Хочу настоящего!

Соби никогда не был сторонником рукоблудства, а посему сейчас ворочался с боку на бок, стараясь уснуть, но для этого нужно успокоить некую неугомонную часть тела, которая приходит в движение при мысли о Рицке. А в последнее время Боец думает о своей Жертве часто, очень-очень часто. Вот и мучается теперь парень. Обреченно выдохнув, Соби поднимается и идет в ванную, под холодный душ, но на этот раз он его не спасает. Эх… Все же придется руками… Обхватив член в кольцо пальцев, Агатсума сжимает руку сильно, смешивая боль, вину и наслаждение в адский коктейль. Он не должен вот так… не имеет права… но не желать Рицку не получается. А еще это чертово лето и жара, от которой плавится все – и мозг, и тело. И Рицка выглядит соблазнительной мороженкой, которую нужно облизать, втянуть в ро… Нет-нет-нет, не думать! Где-то Агатсума услышал, что возбуждение – это исключительно психическая категория. Получается, что у мозга Соби постоянный стояк на младшего Аояги. – Рицка-а… ах-р… Выгнувшись, блондин бурно кончает. Но разрядка не приносит удовлетворения. Скорее наоборот - ощущение собственной низменности и мерзости глубже укореняются в душе Бойца. Обмотав полотенце вокруг бедер, Соби возвращается в комнату и со стоном падает на кровать. Может, хоть теперь сможет уснуть?.. Тщетно. – Хочу его… увидеть. Увидеть… Рицка… – блондин сосредотачивается на своей Жертве, желая, чтобы они оказались рядом, а потом уступает себе и переносится на балкон к любимому. Конечно же, дверь не заперта. Словно Рицка ждет… Ждет, что к нему ночью явится его озабоченный Страж. Соби заглядывает в комнату и с удивлением обнаруживает, что постель подростка пуста. Тревога мгновенно охватывает с головой. В несколько шагов очутившись у кровати, блондин проводит по простыне рукой, словно бы перепроверяя, не веря своим глазам. – Теплая, – облегченно выдыхает Страж. Значит, Рицка поднялся около минуты назад. Наверное, он пошел в туалет или на кухню попить воды. Соби опускается на колени и утыкается носом в подушку подростка, вдыхая его запах. И с отчаянной, обреченной радостью понимает, что никогда не сможет этим насытиться. Душу переполняет счастье, а ретивый друг между ног опять вскидывается. Стиснув зубы, Агатсума заставляет себя отодвинуться от постели любимой Жертвы и ползком добирается до балконной двери. Нужно убираться отсюда, пока его Жертва не вернулась. Ведь нет адекватного объяснения ночному присутствию Бойца в этой комнате, да и Рицка отнюдь не глупый, наивный мальчик, – он все поймет, едва взглянет на Стража. На его алеющие щеки, на искусанные губы, на горящие нездоровым хищным блеском глаза, на … черт, он же в одном полотенце!!! Быстро телепортировавшись на свой собственный балкон, Агатсума берет зажигалку и пачку сигарет, всегда покоящихся на полочке, и начинает курить одну за другой. После четвертой Страж понимает, что достаточно. Тогда он просто стоит, вглядываясь в ночное небо, наслаждаясь тишиной и прохладой. Мысли Соби все равно вращались вокруг младшего Аояги, но сейчас приносили не болезненное возбуждение, а тягучее наслаждение просто от понимания того, что Рицка существует. Осознав, что дофантазировался до того, что ощущает присутствие Жертвы рядом, чего в принципе быть не может, Страж понял, что пора идти таки спать. Улегшись на свою кровать, Соби… как лег, так и вскочил. Потому как простынь под ним зашевелилась, издав негодующий вскрик по поводу того, что тяжело. Агатсума решил, что однозначно пора бросать курить и стал бережно разматывать сверток, все же надеясь, что ему приглючилось. Но нет, в слоях простыни таки обнаружился Рицка. Агатсума даже лампу включил, чтобы проверить, не мерещится ли ему в неверном свете луны, освещающем комнату. – Ну и где ты был так долго? – сердито пробормотал сонный подросток, сверля Стража взглядом. Соби замер, любуясь на прекрасное