Подземный цветок

Подземный город. Грязная брусчатка. Ривай стоял на коленях прямо в луже и чувствовал, как холодные струи затекают в сапоги. Его держали, держали крепко, заломив руки до хруста в запястьях. Не шелохнуться – слишком больно. Ему что-то говорил высокий и статный молодой мужчина в форме подразделения разведчиков – в зеленом плаще со знаком перекрещенных крыльев. Ривай пытался сосредоточиться, слушал низкий, чуть хрипловатый голос, но в слова вникал с трудом. – Ты и твои друзья – воры и бандиты. Но вы отлично владеете УПМ. Разведке нужны такие бойцы, слишком многих мы потеряли в последней вылазке за Стену. Сражаться некому, – мужчина шагнул в лужу и опустился на одно колено, склонился, оказавшись нос к носу с Риваем. Глаза у мужчины были большие, голубые, как чистое небо, брови широкие, четко очерченные, а лицо с крупными чертами простое и открытое. И от его плаща пахло сухими лесными травами, древесной смолой и можжевельником. Ривай вырос под землей, в слабом свете чадящих факелов, в сырости, от которой каменные стены покрывались плесенью, а зимой – серым инеем. Но когда-то очень-очень давно он был на поверхности и смутно помнил запахи леса. – Меня зовут Эрвин Смит. Я капитан разведотряда. Этот Эрвин еще что-то говорил, но Ривай только следил за тем, как движутся его обветренные губы, и толком не разбирал слов. Кажется, Ривая и подельников ждала виселица. Виселица или армия. Сердце почему-то колотилось. Наверное, от злости. Да, Эрвина Смита однозначно хотелось убить. Этот сукин сын настырно гонялся за Риваем по всему подземелью, пока не поймал. Запах трав и растаявшей на солнце смолы все усиливался. На медкомиссии врач чесал в затылке, разглядывая стоящего перед ним голого и мерзнущего от сквозняка Ривая. – Он – бывший бандит, но согласился вступить в ряды разведчиков и сражаться с гигантам, – пояснил Эрвин Смит. Ривай покосился на него, прищурившись. Он не мог взять в толк, почему его подельников осматривали всем скопом в одном медкабинете, а ему, Риваю, Эрвин велел подождать, а потом сам завел к врачу. И пристально следил за тем, как Ривай раздевается. Что он увидеть хотел? Может, думал, что Ривай прячет стилет в рукаве? Но рубашка, как и штаны с сапогами, были новенькие, казенные, выданные сразу после бани. Неоткуда было взять и спрятать нож. – Ростом маленький, – устало пробормотал себе под нос врач, заполняя бланк. – Всего сто шестьдесят сантиметров. Очень худой, но мускулатура сухая, хорошо развитая. Чем он в детстве болел? Ривай молчал, не любил, когда о нем говорят в третьем лице. А еще его злил плакат над столом медика: «Альфа? За Стену – гигантов крошить! Бета? В штаб – стратегом быть! Омега? В роддом – солдат нам родить!» – Думаю, он болел всем, – Эрвин подошел ближе и встал прямо за спиной у Ривая. – Он из подземелий. Сами знаете, там ужасные условия. Голод, нищета, отсутствие медикаментов. Полагаю, именно поэтому он и стал вором. Иначе там не выжить. Ривай зябко повел плечами – от близости Эрвина между лопатками пробежали мерзкие мурашки. – Понятно. Значит, еще и голодал, – кивнул врач. – Это многое объясняет. Он – не до конца сформировавшаяся бета. Гормональный фон нарушен. Поэтому и ростом не вышел, и половая функция, возможно, нарушена. Хотя член в порядке и размера среднего. Эрекция бывает? Ривай сжал губы так, что они побелели. – Ответь, – Эрвин встал вплотную и прошептал это на ухо, положил широкую, шершавую от обращения с оружием ладонь на плечо Ривая. Врач задумчиво постучал карандашом по столу, глядя на Ривая, и заключил: – Судя по тому, что сейчас у него начал вставать член – такое от нервов бывает, – с половой функцией все не так уж плохо. Он взял два штампа и со стуком шлепнул их на бланк: «годен», «бета». Протянул лист Эрвину: – Держите, командир. По правде, я уж думал, что придется вашего бандита завернуть. Или на анализы отправить. Больно внешне на омегу похож. Но течек у него явно никогда не случалось, и запах омежий отсутствует. Эрвин молча отконвоировал Ривая до казармы, но уже у дверей внезапно ухватил за локоть, аккуратно, но крепко сжав. Потянул за угол и прижал спиной к деревянной стене, навис, пристально вглядываясь в хмурое лицо Ривая. – Чего тебе? – гордо вскинул подбородок Ривай. – Ничего. Извини. Просто