двух ногах и руках одновременно. Девушки и омеги – тридцать отжиманий от скамьи, растяжка и двадцать приседаний.