создание, внезапно очутившееся в его постели. Из одежды на Рицке оказалась только агатсумовская простынь, да и ту он, ничуть не смущаясь, отпихнул в сторону. Поняв, что взрослый еще долго будет витать в прострации, Аояги зацепил пальцами пряди его волос (чтоб не смог сбежать) и приник в поцелуе. Когда подросток уже и не надеялся, что ему ответят, мир вдруг перевернулся, и он оказался лежащим под блондином. Соби целовал Жертву глубоко, страстно, сплетаясь языками и почти что больно прихватывая губы. Руки взрослого шарили по мальчишечьему телу, жадно исследуя все то, до чего раньше доступа не имели. Но в какой-то момент Агатсума опомнился и резко отпрянул. – Соби? – с досадой спросил Рицка. Неужели этот… он опять сбежит? – Прости. Еще рано. – Но ведь я не против. – Мальчишка осторожно коснулся руки Стража, но тот все равно вздрогнул. – Прости, Рицка, я не… я не могу… не стану этого делать. – Ну ладно, – Аояги угрожающе прищурил глаза и перекатился к стене. Соби сидел на краю постели, сгорбившись и не зная, как так предложить Рицке вернуться домой, чтобы не обидеть его. Хотя, видимо, он уже оскорбил свою Жертву. Рицку… такого любимого, такого желанного, такого чистого, светлого котенка… Жар опять прилил к щекам Стража, а картинки в мозгу приобрели соответствующее содержание. Агатсума подскочил, намереваясь где-нибудь скрыться, но сила Нелюбимого вернула его обратно. – Не уйдешь, – раздался тихий голос за спиной, и по телу взрослого побежали мурашки. Если бы Страж сейчас стоял, то непременно бы рухнул, потому что ноги подкосились от восторга. Сила Жертвы витала вокруг, сужая свои круги, периодически касаясь Бойца. Да, за эти годы младший Аояги многого достиг в обращении с энергией. – Рицка… что ты делаешь? – Подчиняю тебя. Ты же этого хочешь? Ляг на спину! Страж послушно откинулся на простыни, наблюдая за тем, как Рицка оказывается рядом, усаживается на его бедра, умащивается поудобнее, бесстыдно ерзая своей попой. – Ри… не надо… – с отчаянием просит Агатсума, надеясь, что его услышат. – Я отучу тебя лгать, – безапелляционно говорит Нелюбимый, языком рисуя узоры на груди Бойца, периодически беря в плен соски и легко прикусывая их зубками. Рицке не стыдно. О, это чувство в полной мере он пережил гораздо раньше. В двенадцать он только стал осознавать истинное значение взглядов блондина. В тринадцать младший Аояги неимоверно смущался ласк Соби и его неназойливых, но постоянных приставаний. По-настоящему стыдно Рицке было в четырнадцать, когда чтение трудов дедушки Фрейда сменилось на просмотр в сети сайтов взрослого содержания. Вот тогда-то подросток осознал, что невозможно и дальше делать вид, будто бы он не понимает смысл томных тихих вздохов взрослого, его опущенных ресниц и тонких пальцев, норовящих приласкать кошачьи ушки, как только мальчишка оказывается в пределах досягаемости рук Стража. Частенько ночами, ближе к полуночи, когда он был уверен, что мама уже спит, а Соби не нагрянет, Рицка перепроверял надежность задвижки на двери, закрывал балконную, а шторы скреплял булавками, чтобы, не дай боги, чего не отразилось в окне, или щель между тканью не открыла обзор происходящего в комнате, и садился за компьютер. Так к пятнадцати годам Рицка успел ознакомиться с теорией гей-секса во всех подробностях, и даже однажды (правда без звука и сквозь пальцы) посмотрел порно. Больше к взрослому видео подросток не обращался, ибо однозначно решил, что их с Соби близость не будет иметь ничего общего с демонстрируемым на экране пошлым трахом. Правда, некоторые технические моменты Аояги для себя все же отметил. – Рицка, нет… нет. – Агатсума пытается отстранить подростка. – Соби, руки убери за голову, – голос Рицки, в отличие от дыхания, не срывается, а льется уверенно и властно. Страж мгновенно вскидывает руки и ударяется о спинку кровати. – Ох… боги, – Рицка забирает