Зная судьбу

Боль острыми цепями рвала грудную клетку изнутри, и с ужасными ощущениями ничего нельзя было поделать; я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Нечто подобное у меня было ещё в детстве, когда я умудрилась свалиться с дерева. Лёгкие, как и тогда, жало так, будто весь воздух из них выбили. Но внезапно стало так хорошо, что я расслабилась и почувствовала, как губы сами расплываются в улыбке. Некое блаженство, какого не испытывала уже давно, пронеслось внезапно, как удар электрического тока. И удивительно, что оно пришло сейчас, учитывая последние обстоятельства моей жизни. Спокойствие на душе, лёгкость в теле — всё было так прекрасно, что я уловила истинное наслаждение. Но просто лежать не удалось: я чувствовала яркий свет даже сквозь опущенные веки: он слепил и ужасно раздражал. Неужели даже в такой идиллии найдётся субъект, способный напрочь испортить мне хоть какой-то отдых? Нахмурившись, я открыла глаза, присела и, не дыша, застыла на месте. Всё вокруг было абсолютно белоснежным, и в то же время не было ничего. Просто пустое белое пространство, да и я среди всей этой слишком чистой бездны. Хотелось сделать хотя бы самое простое движение, но тело не слушалось. В прочем, как и разум: мысли так и норовили разлететься и больше не возвращаться, оставив в голове такую же ослепительную белизну, что творилась вокруг. Наверное, я бы так и сидела, уставившись вперёд, пока не смогла бы здраво соображать, но меня посетила одна идея, отчего я ощутила дрожь по телу. "Не хватало ещё и промывки мозгов! — восклицание, пусть и прозвучавшее лишь в моём разуме, помогло обрести новые силы, собрав которые я смогла кое-как встать на ноги. С каждым вдохом, что тяжело мне давались, я делала шаги быстрее и быстрее, пока и вовсе не перешла на медленный бег. А голос продолжал твердить в голове, — Нет-нет-нет-нет!". Последние слова перешли в крик, который ударился об стенки черепа и разлетелся, словно косяк птиц, отразившись головной болью. А я стояла, прикрыв уши ладонями и приоткрыв рот в немом ужасе. Что происходило? Я не имела ни малейшего понятия, и это с каждым мгновением пугало всё больше и больше. Не стоило даже осматриваться, чтобы понять: всё точно так же: абсолютно ничего. Я бежала по белому полю полная надежды, что всё прояснится, но перед глазами проносились лишь мои самые заветные страхи. Лисса. Её смерть. Мама. Джанин Хэзевей — женщина, которую я долгое время не хотела называть собственной матерью, мертва на поле сражения. Разрушенные города, тысячи жертв, виновные — стригои, что заняли царствующее положение на земле. Я услышала откуда-то издалека чей-то пронзительный вскрик, и только спустя некоторое время до меня дошло, что орала я. Я часто видела эти кошмарные образы, но вместе — никогда. Из-за этого становилось ещё более жутко. Я бежала вперёд, даже жмуря глаза, чтобы не видеть этого ужаса, но все мои главные переживания продолжали показываться даже среди темноты, что было даже страшнее — легче было смириться со всем этим на ярком фоне. Потеря моих конечностей, что привело к моей неспособности к выполнению долга стражей. Я, пьющая кровь из обычного человека, невинного жителя. Стригой с длинными волосами и таким пронзительным взглядом. Дмитрий. Я почувствовала, что падаю. Лечу в какую-то глубокую бездну, как бывает во сне после тяжёлого дня: ты, полный ужаса, валишься в вязкое пространство, но приходишь в себя в мягкой уютной постели. Что-то мне подсказывало, что такого исхода мне не видать. В полёте вниз мне вспомнилась сказка, которую мы в детстве очень любили с Лиссой: она — читать, а я слушать, как она это делает вслух. Я, как и Алиса, опускалась куда-то вниз, в какой-то новый мир, как она когда-то в кроличью нору, и делала это так долго, что казалось, будто уже умерла. Что же будет представлять из себя моя Страна Чудес? Больше всего в этом деле я опасалась падения: "спускалась" я на высокой скорости и уже довольно долго: означало ли это, что я расшибусь в лепёшку? Естественно, да. Высоту я всегда недолюбливала, но сейчас это чувство усилилось в ненависть, которая обычно приводит к фобиям. — Ладно, зато я лечу... — вырвалась у меня злополучная реплика. Голос было