"Давай поспорим?"-

Пришел апокалипсис, или, наконец, терпение старшей сестры лопнуло. Ольга была злая, отчего братьев бросало то в жар, то в холод, ведь они знали, что являются виновниками всего, что сейчас происходит у них на глазах, но непредсказуемость поведения украинки лишила всяких шансов оправдаться. -Да вы вообще с ума сошли, оставила, называется, под присмотром,- чуть ли не кричала Оля, в таком состоянии ее видят редко, только тогда, когда ее могут довести до ручки своими выходками Брагинский с Арловским. -Ладно уж, этот,-указывая рукой на Колю, продолжала свою речь украинка,-у него в голове ветер гуляет. Но ты-то куда? И ведь надо же было додуматься: на спор распить несколько бутылок водки. Вот я матери все расскажу, она-то вам устроит сладкую жизнь.- Пригрозила сестра, правда, она сама не знает, как их мать заставить придти к нормальным методам воспитания, чтобы та не переборщила с наказанием. Иван все же решил постараться успокоить Ольгу. Как говорится, попытка - не пытка, хотя кто знает, что может сотворить разъяренная Оля. Русский все-таки откинул мысли о том, как будут проводить его похороны, где будет его пристанище, и попытался вставить в монолог сестры маленькое оправдание. -Оль, Оля, ну, как тебе объяснить, мы...-на этом время истекло, а в игру вновь вступает речь украинки. -Я даже слушать не хочу, почему вы захотели поспорить, и каким образом вы пришли к идеям об этом глупом споре,- Ольга уселась на кресло, стоявшее прямо перед диваном, где уже минут двадцать назад успели прилуниться виновники. Она устало вздохнула, после чего закрыла лицо бледными ладонями и, немного запинаясь, проговорила,- Все, все, все, с меня достаточно, пусть мама сама с вами разбирается. После того, как сестра сказала это, белоруса передернуло, а Ваня вообще дар речи потерял. Похоже, на этот раз она не блефовала. А ведь все трое знали, что такое их "мама"- сущий дьявол, весь ад, наверное, перед ней на цыпочках бегает. Но больше братьев тревожило, что это они довели сестру до слез. После десятиминутных выпрашиваний прощений и клятв в послушании Ольга успокоилась. Она никогда не могла долго держать обиду на кого-либо, поэтому сказала лишь, что они прощены, что эта выходка последняя, которую она терпит. После чего могла со спокойной душой отправиться по своим делам. Когда спорившие остались в комнате, между ними завязался разговор: - Ну, что? Доспорились?- Недовольно спросил Брагинский. -Что я-то сразу? Хорошо, что только про сам спор узнала, а не про условия. Иначе ее бы вперед ногами с остановкой сердца увезли. -Боюсь, что первыми бы увезли нас с черепно-мозговой травмой. Вообще это ты спорить решил, а я же теперь виноват... -Между прочим, у меня из-за тебя все тело ломит. -Между прочим, ты знал, на что шел, когда спор предлагал. -Да ты знал исход заранее и не предостерег, старшим братом еще называется,- фыркнул Коля, наигранно сделав гримасу обиды. -Ну, как тебе в таком заманчивом предложении откажешь-то,- возразил Ваня, подходя к белорусу и обнимая того за талию, подарив ему еще одну свою обворожительную улыбку. "Никогда бы не отпускал тебя...",- прошептал Брагинский, на что белорус лишь улыбнулся и прижался к телу любовника еще сильнее. Flashback Ольга ушла на свидание, оставив младшего брата Брагинскому. Их мать жила отдельно и вообще почти не занималась воспитанием детей, так что Оля всегда была им и мамой, и сестрой. Ваня был значительно моложе Оли, но ненамного старше Коли, который был у безответственной матери от второго мужа, но несмотря на это, они были похожи в чем-то внешне, хоть по характеру и были совершенно разными. Ивану всегда доставалось от старшей за проступки младшенького, который, когда подрос, вовсе принаглел и начал домогаться Брагинского. От разных высказываний братца у Ивана чуть ли не инфаркт случался, шутки шутками, но он иногда даже боялся своего младшего брата. Оля не обращала внимание на перепалки братьев, все-таки такое в каждой семье может встретиться, наверное, но вот русского за его попойки отчитывала так, как не ругала его за постоянные драки, хотя когда Иван подрос, он почти перестал хулиганить, почти. Оля была вся в отца, в ком текла кровь чистого украинца, поэтому Ваня часто ей это припоминал, будучи всем своим скверным характером в мать, что была чистокровной русской, за что получал свое. Нет, он, конечно, любил свою сестру, но она постоянно всех выгораживала, даже его друзей, а виноватым оставался Ваня, потом она, конечно, извинялась, но оставался неприятный осадок. А младший вообще собрал в себе все самое "лучшее", что только можно было приобрести. Настойчивость и упертость до мозга костей была в отца, белорусского происхождения, вредными привычками и кровожадностью в мать...