И в забвении помнить

Впервые это случилось в чистилище, когда Дин нашел обессиленного, сдавшегося и опустившего руки ангела на берегу грязной, холодной реки. Это было простым сексом, грубым и резким, позволяющим почувствовать себя живым, или, по крайней мере, не до конца мертвым. Сексом, дающим возможность понять, что чувства все еще доступны уставшему, измученному телу. Для Кастиила это было впервые, поэтому он, не сумев справиться с напором новых ощущений, растворился в мыслях Дина. Путаные и липкие они затягивали, волнами накрывая и выплевывая отрывки ярких, громких фраз. "Ведь это же Кас, мать его, Кас!!!", "Мне хорошо!", "А вдруг я ошибся?" Это было великолепно, опустошающе, заволакивающе и жестоко по отношению к Дину. Подобная связь сломала бы его, сделав зависимым и слабым, в то время, когда ему нужны были силы, для того, чтобы прогрызть себе путь домой. Холодная рука коснулась лица охотника. Глаза, на миг затуманившиеся, выпустили невидимую нить воспоминаний. И встреча началась сначала. Обыкновенные разговоры, выяснение отношений и составление плана побега... Ничего необычного, ничего, что Дин хотел бы знать, ничего, что Кас позволил бы вспомнить. Следующая их встреча состоялась уже на земле, когда ангел тенью вернулся к своему человеку. Уже знакомые губы, шея, ребра, низкие гортанные стоны и крики, впивающиеся в кожу и застывающие где-то в груди. Кастиил не дал охотнику даже возможности задуматься о происходящем. Для Дина это вновь было впервые. Для Каса это стало продолжением начатого. И снова рука, накрывающая лоб, снова забвение, вычеркивающее моменты памяти, и опять вариация встречи. Разговоры, объяснения, догадки. Потом была Наоми, и скрижаль, которую необходимо было защитить даже от него, от Дина. Снова секс, как возможность забыться, извиниться перед человеком, на мгновения быть близким и нужным. Рваные движения, скользкие руки, жадно цепляющиеся за источники действительности. Кастиил уже совершенно точно осознавал свою зависимость. Он нуждался в Дине и понимал тяжесть своих преступлений перед ним. Крики и стоны, которые через минуты исчезли из воспоминаний человека, предоставив тому возможность творить новую реальность. Драка. Звонкие удары, разбитые скулы, окровавленные губы. Главное не думать о нем. Бить. Сделать себя в его глазах еще хуже, еще отвратительнее. И снова кулак, дробящий хрупкие лицевые кости, приносящий больше боли его обладателю, чем охотнику, стоящему на коленях перед своим ангелом. Клинок, и такое неестественное желание убить, выдрессированное сотнями тренировок. Избавление человека от боли и побег, отступившего, сдавшегося Каса. А что потом?! Долгие дни, полные событий, и воспоминания, разрывающие душу. Он вернулся, сложив крылья и опустив голову. Ничего не говоря, касаясь лица охотника, возвращая все, что некогда забрал. Отдавая всего себя, вырывая части души и вкладывая их в мысли Дина. Передавая человеку все эмоции и чувства, что тот когда-то испытал. Тишина казалась тягучей, долгой и неуютной. Охотник странно смотрел на стоящего перед ним Кастиила, неверяще изучая черты лица и совмещая свои реальности, складывая одну, цельную картину. Молчание угнетало, но и говорить не хотелось. Поборов себя, ангел поднял глаза, всматриваясь в лицо Дина. Напряженные скулы, сжатые челюсти, чуть сощуренные глаза.... - Теперь ты помнишь. Прошу, не молчи. - Что ты хочешь услышать? - Прости меня, я не должен был забирать их... Я не имел права отнимать твои воспоминания. - Но ты это делал, зачем? - Тогда, в чистилище, это было единственным выходом. Твоим и моим шансом. Я испугался за тебя, не хотел привязывать, сковывать... Поэтому я стер их, дав тебе свободу. - Если ты не хотел этого, зачем пришел потом? - В этом все дело. Я стал зависим. Нуждался в тебе, и каждый раз ты принимал меня, не спрашивая, просто