руки взрослого в свои, зацеловывает ушибленные места. Соби замирает, во все глаза глядя, как губы Жертвы касаются его пальцев, ласкают и греют дыханием руку. И эти нехитрые действия Бойцом воспринимаются как нечто более интимное, сокровенное, чем все предыдущие касания. Рицка улыбается, складывает ладони Стража лодочкой и прячет в них лицо. «Я люблю тебя, Соби», – проносится мысль, но озвучивать ее пока рано. Еще раз прихватив губами кончик каждого пальца, Аояги ведет руки Бойца вверх и осторожно опускает на спинку кровати. – Держись, – командует он, и Соби цепляется за деревянный край. – И не отпускай, покуда я тебе не разрешу. Агатсума шумно сглатывает, а Рицка довольно усмехается. Подростку не требуется услышать подтверждение от Бойца, понял ли он приказ. Жертва уверена – сейчас у изворотливого Стража нет ни единой возможности ослушаться Нелюбимого. – Соби, – Рицка водит указательным пальцем по груди взрослого, иногда задевая соски, – вот скажи мне – ты хочешь быть моим Бойцом? – Очень! – Страж выкрикивает, надеясь, что так в его искренность поверят, но взгляд юного Нелюбимого гаснет. – Лжешь. Ты лжешь мне, Соби, – он хмурится и быстро спрыгивает на пол. Соби дергается за ним, но вспоминает, что не должен разжимать пальцы. – Рицка, нет… пожалуйста… – Спи. Я приказываю тебе уснуть, – голос подростка пронизан болью, и Страж старается сопротивляться прямому приказу. Он не должен, он не… *** То, что пора все это прекращать, Рицка четко осознал только сейчас, когда внезапно посреди ночи оказался в постели Агатсумы. При этом сам Соби этого не заметил и, судя по всему, именно к нему и отправился. Аояги стиснул зубы, замотался в простынь и принялся ждать, когда же его блондин вернется. Но время шло, а Стража все не было. От мыслей о том, где можно пропадать ночью в одном полотенце, Рицку отвлекала кровать – свежее белье хрустело под пальцами, запах Соби ощущался в каждом волокне, окутывая подростка близостью, любовью и энергией Бойца. Аояги старался пресекать свои мечты на корню, но делать это, лежа в постели любимого взрослого, было чрезвычайно сложно. Особенно учитывая, что Соби все чаще и чаще стал бегать от него. Они даже целоваться стали реже, потому что Страж боялся позволить себе что-то лишнее. А вот Рицка это «лишнее» давно желал. И стоящее на дворе жаркое лето мальчишка использовал по-своему: перед Соби, словно оправдываясь погодой, носил исключительно короткие шорты, донельзя обтягивающие попу, да майки-сеточки - и ничего не скрывающие, но и оставляющие место для фантазий. Но у Агатсумы так неуместно проснулась совесть, или еще что-то там, что он решил стать образцом морали. «Вот же ж!» – шипел Рицка каждый раз, когда Соби под любым предлогом улепетывал прочь после очередного поцелуя. Тонкие летние штаны взрослого никак не могли поспособствовать сокрытию желания, и блондин сокрушался, что летом плащ не наденешь. Подлое лето близилось к концу, а Соби никак не соблазнялся. Целую неделю Рицка продумывал план, куда ему заманить Стража, чтоб тот не смог сбежать, а тут вот на тебе – Соби сам перенес жертву в свою постель. Хотя… кто тут жертва - еще вопрос. Рицка понимал, что Соби будет сопротивляться. Рицка понимал, что уговоры не помогут, а брать силой он никогда не станет. А еще Рицка отчетливо, как никогда ранее, понимал, что значит быть Жертвой для Бойца, и какая именно это власть. – Беда… – вздохнул Аояги, окидывая взглядом спящего: Соби все еще сжимал пальцами спинку кровати. *** Агатсума очнулся так же, как и уснул, – от приказа. Кромешная тьма стояла вокруг, не позволяя увидеть, где Рицка. Снедаемый тревогой, виной и необходимостью объясниться, Страж пошевелился и внезапно осознал, что связан. Причем поза его своеобразна – руки за головой привязаны к спинке кровати; ноги разведены по сторонам и, судя по всему, удерживающие веревки крепятся к