И вот как с таким чудом жить? Оля чуть с ума не сошла, когда ей подкинули нового воспитанника. Когда те выросли, у Ольги уже были какие-то отношения, правда, та пока выходить замуж не торопилась. В один прекрасный день Оля забегает в комнату к брату и просит его присмотреть за младшим, так как ей уже пора и она уже и так опаздывает, опять извиняется, и уже на пороге кричит в длинный коридор, что вернется очень нескоро. Ивана это не сильно обрадовало, но это еще половина проблемы. Николай, услышав, что сестра уезжает и вернется поздно, выдает старшему такое предложение: -Эй, Вань, давай поспорим на что-нибудь..?- Странный вопрос удивил собеседника, но сама идея заинтриговала... -И на что, как ты предлагаешь, будем спорить?- Такое продолжение беседы понравилось белорусу, на что тот, ухмыльнувшись, выдал: -Кто выпьет быстрее, тот будет сверху,- Коля крутил в руках бутылку водки, что минуту назад прятал за спиной. От такого Ваня был в культурном шоке. Мало того, что этот дурень, видимо, не понимает, что с такими условиями спора моментально проигрывает, так еще и какое "наказание" будет ждать проигравшего в конце. -Слушай, а ты случайно уже не того?- С подозрением в нарушении правил сестры спросил Брагинский. -Не волнуйся, ну, так что? Спорим? Или ты боишься продуть?-нагло ухмыльнувшись, задал вопрос Арловский. Иван уже хотел послать братца, но тот пригрозил рассказать сестре о предстоящей пьянке, что планировал старший со своими друзьями, а младший все благополучно подслушал, разумеется, случайно. Такими темпами русскому и из универа вылететь недолго. Но,извините, каким образом старшеклассник попал в тот универ и услышал расписание брата на ближайшие выходные? -Ладно, только потом не скули...- недоверчиво произнес русский. -Ха, кто еще скулить будет, бутылка-то не одна!- дерзко ответил Коля, поставив руки на бедра и надменно взглянув на мило улыбающегося брата, а-ля, Великий дружок,Гилберт. В ответ Иван лишь цыкнул, и скучно взглянул на опустошителя его запасов, благо, еще коньяк не трогал. Дело шло от разгара дня к вечеру, две бутылки были уже опустошены, одну осилил Брагинский, а вторую - Арловский. Через час, после начала "соревнования", выяснился победитель. Кто б сомневался, что им будет Иван, на проигрыш белорус лишь махнул рукой и цыкнул, пробурчав что-то, типа: "Брагинский сволочь!" -Я же говорил тебе, чтобы потом не скулил,- начал Иван. -Я и не скулил, и вообще ты все это подстроил!- Тыкнул белорус указательным пальцем в грудь Брагинского, на что тот лишь залился смехом. На русском алкоголь никак не сказался, а вот про младшего так сказать нельзя: язык у того заплетался, да и что-либо более здравомыслящее он сказать и не мог. -Ну да, теперь я еще и виноват, что ты проспорил,- проговорил Ваня, приближаясь к брату. Арловский сначала отпрянул, а потом решил не сопротивляться. Ведь ему было важно даже не то, кто выиграет, а то, чтобы старший согласился вообще на спор. Нет, выиграть ему, конечно, хотелось, но главное, что он вообще сможет, наконец, притронуться к возлюбленному. Брагинский грубо схватил белоруса и бросил на кровать так, что тот чуть не ударился головой о деревянную перилу. Ваня снял свой джемпер, после чего, ложась на ту же кровать, начал подползать к белорусу. Когда тот губами прикоснулся к шее, по телу Арловского прошла дрожь, а руки сжались в кулаки, он закрыл глаза. После, переведя сбившееся дыхание, он решил проявить инициативу и заключил Брагинского в объятия, и похоже, не собирался отпускать. Иван, улыбнувшись, продолжил сводить с ума брата, языком вырисовывая на шее проспорившего узоры, спускавшиеся до ключиц. Коля лишь крепче сжал рубашку на спине русского, будучи в предвкушении страстного проведения времени. Но Ваня остановился и захотел прервать то, что начал, что очень встревожило Николая, поэтому тот еще крепче прижал к себе победителя. POV (Иван Брагинский) Так, стоп, что я вообще делаю...он мой брат, хоть и очень милый, но ужасно надоедливый, хотя...