Даже в Лос-Анджелесе случаются снежные бури.

Электричество в отеле отключили почти час назад и всё никак не могли наладить. Снежная буря в середине декабря в Лос-Анджелесе - явление сверх-аномальное. Тут уж не только электричество- мозги отказываются работать. Единственная свеча медленно догорала... Да и кому нужен свет в три часа ночи? Мне, измученному бессонницей, уж точно нет. Хватает этого неровного тихого пламени. Напоминает мою жизнь. Всё вокруг - лишь отблеск на стене и капающий воск. Когда я перестал наслаждаться тем, что имею? Не знаю... давно. Всё потеряло смысл. Гастроли, одинаковые концерты, одни и те же заученные фразы, один и тот же дурацкий разыгрываемый спектакль на сцене. Музыка уже не заводит, не дает ощущения жизни, хочется чего-то другого. Тихий стук в дверь звучит, словно обухом по мозгам. - Райан, не спишь? - громкий шепот. Брендон. Он даже шептать тихо не умеет. Импульсивный шепот - думаю я и истерично хихикаю в подушку. - Райан? - Не сплю, - я застываю на кровати, надвигаю одеяло до подбородка. Брендон нерешительно крадется, его тень наползает на меня со стены. В свете свечи всё кажется сюрреалистическим, напоминает наркотические романы Берроуза. Я снова смеюсь. - Что с тобой? - Брендон присаживается на краешек кровати. У него красивые руки - и я стараюсь не смотреть на них, перевожу взгляд на свечу. Пламя бьется в диком танце, доживает свои последние минуты. Умереть танцуя, это ли не счастье? - Тебе не кажется, что всё вокруг какое-то... неправильное? - спрашиваю я, не отрывая взгляда от свечи. Сегодня странная ночь. Мне хочется правды. От себя, от других. Надоела ложь. - Ты про снег? - И про снег тоже... - я закутываюсь в одеяло сильнее. Лицо Брендона при свете свечи выглядит совершенно иначе. Пляшущий огонек отражается в глазах. Красиво. - Я не задумывался об этом, - роняет Брендон в тишину и тоже смотрит на пламя. - А я задумывался, - я смотрю ему в глаза, - я устал. Хочу взять перерыв. Брендон переводит взгляд на меня. В глазах растерянность. - Перерыв? - повторяет он в недоумении. Пламя сходит с ума. - Да, - я киваю, резко сбрасываю с себя одеяло, - надоело мне, Брендон, понимаешь? - шепчу лихорадочно, - на-до-е-ло. Не могу я больше в твои игры играть. - Какие игры? - в его голосе всё ещё звучит растерянность, но он прекрасно понимает, о чем я говорю. - Ты знаешь, - я снова натягиваю злосчастное одеяло, цепляюсь за него, как за спасительный канат, - это всё зашло слишком далеко, все эти... заигрывания. И поэтому мне нужно уйти. Без обид, Брен, я просто сам так решил. - Решил, значит, - злобно бросает Брендон, - а моё мнение спросить ты когда собирался? - Не собирался, - отвечаю спокойно. Свеча догорает. Пламя судорожно дергается в последний раз, и мир вокруг погружается в темноту. - Не уходи, - внезапно раздается шепот. Близко, слишком близко, щеку опаляет горячим дыханием. - Меня ничто уже не держит. Музыка перестала... волновать. И тексты. Я уже не пишу правильных текстов. Я исписался, - я озвучиваю это вслух впервые. Правда обрушивается на меня так же, как темнота пару минут назад. Я сгорел с этой свечой - мелькает очередная дурацкая мысль, и мне снова хочется смеяться. - Тебе нужно вдохновение, - горячие руки Брендона ложатся сверху на мои, а у меня всегда такие холодные пальцы, они никогда не согреются - я знаю. - В тебя нужно вдохнуть жизнь, - шепчет он мне в шею, - возьми у меня. Во мне её слишком много. Я сижу и боюсь пошевелиться. Я так долго ждал этого момента, что превратил его в изысканную мечту - красивую, идеальную, и от того несбыточную. Пытаюсь отыскать хоть какие-то эмоции в душе, но их нет, они спят. Или умерли? Сгорели, оставив лишь уродливо застывший воск. - Райан, - шепчет Брендон, - я никогда не считал это игрой. Я хочу, отчаянно хочу что-нибудь почувствовать, и я бросаюсь вперед, словно в омут с головой, я целую его, сильно, до крови прикусывая губы, я бужу в себе жизнь, и он отвечает мне - страстно, резко, без всяких сантиментов. Его руки скользят по моей спине, и это хорошо, что вокруг нас темнота, и видны лишь наши нечеткие силуэты, и я слышу, как тяжелеет его дыхание, когда я снимаю с него футболку и пробегаю пальцами по позвонкам. Брендон... он - как настроенный специально для меня инструмент, к которому я всё никак не решался подойти, хоть я и умею играть. Я радуюсь, что ему не нужно освобождать меня от одежды - я и так практически обнажен, а с единственной преградой в виде хлопковых боксеров он справляется за несколько секунд. Он проталкивает в меня палец - и моё дыхание сбивается, мир вокруг сужается до его ласкающей руки, и я снова чувствую в себе жизнь. - Да, да-да-да, - лихорадочно шепчу я, когда внутрь проскальзывает второй, затем третий палец, и я вскидываю бедра им навстречу, потому что я просто больше не могу ждать, я хочу его, хочу его всего, на мне, во мне, полностью. Брендон устраивается у меня между ног, я обвиваюсь вокруг его талии и закрываю глаза, когда он начинает входить - медленно, безумно медленно, так, что я теряюсь в ощущениях, и мне снова кажется, что я попал внутрь какого-то сюрреалистического бреда. Мне хочется больше, глубже, быстрее - и я двигаюсь сам, почти упиваясь болью, потому что я могу её чувствовать, потому что вообще могу что-то чувствовать сейчас - и это прекрасно. Брендон начинает двигаться, он словно уже был во мне раньше - он точно знает, какой угол правильный, и как именно доставить мне максимальное удовольствие. Я тут же срываюсь в вихрь эмоций, мои собственные стоны полностью заглушают мысли, и остается только чистое концентрированное желание. Оргазм всё ближе, и я отчаянно хочу кончить, но Брендон крепко вцепился в мои запястья, словно не разрешает мне помогать себе. Он вбивается в меня всё быстрее, и меня накрывает оглушительной силы шквал, сметающий всё на своем пути, и когда я прихожу в себя, остаемся только мы - я и Брендон, полностью изнеможённые, на мокрых простынях. За окном теплится рассвет. О темноте напоминает лишь огарок свечи, сиротливо сгорбившийся на подоконнике. - Даже в Лос-Анджелесе случаются снежные бури, - произносит Брендон, - но и они пройдут, Райан, поверь мне. - Я напишу песню об этом, - я тихо смеюсь. Застывший воск свечи напоминает мне маленькую гитару. Всё будет хорошо.