ножкам; ну а темнота – это не что иное, как повязка на глазах. Боец, не понимая сути происходящего, не стал больше двигаться. Нужно было понять, кто его связал, зачем, и что они сделали с его Рицкой. То, что его связал сам Нелюбимый, не представлялось Агатсуме возможным. Ведь Рицка не мог так с ним поступить? Зачем ему та… Мысли Стража прервались, когда он ощутил легкое прикосновение к своим губам губ другого. Это тепло, этот запах, эту нежность Соби никогда бы не спутал ни с кем. – Рицка. – Ты боишься меня? – Нет, – но голос дрогнул. Едва-едва, незаметно для кого-либо другого, но слишком отчетливо для Рицки. – Лжешь. – Прости. – Может, еще и наказать попросишь? – Соби не видел, но почувствовал усмешку на устах подростка. – Что ты задумал, Рицка? – с таким Нелюбимым Боец был не знаком и не мог предугадать действий Жертвы. – М-м, – протянул мальчишка, – поговорить. – Не самая удобная позиция для разговора, – Агатсума заерзал, надеясь хоть повязку сдвинуть с глаз. – Соби, я никогда не причиню тебе вреда. И ты можешь освободиться. В любой момент. Я не сильно связал. Но тогда между нами все будет кончено. Навсегда. Рицка сделал паузу, выжидая, что предпримет блондин, но тот замер, стараясь даже не дышать, и вслушивался в слова Жертвы. – У каждого действия есть свои последствия, – продолжил Аояги. – Поступив с тобой так, я прекрасно понимаю, на какой риск иду, но нам пора что-то решать, Соби. Дальше так продолжаться не может. – Я сделаю все, что ты хочешь. – Глупый Соби. Мне бы не пришлось доходить до таких крайностей, будь ты честен. – Рицка, я не… я не м… – Тише! Я вовсе не прошу тебя сдавать мне «Луны», твоего сенсея и прочих со всеми потрохами. Я говорю совершенно о другом. – О чем? – Соби закусывал внутреннюю сторону щеки, чтобы привычная боль разлилась по телу, возвращая ему контроль над собственными мыслями. – Соби, я повторю свой, заданный чуть ранее, вопрос. Ты хочешь быть моим Бойцом? – Ты же знаешь, что да. Я любл… – но ладонь, накрывшая рот, не позволила закончить. – Опять ответил, не подумав, – вздохнул Аояги. – А теперь подумай и ответь еще раз. – Хочу, – выдержав внушительную паузу, вновь повторил Агатсума. – Если бы была воз… – О-хо-ой. Вот что с тобой делать? – Кровать скрипнула, когда Рицка поднялся, а Соби опять забился в путах, боясь, что Жертва уйдет. – Рицка! – Я рядом. Соби почувствовал, как пальчики подростка зарылись в волосы на его макушке и стали осторожно массировать голову. – Подумал, что я уйду? – Да. – Соби, а ты не перепутал братьев? – Что?! – Думаешь, я – такой же, как и он? Думаешь, – руки Рицки исчезли из волос и заскользили вниз по телу взрослого, – я уйду и оставлю тебя здесь? Связанного? Обнаженного? – Агатсума стиснул зубы, когда ладонь подростка прошлась по внутренней стороне бедра. Жар хлынул к лицу, потом к другой части тела, и думать становилось все сложнее. Рицка переместившись вниз, к стопам мужчины, делал им массаж. Соби замер от непривычности ощущений. Никто никогда ранее не делал ему такого. И не поступал с ним с такой нежностью. Только Рицка. Всегда такой Рицка. – Тебя учили, что все это слабость, да? – словно вторя мыслям Стража, отозвался Аояги. – Что чувства – это слабость, что нежность – это слабость? Да, Соби? – Да… – Тебе говорили, что все это мешает Бойцу, делает его уязвимым, подвергает опасности Жертву. Так, Соби? – Д-да… – Ты уверен, что Боец должен соответствовать желаниям Жертвы, Соби? – Да-а-ха-а… – Соби шумно выдохнул, потому что язык Рицки очерчивал контуры его пальцев на ногах. – А вот я нет, – холодным тоном осадил Нелюбимый, но выцеловывать стопу блондина продолжил. – Риц-ка, не над-до… – чуть не плача отозвался Агатсума. – Что не надо? Любить тебя? Чего ты так боишься? – Аояги втянул в рот большой палец и принялся играть с ним языком. Соби почти взвыл, но программа контроля, вбитая в него с