в последнее время мне его настойчивость начинает даже нравиться...Нет, все...хоть он и проспорил, это ничего не значит...Он потом не простит меня,надо остановиться, пока не поздно...Коля крепко заключил меня в свои объятия, так не хочется разрывать их, но что поделаешь, так надо...Пытаюсь отстраниться, давая понять, что поигрались, и хватит, но попытки безуспешны. Когда он немного ослабил хватку, я все-таки решил встать и просто уйти. Встать с кровати-то, я встал, а вот уйти после такой бури эмоций, не сказав ни слова, у меня не вышло. Приближаюсь к двери, что выводила из комнаты, но меня останавливает оклик. -Эй, Брагинский, и все..?- удивленно спросил белорус,- разве я не проспорил? -Неважно, забудь это, как страшный сон, и не вспоминай... В комнате воцарила тишина. Несколько минут гробового молчания. Я уж было собирался выйти, как почувствовал, что он обнял меня, уперевшись головой мне в спину и что-то бормоча. -Неважно, говоришь...А я говорю, что важно...и не хочу я ничего забывать. Порой его упертость даже пугала меня, но сейчас я просто не мог сдержать улыбки, искренней и доброй...Стало как-то теплее...Все, на этом терпение мое и закончилось. Ну, что ж, он сам напросился, но то будет, конечно, и моя вина. Я отстранился, затем встал к нему лицом. Честно говоря, никогда его таким не видел, он был, и правда, очень милым. Упрямый взгляд, выступивший румянец на щеках, в глазах видна какая-то надежда. Черт, он сводит меня с ума. Я сам не свой, чуть ли не кидаю его на кровать. И по второму кругу, а вернее, начинаем с того, где остановились. Я продолжаю томно расстегивать его рубашку, когда его пальцы перебирают пряди моих волос. Так приятно, когда он ко мне прикасается, хочется принести ему еще большее удовольствие. Конец POV Когда с пуговицами на рубашке было покончено, они избавились от ненужной детали одежды. А русский все продолжал возбуждать бедного белоруса, проводя мокрую дорожку поцелуями от скулы до ключиц. В это же время руки потянулись к ремню на штанах. Быстро расправившись с нижней частью одежды, Иван резко стянул уже ненужное, одновременно оставляя следы алого цвета на бледной коже от шеи до соска, после чего прервался, чтобы взглянуть на лицо напарника. Тот просто ожидал своего "наказания", что проспорил Ване, что второму не очень понравилось. Белорус закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего, но зачем тогда было так рваться к этой цели, спрашивается, а ведь у него был шанс отступить. Русский склонился над немного подрагивающим от возбуждения телом и, немного погодя, задал вопрос: -Ты уверен-то, что тебе это так надо? Тот, кому предназначался вопрос, открыл глаза и не мог сначала что-либо сказать. Несколько минут спустя, Коля все-таки смог дать робкий ответ: -Д-да, уверен,- тихо произнес, что было бы почти невозможно услышать, но Иван был слишком близко, да и в комнате было тихо, как в морге, так что разобрать непонятное бурчание Арловского не составило никакого труда. После этого Иван продолжил делать то, что собирался начать. Вновь приблизившись к соску белоруса, провел языком по затвердевшей бусинке, затем, немного посасывая, легонько прикусил, чтобы не доставить особой боли, а возбудить того еще больше. Так как Николай был уже обнажен, Брагинский решил не отставать от брата, и, отстранившись, начал снимать рубашку, он хотел это сделать сам, но его остановило теплое прикосновение рук Коли. Обменявшись взглядами, оба не решались нарушить тишину, правившую в комнате. Затем Иван решил отдать инициативу в руки Арловского. Тот немного дрожащими руками все-таки снял рубашку с брата и приступил мучиться с ненавистным ремнем на брюках. После недолгого нервополоскания с элементами одежды и тот, и другой были без лишнего и мешающего продолжать их занятие. Волнение Коли не давало Ивану начать самое основное, поэтому он просто играл с белорусом, пока второй не понял замыслов Брагинского и не решил поступать так же, давая понять, что уже не может терпеть. Ваня не стал рисковать и экстримальничать, поэтому для начала ввел один палец в колечко мышц, но, не теряя драгоценного времени, за первым последовал и второй, растягивая Николая и доставляя ему ощущения не из приятных, в то же время заводя того еще больше. Затем Иван без особой спешки ввел и третий палец, готовя белоруса к "наказанию". Когда