стой спокойно, – Эрвин наклонился еще ниже, почти коснулся губами его шеи. – В разведке почти все альфы. Ты чувствуешь их запах? – Ни черта я не чувствую. Ривай ненавидел пыль, грязь и практически все запахи. Поэтому, повязав на волосы белую косынку, мрачный, как грозовая туча, драил пол в казарме. Стоя на коленях, с нажимом водя тряпкой. Да, пол они уже мыли всем отрядом, но солдаты так любят халтурить... А Ривай халтурить не любил и не умел. Мытье успокаивало и отвлекало от желания убить командира Эрвина, а заодно и как минимум половину альф из разведки. Альфы, эти высоченные, по большей части светловолосые и голубоглазые мужчины, то и дело в течение недели подходили к Риваю и принюхивались. Это бесило. Ривай с силой отжал тряпку, подхватил ведро, встал и столкнулся с неслышно подошедшим Эрвином. – Прости, – Эрвин отпрянул и перехватил опасно накренившееся ведро, случайно накрыв своими пальцами пальцы Ривая. – Чего тебе опять, командир? – устало спросил Ривай, ощущая, что сердце снова заходится. Видимо, от неожиданности. Эрвин покачал головой и ушел, оставив Риваю его ведро и легкий аромат сухого папоротника. Странный он, Эрвин. Ночью в казарме было тихо, лишь поскрипывали койки, когда кто-то беспокойно ворочался, да раздавался храп с присвистом. Риваю не спалось. Риваю было жарко и холодно одновременно. Что-то словно давило на грудь. По телу разливалось странное томление, от которого хотелось потягиваться и выгибаться. Ривай украдкой скользнул рукой под одеяло и прикоснулся к своему члену. Член стоял четко, почти болезненно, головка обильно сочилась смазкой. Ривай растер выступившие капли по пальцам и обхватил ствол, провел до основания и обратно, плотно стиснув ладонь. Он ласкал себя, но чего-то не хватало. Хотелось странного. Колени сами собой раздвинулись, спина прогнулась. Риваю некстати вспомнился травяной, древесный аромат Эрвина, его чистые светлые глаза, прикосновения рук. Ривай перекатился на живот и потерся членом о простыню, широко разведя ноги. Ему было горячо, сладко и почти больно от возбуждения. Пришлось закрыть себе рот ладонью, чтобы не стонать в голос от непривычных ощущений. Кончил он внезапно и резко, громко всхлипнув, и тут же утих, сделав вид, что спокойно спит и вообще тут ни при чем. Лежать на койке, влажной от смазки и спермы, было неуютно и противно. Да и как-то уж слишком мокро. «Ладно, – подумал Ривай, засыпая. – Стирать я люблю. Прополощу завтра простыни». Ривай замахнулся клинками, легко перелетев от одной стены до другой, крутнулся и рассек тренировочную мишень. Сманеврировал на тросах УПМ, отжав рукоятку подачи газа на максимум, а потом плавно отпустив. Еще раз кувыркнулся в воздухе – вновь точный разрез на шее картонного гиганта. Приземлился на узкий деревянный забор, умело сохраняя равновесие, чуть разведя в стороны руки, сжимающие клинки, балансируя. И поглядывая на застывшего у забора очередного альфу, которого, кажется, звали Майк. Именно он участвовал в поимке Ривая, скрутил его жестко, да еще и головой в лужу мокнул. Майк был здоровенным, плечистым. Откровенно поводил носом, топорща короткие, наверняка колкие усы. Принюхивался, запрокинув голову: – Эй, бандит, слезай. Ривай опустился на корточки, хмуро глядя на Майка сверху вниз. – Чего уселся, как кошка на заборе? – Майк шумно вдохнул и ухмыльнулся. – Пахнешь талым льдом и снегом. Мне нравится. Ты бета? У тебя есть секс-партнеры? – С тобой трахаться не стану, – скривился Ривай. – Строптивый, да? – только шире ухмыльнулся Майк, глаза его потемнели, а дыхание участилось и стало хриплым. – Слазь по-хорошему. Или я воспользуюсь своим УПМ, поймаю тебя и вытрахаю. Ты ничейный – будешь мой. – Ебу дался? – спокойно поинтересовался Ривай и выразительно глянул на свои клинки. – Найди себе на гражданке омегу и трахай. – Значит, будет по-плохому. Ривай и Майк дрались. Отчаянно, нелепо, неловко и ожесточенно. Ривай никогда не думал, что будет прижат к земле тяжелым возбужденным мужиком и вынужден отбиваться. В подземельях Риваем никогда никто не интересовался в этом плане и трахнуть не пытался. Он ничем не пах. Он был абсолютно асексуален как для альф, так и для омег. А беты были слишком спокойны и уравновешенны, чтобы открыто домогаться. Ривай надавил Майку на кадык, а потом врезал