не узнать: такое ощущение, словно он мог с минуту на минуту сломаться, как у двенадцатилетнего мальчугана. А далее последовал мой смех, мне совсем незнакомый: хриплый, бывающий только у людей на грани или заядлых курильщиков. Конечно же, всё от нервов. Но дело это легче отнюдь не делало. Как ни странно, но болезненного столкновения, что я так ждала, не последовало: упала я мягко, так, будто меня нежно положили на прохладную приятную поверхность, изредка покалывающую кожу. Запах свежей травы нельзя было ни с чем перепутать. Это немного придало бодрости, и я открыла глаза — резко, мне казалось, если я помедлю, то окружающий мир может измениться за секунду. Что, в принципе, могло произойти с лёгкостью: после белого мира я ничему бы не удивилась. Оказалась я на свежем воздухе: поляну, на которой я очутилась, покрывал небольшой туман, всё пахло свежестью и чем-то... безысходным. После осмотра нового мне ничего не открылось: вроде бы, раньше здесь никогда и не была, и только когда удалось сесть, в глаза бросилось то, от чего свело живот. Река. Деревянный мост. — Не может быть... — пробормотала я, в шоке прикрыв рот рукой. Еле как заставляя себя шевелиться побыстрее, поднялась и побежала к злополучному объекту. Забавно, но тело, слушавшее меня раньше беспрекословно, теперь плохо мною чувствовалось, точно я изрядно выпила часом ранее. Облокотившись на деревянные перила и позволив телу немного свеситься вниз, я отметила, что на реке не было ни одной даже самой маленькой волны, ветер не поднялся, не слышно было ни пенья птиц, ни каких-либо посторонних звуков. Не было ничего, кроме как красивой и трагичной мне картины. Никаких признаков живой природы. — Слишком рано. Слова, долетевшие до моих ушей, вынудили меня вздрогнуть и сильнее сжать перила моста. По коже пробежал холодок, дыхание участилось. Когда я упоминала, что ничто меня после сегодняшнего кошмара не удивит, я точно ошибалась — это смогло. Голос, что я так давно не слышала, продолжил спокойно и неторопливо, лаская своей тональностью, которую я так часто вкушала в своих снах, акцент заставил руки дрожать. — Я надеялся, что ты попадёшь сюда намного позже. Должен был пройти не один десяток лет, не меньше. Но не сейчас, не так скоро. Это слишком рано. Медленно обернувшись, я встретилась со взглядом карих глаз, что каких-то пять лет назад смотрели на меня с укором из-за неправильного упражнения на тренировке или слишком грубой фразы, пущенной сгоряча. Но эти глаза, как ничьи другие, могли глядеть с истинной любовью, из-за чего моё сердце каждый раз принималось стучать как бешеное. В последний раз я видела их изменёнными, они были попросту не его. Но сейчас сомнений не было: Дмитрий стоял передо мной, живой настоящий Дмитрий без ужасных кругов вокруг зрачков, без мёртвой бледности и озлобленного выражения лица. Это был мой Дмитрий. Одет он был, как и в ту ночь: больше всего в глаза бросалась рубашка, испачканная тёмной кровью как раз в том месте, куда я когда-то вонзила серебряный кол. Язык отказывался поворачиваться, мне сейчас и не нужны были слова. Я просто стояла и молча пожирала его глазами, ожидая, когда он снова что-то произнесёт. Но Дмитрий умолк, также внимательно наблюдая за мной. Длинная прядь его тёмных волос легла на лицо, спадая со лба на прямой нос и касаясь верхней губы, но она ему словно и не мешала: всё внимание было приковано ко мне. А мне хотелось подойти и притронуться к его мягким волосам, убрать ту непослушную прядь, что мешала мне полностью запечатлеть его лицо в памяти. После минутного колебания я вытянула вперёд руку, надеясь, что он поймёт, к чему я вела. Спустя секунду её накрыла его ладонь. Сильная, мягкая, тёплая. Я не верила собственным ощущениям и чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Как это всё вообще могло быть? — Кто тебя спас? — прошептала я, не выпуская его руки, точно это было последнее для меня спасение, как круг у утопающего в море. Спустя несколько месяцев после убийства любимого, моего возвращения и окончания академии, мне, как стражу девушки, что Королева мнила своим прямым последователем, удалось прокрасться в библиотеку Двора. Не то чтобы у меня резко появилась страстная