потому что был необходим. - И ты все равно продолжал решать за меня?! - Я не хотел обязывать тебя, это должно было быть твоим желанием, а не результатом моих просьб. - Что ты знаешь о моих желаниях?! С чего ты взял, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? Играть со мной?! Знаешь ли ты о том, каково мне было?! Я видел все это, яркими обрывками, во сне, во время разговоров с братом, на охоте! Я думал, что сошел с ума, я считал себя параноиком! Кто? Кас, кто дал тебе право? - Ты не должен был помнить этого, я не хотел. Очевидно, часть моей благодати, оставшаяся в твоей душе, делает тебя чуть менее уязвимым... Это, ох, я просто так нуждался в тебе, прости. - Ты читал их, читал мои мысли, ты был необходим мне ничуть не меньше, чем я тебе. Так почему, почему ты продолжал пользоваться мной, как одноразовой посудой? Дешевой шлюхой? Арендованным зонтом?! - Я боялся стать отвергнутым, ненужным. - И поэтому ты делал таковым меня? - Не делал. Я нуждался в тебе все это время, я ждал того момента, когда ты сам приедешь ко мне, но ты не пришел. - Ты собираешься обвинить меня в этом? - Нет! Я только пытаюсь сказать. Ты необходим мне, Дин. Рука легла на грудь охотника, спускаясь ниже, расстегивая тугие металлические пуговицы, проводя жаркую линию по коже, заставляя ее покрыться мурашками. Прикосновение было таким знакомым, таким волнующим, точно тело помнило, что за ним последует. Тянущее возбуждение медленно заполняло низ живота. Дыхание Дина участилось, вторя сбитому ритму, неожиданно ускорившегося сердца. Ладони сами притянулись к торсу ангела. Одежда, такая ненужная, очевидно лишняя, была сдернута с острых плеч. Шаг навстречу, теперь тело Кастиила было невероятно, одурманивающе близко. Поцелуй, жадный и требовательный, такой, будто каждый заявлял о праве собственности, разорвал напряжение, молчаливо бушующее в комнате. Остатки одежды счищались с желанных тел, сантиметры кожи горели под пальцами, такими ловкими, знающими все тайны чужого тела. Дин одной рукой держал Каса за горло, проводя большим пальцем по кадыку и наслаждаясь тем, как он двигается, когда ангел оправляет резко осевший голос. Ладонь слегка сместилась вверх, позволив пальцам огибать контуры лица, проникая во влажный теплый рот, крутясь и играя с языком. Скользкая блестящая дорожка, оставленная мокрыми пальцами, заставляла ангела сотрясаться мелкой дрожью, тихо постанывая, прося, хныча. Дин несколько раз возвращал пальцы в рот ангела, кропотливо вырисовывая ими влажные узоры на его теле и в очередной раз опуская ладонь, осторожно вводя их в Каса. Сдавленный стон и движение навстречу. Несколько толчков, и пальцев явно стало не хватать. Дин уронил ангела на кровать, так кстати стоящую позади, и лег сверху, отеревшись телом о кипящую кожу Кастиила. Понадобилось лишь одно резкое движение, чтобы войти в него. Сильные короткие толчки лишали возможности думать, принося острое, обжигающее удовольствие. Дин прижал руки ангела к кровати, не дав тому опустить их на член. Сработал собственнический инстинкт, ревность, желание быть хозяином... - Нет, Кас, ты кончишь не касаясь себя руками, от моих губ и языка, от дыхания на твоей коже, от моего члена, движущегося внутри тебя. И будто в подтверждение своих слов охотник чуть сменил положение, вырывая из Кастиила громкий просящий всхлип. Доводя до беспамятства, вжимая в матрас своим сильным телом, озлобленно вколачиваясь в обезумевшего ангела. Они взорвались. Дин, сжимая тонкие горячие запястья и Кас, ощущая охотника внутри себя. Сотрясаясь и давя гортанные крики, обессиленно улетая. Дин упал рядом с расслабленным телом Каса, натягивая сверху сухую холодную простыню. Ладонь ангела легла на лицо Дина и медленно отступила, опускаясь на грудь. - Это твой выбор. - Хочу помнить. Нет, не так. Хочу создавать новые воспоминания.