тот, зажмурившись, начал постанывать от нахлынувших чувств, что не могло не понравиться русскому, Брагинский решил закончить с этапом подготовки, обхватив отвердевшую плоть Арловского своей рукой. После чего начал двигать рукой вдоль члена, принося все больше удовольствия напарнику в то время, как брат выгнулся в позвоночнике от столь приятных ощущений, ведь сейчас к нему прикасается тот, кто давно занял место в его сердце, кто всегда оставался и остается желанным для белоруса. Но тот не собирался на протяжении всех действий оставлять лидерские позиции Ивану, поэтому все-таки нашел силы, чтобы остановить его со своими "наступательными операциями", чтобы перехватить инициативу и доставить любимому удовольствий не меньше, чем досталось ему. Русский же, оставив место лидера, решил понаблюдать за тем, что собирается делать проспоривший, который сначала дотянулся до уха и прошептал: -Не думай, что только ты будешь сводить с ума...-тихим и немного охрипшим голосом произнес белорус, после чего прикусил мочку уха партнера. Но Иван и не возражал, наоборот он безумно улыбнулся, понимая, что не безразличен тому, в предвкушении того, что сейчас будет происходить. Пока русский размышлял, брат приблизился ртом к отвердевшей плоти, затем неуверенно обхватил головку губами, целуя, немного прикусывая из-за волнения и неопытности, после чего скользнул вдоль пульсирующего члена. Иван же, помогая белорусу, задавал ритм, насаживая того все глубже, но вспомнив о том, что хотел сделать, остановил Николая, зарывшись одной рукой в волосы на затылке, другой притронувшись ко лбу брата, тот лишь вопросительно посмотрел на Брагинского в ожидании ответа на немой вопрос. - Я тебя зря растягивал?-вопрос на вопрос...На это у Арловского не нашлось аргумента, поэтому Иван продолжил свой "монолог".-Жаль, что смазки нет...Боюсь, все это плохо закончится. -Уже неважно...-недовольно пробормотал белорус, притягиваясь своим лицом к губам Вани и прижимаясь к его телу все больше. Брагинский привстал, давая осознать, что позиции лидера пора уступать. Через пару мгновений русский уже нависал над телом Коли. Затем раздвинул и поднял ноги того на уровне своих бедер, чтобы было проще для начала, после чего коснулся головкой тугого колечка мышц. Николай, почувствовав горячий ствол своего пока еще не любовника, дрогнул, руки невольно сжали простынь, аккуратно подрезанные ногти, которыми поцарапать-то было трудно, чуть ли не впивались в ладонь. Иван, преодолев все свое волнение, вошел, немного резко, но осторожно, ответом на что последовал протяжный стон, чуть ли не крик. Было слишком тесно, он боялся порвать белоруса. Сначала толчки были медленными и плавными, руки нежно поглаживали бедра Арловского, немного сжимая их, чтобы не нарушить ритм, будто Брагинский держал хрупкую хрустальную статуэтку. Николай же двигался навстречу удовольствию. Да, поначалу было больно, дискомфортно, неприятно из-за того, что эти ощущения были ему в новизну, но затем боль переросла в удовольствие. Через несколько минут Иван уже двигался внутри партнера глубже, резко входя во всю длину и медленно выходя. Сам не замечая того, начинал терять контроль над своим разумом, при каждом толчке с губ слетал полустон-полувздох, а белоруса и вовсе поглотили новые чувства и ощущения, он совсем перестал сдерживать эмоции и хрипло кричал после каждого движения в его нутре. Страсть, любовь, удовольствие, возбуждение и несгораемое желание друг друга переполняли двух мужчин...Ритм увеличивался, оба начали чувствовать, что приближаются к оргазму, поэтому Коля потянулся рукой к твердой плоти, что "требовала" обратить на себя внимание. Ваня, заметив, что совсем не уделял время члену проспорившего, убрал руки белоруса и сам начал дрочить брату. Коля, осознавая, что его терпению скоро и вовсе придет конец, прижался к желанному телу, несильно укусил, чтобы сдержать стон, Ивана в шею, впиваясь в белоснежную кожу, будто вампир. После чего с губ русского слетел протяжный, более громкий стон то ли от нахлынувшего возбуждения, что захватывало его разум все больше, то ли от боли в области шеи. Оба были уже уставшими и изнеможенными, но, не обращая внимания на это, братья продолжали свое занятие, что доставляло им немало удовольствия. И тот, и другой знали, что как только все закончится, жизнь вернется в привычное русло. Этот глупый, но очень важный спор