любовь к чтению, но я ожидала найти там какие-нибудь важные для моей работы документы, что могли кишеть различными фактами. И нашла. Именно так я и поняла, что обратить стригоя обратно вполне возможно, но нужен очень редкий фактор, а именно — Дух. Только пользователь этой специализации, зарядив серебряный кол своей магией и проткнув им злого кровососа, мог вернуть не-мёртвого обратно к полноценной жизни. Сказать, что это чёртову новость я восприняла тяжело — ничего не сказать: именно в тот момент я почувствовала, как остаток души обрушился и разбился в пропасти моих чувств. Мой вопрос вызвал у него на лице грустную улыбку. Раньше я обожала, когда он улыбался, и наслаждалась этими моментами изо всех сил, но сейчас этот жест немного выбил меня из колеи. Увидев мою реакцию, он подошёл ближе и нежно, освободив одну руку из моей хватки, коснулся моих скул. От его близости и всего происходящего у меня закружилась голова. Дмитрий, поднеся своё лицо к моему на расстоянии нескольких сантиметров, замер. Я думала, или уж скорее мечтала, что он меня поцелует, но он этого не сделал. Вместо этого он снова заговорил и произнёс то, от чего я резко отстранилась назад. — Никто меня не спасал, — не обращая внимания на моё замешательство, любимый продолжил, пытаясь вложить в голос как можно больше холода и спокойствия, но я уловила, что он немного дрожал. Голос дрожал у моего Русского Бога. Как такое вообще возможно? — А я... Я мёртв, Роза. — Его руки продолжали держать меня, но я их уже не чувствовала. По лицу побежали слёзы, я попыталась вырваться, но тщетно — даже при такой нежной поддержке, его руки невозможно было сдвинуть. Слово "нет" слетало с моих губ так быстро и такое огромное количество раз, будто это было какое-то магическое заклинание. Я догадывалась о том, что он сейчас собирался сказать, и слышать этого не хотела. Но хватка Дмитрия оставалась стальной, и когда он снова заговорил, голос его уже не дрогнул, — И ты тоже. Теперь он отпустил меня, и я сползла вниз, прижав колени к груди и обхватив их руками. Не знаю, сколько времени прошло, но сидела я так немало: рыдания потихоньку успокаивались, но на сердце не становилось легче. Да и как вообще после услышанного может стать легче?! Я чувствовала, что Дмитрий присел рядом со мной и приобнял за плечи, но сил у меня не хватило даже на то, чтобы повернуть голову. — Только не паникуй, иначе застрянешь здесь навсегда, — послышался приятный шёпот у самого уха, — Поверь мне, я сам через это прошёл, только... Думаю, мои условия были куда хуже. Я лишь кивнула, понимая, к чему он клонил. Наверное, сказочки про рай и ад были реальны: я бежала по белому, а он, наверное, по тёмному. Я догадалась об этом по его интонации. Ведь он умер, будучи стригоем, тварью ночи: не удивлюсь, если вместо ужасов, что проносились у меня перед глазами, он видел лица своих несчастных жертв. Это было кошмарно — сидеть и гадать о процессе смерти твоего любимого мужчины, рассуждая на собственном опыте. Чтобы хоть как-то сгладить ураган, творившийся внутри меня, я спросила то, что интересовало меня больше всего: — Почему... Почему ты здесь, если ты умер? — Ты сама захотела меня видеть, вот я и возник. Когда подобное случилось со мной, я не мог увидеть тебя ещё раз. К счастью, у меня были воспоминания, Роза. И они — единственное, что после меня остались, так? Но, как учитель, я должен выразить свою похвалу: тогда действовала ты смертоносно, и было это прекрасно. Голову, что покоилась на моих коленях, я резко откинула назад, повернулась и посмотрела в глаза Дмитрию. Он не врал. Вряд ли он запомнил все нюансы битвы, будучи потерпевшим. Выходит, что он видел её снова? — Подожди... Ты... Ты видел её ещё раз, да? Как? — после его неуверенного кивка я вскочила на ноги и потащила его за собой, — Ты должен мне показать, как ты этом сделал! Я обязана поглядеть, как всё произошло. — Ты уверена? — Да. И обязана, — повторила я безо всяких колебаний. Выражение его лица поменялось: вместо мягкости, какая была, когда он меня успокаивал, возникла твёрдость, которую я так знала. Ещё бы немного, и я подумала бы, что мы сейчас на очередном занятии, что он по-прежнему мой наставник и учит меня новому