самого детства, заставила сдержаться. – Рицка, прошу… – Что именно? – Хватит… – Соби не знал, как смог выдавить это из себя, но сердце, казалось, вот-вот остановится. – Ты поразителен! – с досадой прозвучал голос невидимой Жертвы. Руки Рицки опять заскользили по телу Стража. – Я не просто так связал тебя, не просто так закрыл твои глаза. Теперь ты остался наедине с тем, чего постоянно избегаешь – со своими ощущениями. Теперь тебе не скрыться от своих чувств, Соби. Агатсума жадно втягивал воздух, стараясь следовать и за руками, и за словами Жертвы. Невозможность видеть происходящее активировала визуализацию, и все фантазии, до этого тщательно заталкиваемые в подсознание, потоком хлынули обратно. Возбуждение захватило полностью. Слова Рицки влетали в уши, блуждали в мозгу Стража, но не воспринимались. Только движения рук, губ и энергии Жертвы, полностью охватившей Бойца. Соби вскрикнул, когда жаркое дыхание коснулось головки его члена. Губы Рицки касались едва-едва, даря невероятные мучения. – Ри… – Соби чуть подался бедрами вперед, чтобы усилить контакт, и на короткое мгновение Рицка полностью накрыл головку своим ртом, но тут же отпустил, опять едва касаясь. В ничего не соображающей светловолосой голове вдруг сформировалась мысль, что Жертва вовсе не хочет, что ему может быть противно и, вообще, он еще… Но, словно поняв перемену настроения взрослого, Рицка вновь вобрал его плоть в свой рот, пресекая возможность мыслить. Соби закусывал губы, чтобы не стонать так откровенно, но всхлип разочарования все же сорвался с губ, когда Рицка опять завис над ним, дразня дыханием, словно принуждая к какому-то действию. Повинуясь желаниям тела, Страж вновь приподнял бедра, за что был награжден ласками языка Рицки. Агатсуме приходилось выгибаться вслед Жертве и самому добиваться касаний. – Рицка-а-а!!! – когда веревки, удерживающие ноги, не позволили двинуться дальше, хоть он и так выгнулся полумесяцем, Страж взвыл от тягучего болезненного чувства неудовлетворенности, и Нелюбимый понял, что Боец готов. – Соби. – Рицка лег сверху, вжимая взрослого в кровать. – Говори. Но в ответ Агатсума издал лишь нечленораздельное мычание. – Скажи мне, – зашептал Рицка блондину на ухо, – чего ты хочешь? Укажи мне, как? – он сильнее прижался бедрами, потерся, позволяя их возбужденной плоти касаться. – Ри…!!! – Направь меня… – у Аояги самого срывалось дыхание и мутнело в голове от возбуждения. Но думать о себе он не мог, сейчас все только для Соби. – Обх… вати ру… кой… – было безумно сложно собирать слова, которые имели смысл. – Так? – Рицка сделал вид, что не понимает, и заскользил рукой по члену Агатсумы. – Обоих! – с рыком отозвался Страж, толкаясь навстречу. Аояги пришлось исполнять требуемое, что усложнило его план. Чтобы не кончить раньше, чем полагается, Рицка не сводил взгляда со шрамов на шее Бойца, напоминая себе, что такое боль, и как важно сейчас подарить Соби счастье. – Поцелуй… – прохрипел Страж, и Рицка тут же приник к его губам. Аояги давно задумывался над тем, почему их поцелуи так важны. Важнее, чем любые другие прикосновения и проникновения. Нелюбимый никак не мог понять этого до мгновения, покуда не услышал такой тон Соби. Видимо, для Бойца поцелуй был тем единственным, что у него осталось. Его тело исписали шрамами, надругались, забрав его ушки без понимания и согласия, окончательно искалечив душу. Но Соби никто не целовал… И, возведя поцелуй в ранг сакрального действа, единственно чистого, Агатсума дарил его Рицке, и только ему. Слезы навернулись на глаза Аояги, и он быстро отстранился, пока они не коснулись Соби. – Ри… – Соби, почему? – пальцы Нелюбимого заскользили по шрамам Имени. – Почему ты до сих пор не освободился? – Я… не могу… – Лжешь. Не ошейник держит тебя, ты сам вцепился в него. Агатсума вздрогнул от необычных ощущений. Это было так, словно пальцы Рицки