по роже. Майк хотел в ответ съездить Риваю кулаком в скулу, но замер, рука дрогнула. Пожалел? А потом было уже поздно. Ривай впервые услышал, как низким злым голосом ругается его обычно невозмутимый капитан Эрвин: – Какого хуя, Майк? Эрвин и Майк дрались. С холодной спокойной злобой. Ривай никогда не думал, что из-за него будут драться две альфы. Зрелище было премерзкое. Хорошо хоть клинки они не обнажали – махались врукопашную. – Прекратите на хер! – заорал Ривай, а потом не выдержал, вклинился между ними, загораживая Эрвина, вцепился в руку Майка. – Сука, не смей! – Чего не сметь? – Майк опешил и остановился, тяжело дыша. – Эрвина не трогай, – уже спокойнее сказал Ривай. – Или я тебя убью. Все трое оцепенели и с минуту молчали. – Черт, – Майк закрыл лицо ладонью. – Не понимаю, что на меня нашло. Но сейчас вы оба так потрясающе пахнете, что у меня от вас голова кругом. Эрвин, забери скорее своего бандита. Это невыносимо. Эрвин молча обнял Ривая со спины, легко оторвал от земли и утащил. На виду у всего отряда Эрвин нес Ривая, крепко прижимая к себе. Ривай хотел сказать: «Какого хрена? Я могу идти сам». Но идти сам он не мог, потому что тело охватили жар и томление: колени дрожали, руки дрожали, губы дрожали. Эрвин пинком распахнул дверь в свою комнату, заволок Ривая и опустил на кровать. Навалился сверху, вдавливая в матрас, уткнулся в шею Ривая, потерся носом: – Все-таки ты омега. Недоразвитая, но омега. – Я бета, – возразил Ривай, чувствуя, как между ног настойчиво вклинивается колено Эрвина. По комнате разлился запах сосновой смолы и спелой земляники. – Нет. Ты _моя_ омега. Теперь я понял, почему так преследовал тебя в подземельях, – сухие губы Эрвина накрыли губы Ривая, целуя жадно, несдержанно. Ривай сам потянулся, отвечая на поцелуй, проникая языком. Его ласкали, тискали в паху, раздевали нетерпеливо, но Ривай не сопротивлялся. Только поморщился болезненно, когда Эрвин попытался аккуратно вставить в него один палец. – Ты слишком узкий, – шепнул Эрвин. – Я могу взять лубрикант и попытаться тебя растянуть, но, боюсь, твое тело к такому не готово. – А чего ты хотел? У меня же нет течки и прочей омежьей херни, – Ривай отвернулся. – Ничего страшного, – Эрвин отстранился, напоследок легко коснувшись губами виска Ривая. – Встань на колени, а попу подними, держись за спинку кровати. – Что значит – ничего страшного? – проворчал Ривай, но подчинился. – Ты все равно моя омега, – просто ответил Эрвин и прижался сзади, потерся твердым крупным членом между его ног. – Сведи колени плотнее. Сексом можно заниматься и без сцепки. И даже без проникновения. – Эрвин… – Ривай упрямо старался не стонать, ощущая, как между сжатых бедер скользит член Эрвина, задевает яички и член самого Ривая. – А соски у тебя омежьи, – тихо проговорил Эрвин, погладил по груди, стиснул и оттянул соски. – Крупные и стоят. Ривай не выдержал, застонал и сам потерся о член Эрвина. – Чувственный ты, – Эрвин отодвинулся, ладонями раздвинул ягодицы Ривая и влажной горячей головкой члена чуть надавил между ними, не проникая. Ривай дернулся: – Только не всовывай. – Не бойся, – Эрвин удержал его за бедра и все-таки вставил один палец. – Будет больно – я остановлюсь. – Не надо, – отрывисто выдохнул Ривай, но его не слушали, бережно трахали пальцем, член ласкали. Ривай хотел возмутиться, но вместо этого только насаживался, подмахивая, и уже в голос стонал, и даже что-то кричал от удовольствия, цепляясь за спинку кровати. – Громкий какой в постели, а с виду сдержанный, – Эрвин улыбнулся, глядя на Ривая – уже умывшегося, застегивающего пуговицы на форменной рубашке. – Тебя весь отряд слышал. – Молчи, – поморщился Ривай. – Меня все равно теперь выпрут из разведки. У вас тут омегам не место. Видимо, меня все-таки повесят как бандита. – Нет, – Эрвин накинул плащ и подошел вплотную. – Если у омеги есть альфа, то только альфа решает – служить ли ее омеге в армии или нет. Кроме того, теперь на тебе мой запах – другие альфы будут тебя сторониться. Ты мой, Ривай. Ривай снизу вверх посмотрел на него, недобро щурясь, и смолчал. – Не молчи, – Эрвин коснулся его щеки. – Скажи мне: «Я твой, Эрвин». – Ты мой, Эрвин, – проворчал Ривай. – Только так. Еще немного помолчал, поджав губы, и добавил устало: – Я твой, Эрвин.