приёму. Скрестив руки на груди, я ждала его указаний. Голова всё ещё раскалывалась, а я сама никак не могла принять ужасную и сбивающую наповал весть, но я попыталась придать себе как можно сосредоточенный и готовый к бою вид. — Расслабься, вдохни побольше воздуха. Закрой глаза. А теперь представь. Вспомни, что было перед тем, как ты отключилась, и представь, что было потом. Я повиновалась. Сначала ничего не выходило, но потом я уловила силуэты, тёмные и непонятные, но всё больше и больше проявляющиеся. А потом вся сцена возникла передо мной в замедленном темпе. Нападение на Королеву и подчинённых. Лиссу я спрятала за спину, как делала всегда в таких случаях. Страж, что подстраховывал моего мороя сзади, позволял спокойно расчищать дорогу. — Где же ошибка?! — нервно проговорила я, наблюдая за собой со стороны. — Пока что всё верно, — заметил Дмитрий. Я вздрогнула, не ожидая того, что он всё это время стоял сзади меня и смотрел. Мне стало жутко стыдно — мой наставник сейчас стоит и разбирает варианты моей смерти. Как глупо!.. Морой, специализация которого была огонь, помогал мне убивать стригоев, что норовили преградить путь и навредить нам. До следующей группировки стражей оставалось совсем чуть-чуть: Королева уже была там, мы немного отстали. — Сейчас? Из-за опоздания? — нетерпеливо пыталась догадаться я. — Нет. Подожди минуту, — заметил Беликов. Чтобы добраться до группировки, пришлось поменяться местами с задним стражем: я немного устала, и смена обстановки должна была помочь. Мы сделали это быстро, никто даже и не заметил. До пункта назначения мы добрались. Я победоносно улыбнулась Лиссе и отвернулась, чтобы нанести удар ещё одному стригою, как меня из равновесия вывел её крик, но я не повернулась — не успела. Страж, что был моим напарником, Альпин, всадил кол мне в спину. — Да неужели... — в шоке проговорила я, не веря собственным глазам. Я лишь наблюдала, как моё тело падает наземь, Альпина повязали стражи чужой группировки, и они же не пускают ко мне Лиссу. Она тянет руки, кричит, что может меня вернуть, но ей не дают. Да и поздно. Я уже не дышала. Я отогнала от себя видение, тупо смотря перед собой. Липкое чувство привязалось ко мне, обнимая всё тело скользкими щупальцами. Чёртов предатель. Я доверяла ему жизнь Лиссы, а он убил меня! Что за ерунда?! — Из-за чего... — Договор со стригоями, Роза. Такое бывает в нашем мире, — Дмитрий обнял меня. Прижавшись к его груди, я почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слёзы. Никогда в жизни столько не ревела. И никогда не думала, что буду этим заниматься на небесах, — Я ведь говорил, что ты должна быть готова ко всему, если захочешь стать стражем Василисы. К сожалению, я оказался прав. Я его не слушала. Только сжимала его плечо и думала над тем, какая же я была дура. Невольно пронеслась мысль, что пусть уж я, чем Лисса — я бы тоже не пережила такого ужаса. — Так рано. Даже как-то и жаль, — все еще находясь в шоке, изрекла я, — Представь, сколько общего времени у нас отняла смерть: мы могли бы быть вместе. — Мы все должны быть готовы к подобному исходу. Судьба заложена в нас самих. А дампиры, Роза, рождены, чтобы убивать других, и быстро умирать самим. И, как ни грустно, наше воссоединение всё же произошло. Я наклонила голову, и мой взгляд невольно упал на мою руку. Точнее, на то, что от неё оставалось. Моя конечность буквально таяла в воздухе, а я при этом ничего не чувствовала. Во мне снова заиграла паника. — Дмитрий... Я исчезаю! — с ужасом закричала я, уходя из его объятий. Он заговорил быстро, речь звучала стремительно: — Так и должно быть, Роза. Ты уходишь. Всё нормально. Сейчас исчезну и я, потому что ты вызвала меня проводить меня туда, — он снова приблизился и обнял меня. Его губы накрыли мои. Поцелуй был полон страсти и горечи, как будто назло смерти. И именно тогда я и ощутила, что мы действительно воссоединились на стыке двух концов жизни, двух смертей, — Я всегда буду тебя любить, — с улыбкой произнёс он. — Это должна была сказать я, — также с улыбкой ответила я, отходя назад и наблюдая, как любимый медленно превращается в туман. Когда его не стало, я вздохнула и закрыла глаза, — Ну давай, время, я готова.