проникли под надпись и оглаживали чистую кожу. – Я… не… не могу… – Нет, ты не хочешь, – печально отозвался Рицка и заскользил губами вниз, прокладывая дорожку из поцелуев. Подросток сосредоточился на члене Соби, то погружая головку в рот, помогая себе рукой, то лаская языком по всей длине, не забывая осторожно поглаживать яички. В какой-то момент Страж забился, пытаясь оттолкнуть Рицку, но мальчишка лишь ускорил темп. С долгим криком на высокой ноте, Агатсума выплеснулся Аояги в рот, сходя с ума от наслаждения и понимания того, как оно было получено. Всплеск силы Жертвы ударил по нервам Бойца как второй оргазм, окончательно выбивая из сил. – Вот только попробуй теперь не взять мои ушки, – пробормотал подросток, слизнув с губ оставшиеся капельки спермы Стража, но Соби уже отключился. *** Когда Соби проснулся, за окном едва брезжил рассвет, а под боком мирно посапывал Рицка, прикрыв их обоих простынею. Страж осторожно коснулся бархатного краешка кошачьего ушка и облегченно выдохнул, когда оно вздрогнуло под пальцами. То, что произошло этой ночь между ним и Рицкой… Да, котенок прав – больше ничего не будет по-прежнему. Нелюбимый вырос и стал еще более восхитительной Жертвой, чем тогда, когда Боец впервые увидел его. Но те слова, что Рицка говорил, сильно беспокоили Стража. Аояги сказал, что Соби вынудил связать его, что он отучит его лгать, спрашивал, его ли Агатсума Боец. Неужели Рицка все еще не доверят ему? Не верит в любовь и преданность светловолосого Стража? Тогда зачем он… ночью?.. Почему не оставил его? Почему сейчас Боец переполнен энергией Жертвы? Никогда ранее Соби не знал такого количества Силы, и если бы Рицка не хотел… Хотел… Сексуальное взаимодействие с партнером в разы увеличивает запас энергии у обоих, но ради этого Рицка не стал бы… Что-то в этом не так. Соби что-то упускает. Что-то очень важное. Боец нахмурился, стараясь вспомнить. Нелюбимый что-то говорил ему, и Агатсума даже отвечал. Но что? Он тогда совершенно не отдавал отчет своим поступкам. Нужно вспомнить. Поцеловав любимого котенка в лоб, Соби тихо поднялся с постели, натянул попавшиеся под руку спортивные штаны, чтоб иметь более-менее приличный вид, когда Жертва проснется, и, послонявшись полчаса по квартире, решил выполнить специальную технику, поскольку по-другому необходимое не хотело вспоминаться. Расположившись на полу, Агатсума принял позу лотоса и сконцентрировался на дыхании, постепенно гармонизируя энергетические потоки и углубляясь в свою суть. Этой медитации Стража обучил Ритсу-сенсей в самом начале подготовки. «Боец имеет феноменальную память динамических событий, Соби, – говорил он, прожигая маленького светловолосого мальчика своим ледяным взглядом из-под стеклышек очков. – Но не каждый может это использовать. Ты должен научиться входить в эти архивы бессознательного. Ты должен уметь полностью восстанавливать картину сражения и анализировать свои недостатки. Ты будешь делать это после каждого боя и писать мне подробный отчет». Да, происходившее ночью вряд ли подпадает под заданную учителем категорию, но какая разница бессознательному, что запоминать, а значит, и восстановить можно любую картинку. Соби сконцентрировался, приказывая себе вспомнить, и внезапно осознал, что он, собственно, ничего не видел. Стража внезапно пробило на смех, но он совладал с собой, чтобы не утратить состояния. Он вернулся к тому моменту, как обнаружил Рицку в своей постели. Игнорируя все свои эмоции и ощущения, Агатсума избирал только слова. «Ты хочешь быть моим Бойцом?» Почему Рицка постоянно спрашивал это? Разве за столько лет преданной службы Соби все еще не доказал своего желания быть подле? Со скрипом отбросив боль и обиду, Страж сосредоточился на разборе слов. «… хочешь быть моим Бойцом?» То ли спрашивал Рицка, о чем подумал Агатсума? И почему он сомневается в желании Бойца? Желание