разбавил серую обыденность ярким событием в их жизнях. Поначалу, Иван даже не хотел принимать ни условия спора, ни его проведение вовсе. Теперь даже кажется, что все остальное чепуха, а то, что произошло этим вечером, расставило все точки. Хотя, наверное, как раз-таки прошлое и подтолкнуло их на этот поступок. Спустя еще пару минут подобных движений внутри Арловского и непривычного ритма, терпение обоих было на пределе, и они оба кончили. Это все, и правда, казалось какой-то сказкой или же сном. Ведь этот проспоренный секс может полностью переменить их жизни, хотя слово "спор" - это, скорее всего, лишь отговорка, настоящие чувства, что они на протяжении долгих лет испытывали друг к другу, вот настоящая причина случившегося. Белорус излился себе на живот, а Иван, не успев вытащить свой член из тугого колечка мышц, кончил прямо в проспорившего, отчего тот еще раз выгнулся в позвоночнике. Русский, когда все-таки вышел, прижался телом к Арлоскому, после чего начал вновь покрывать поцелуями расслабленное тело брата, поднимаясь от ключиц к правому уху, оставляя после мокрые следы и алые отметины, похожие на лепестки роз, усыпанные на белоснежной коже. Затем перешел к губам, за все время он первый раз поцелует того в губы, поцелуй был страстным, требовательным, грубым и нежным одновременно. Коля не стал тянуть, не оттолкнул любовника, только приобнял и ответил на подобное требование, зарывшись руками в светлые волосы и все больше углубляя поцелуй. Языки будто сплетались, Иван исследовал каждый миллиметр, языком проводя по небу. Но вскоре Брагинский, оторвавшись от желанных губ, чуть приподнялся, поцеловал в лоб и вновь натянул свою любимую улыбку, но так он улыбнулся впервые: теплый, нежный взгляд говорил о том, как Николай тому дорог, в этот раз в его аметистовых глазах было видно ту любовь и ласку. Ведь все знают, что "глаза - зеркало души", белорусу было так приятно оттого, что он может заглянуть, наконец, в душу возлюбленного, что он видит ее один, только ему позволено знать, что таится в сердце Брагинского, от этих мыслей губы расплылись в ответной улыбке, а в глазах застыло счастье и взаимная любовь. Какой-то спор решил все их проблемы на тот момент... -Ну, что? Пойдем-ка в душ,- предложил русский. Арловский лишь еле слышно угукнул и кивнул, что-то пробурчав, после чего на щеках вновь показался румянец, когда несколько секунд назад раскрасневшееся лицо приняло обычный цвет. Иван на это лишь еще шире улыбнулся, он не мог не налюбоваться на такого младшего брата. После они отправились в душ, а когда водные процедуры закончились, они все-таки решили собрать пустые бутылки, чтобы не оставлять улик. Все-таки за окном уже начинало темнеть, а солнце уже зашло за горизонт, вечер передавал свою эстафету ночному времени суток, а настольная лампа, горящая в комнате, почти ничего не освящала, нет, самое главное, они наблюдали друг за другом, а этот тусклый свет придавал какую-то непонятную атмосферу в комнате, которую нарушал звон бутылок, что они намеревались успеть устранить до прихода сестры. Но в тот момент, когда они только собирались засунуть пустых создателей шума и звяканья, что резало слух, в мусорный пакет, зашла их любимая сестренка: -Добрый вечер, я вас найти никак не могла, ну, как день-то провели?- Ольга застыла в дверном проеме, последнее слова она произнесла по слогам, а потом просто открывала и закрывала рот, как рыба...Ее правый глаз начал дергаться, кажется, это полный финиш; доспорились... "Слава богу, что она хотя бы пришла так поздно, вернись она домой чуть раньше...страшно представить, хорошо, что сначала решили с постельным бельем разобраться",- об этом думал Ваня примерно минут пять, представляя Ольгу, увидевшую их с братом вместе. В это же время она поманила братьев пальцем за собой, ведя их в зал, чтобы благополучно вынести им мозг и прочитать еще одну лекцию, а виноват будет Ваня, все как обычно...А может, и нет? Теперь-то все будет точно не так, как было раньше...Все решил какой-то глупый спор, хотя может, не такой уж и глупый, раз настолько влиятельный на их судьбы...В любом случае, они были рады, что их чувства взаимны, в тот момент они были счастливы, а это важнее, и все равно, что будет в будущем, будь, что будет, ведь непременно прошлое даст о себе знать и поможет создать такие же яркие и немаловажные воспоминания...