Бойца… Вот-вот, у него уже и желания свои появились. А все потому, что младший Аояги постоянно требовал от Соби принятия решений в соответствии с его, Стража, нуждами, постоянно напоминал о ценности Соби как человека, и частенько закатывал скандалы по поводу притворства Бойца. «Зачем мне твои спектакли? Мне не нужна пластиковая Барби из супермаркета, я хочу знать настоящего Агатсуму Соби!!!» – орал Рицка, взбешенный очередной нелепой покорностью. «… хочешь быть моим…» Какая ирония – родиться Чистым Бойцом, но оказаться запятнанным другими. Он не может принадлежать Рицке, как бы этого ни хотел. Шрамы на спине, отметины вокруг горла, даже ушки и то он не в состоянии подарить своей Жертве. Зачем он ему такой?.. «Я не могу, Рицка… Нет, ты не хочешь» О чем он? Что значит - не хочет?! Почему он так сказал?! Ведь Рицка как никто другой знает, что Соби не может совладать с ошейником. Это же не просто мощное заклинание, это само Имя! Ни один Боец не способен пойти против Им… природного Имени, но Агатсума же безымянный… может ли это значить, что?.. «Не ошейник держит тебя, ты сам вцепился в него» От волнения дышать стало труднее, концентрация сбивалась. Соби постарался взять себя в руки, но сердце стучало в груди как бешеное, а то странное ощущение пальцев Рицки – на коже, но и под буквами – настойчиво старалось обратить внимание на себя. «… ты сам вцепился в него» Почему он сказал так?! Неужели он считает, что Страж… Так, спокойно! Попытки найти оправдания ни к чему не приведут. Рицка – Жертва, он бы не сказал ничего подобного, если бы не знал наверняка. Сенсей учил медитации, чтобы восстанавливать прошлые события, но если пойти дальше? Агатсума задышал глубже и медленнее. Что для него означает ошейник? Это Имя. Что для него Имя? Возможность принадлежать кому-то, не чувствовать себя одиноким, брошенным, ненужным. Что он почувствует, если Имя исчезнет? Поток ужасающих эмоций хлынул в сознание до того, как Страж смог сформулировать слова. Но в этот раз Соби не стал убегать. Позволив себе эти чувства, Агатсума наконец-то понял, зачем ему овивающее шею «Beloved». Все же Сеймей великолепен – так прочувствовать Бойца и подобрать место, чтобы вырезать буквы; спрятать у всех на виду самое важное – вот это мастерство! И если бы не Рицка… Рицка… Сейчас… уже скоро… Страж наслаждался ощущением того, как буквы злосчастного Имени кровавыми ручейками стекают вниз по его торсу. Переполненный энергией Жертвы, постигший свои собственные оковы, Агатсума с легкостью сбрасывал с себя чужие путы. Как бы ни были сильны заклинания Возлюбленного – они наносились с согласия самого Стража, а он больше не согласен. Вздохнув свободно и счастливо, Соби открыл глаза и сразу же встретился с внимательным аметистовым взглядом. Рицка сидел напротив и следил за Стражем. – Подумал, что тебе может понадобиться поддержка, – сказал Аояги, вдруг почувствовавший необходимость оправдаться. Ничего не ответив, Соби повалил Рицку на пол и поцеловал. Поцеловал со всей нежностью и благодарностью, на которую был способен. – Ты справился… – Аояги осторожно провел пальцем по шее Бойца, где под красными разводами была абсолютно чистая, здоровая кожа. – Как давно ты понял? – Я не то чтобы понял… просто высказал предположение. Я счастлив, Соби. И я люблю тебя. – Знаю, – легко улыбнулся мужчина, умащивая свою голову на груди подростка. Рицка запустил пальцы в светлые волосы, наслаждаясь текучим шелком. – Что мы будем делать дальше? – Душ, завтрак, одеть тебя, а потом мы пойдем в магазин, купим нечто для меня, – интонации блондина стали хитро-мечтательными. – Что же? – полюбопытствовал Рицка. – Светлые ушки, – усмехнулся Страж. – Соби… Ты больше не убежишь, да? – Больше никогда. – А… а после того… ну, как мы… как думаешь, у нас появится общее Имя? – Я думаю, что это уже не важно, – ответил Соби, целуя своего любимого.