Just Give Me A Reason

Arctic Monkeys – 505

В горле пересохло. Резкие, колкие слова, лентами завязывающиеся возле запястий, все ближе приближаются к горлу. "Ты меня предал" – лента отвратительно ярко-оранжевого, так любимого безумцами цвета, поднимается по сгибу локтя. "Выметайся из моей жизни" – лента оттенка красного подползает к ключицам и Алекс рассеяно замечает, что она почти такого же цвета, как и вино в разбитом бокале. "Нет места в моей жизни" – слезы точно не способствуют тому, чтобы различить оттенок синего, а может быть и зеленого. Все эти путы сплетаются в одно целое и заграждают зрение, слух, но отборные слова все равно проникают сквозь их пелену. Обычная сладкая патока, покрывающая кружевной коркой внутренности, заменяется чем-то неспокойным и плещущим. Алекс почти ощущает, как острые волны наталкиваются на ребра и словно в клетке не могут выбраться. Ощущение будто вот-вот веселый праздник кончится, хоть время ранее. Ощущение будто гости уже прощаются, но еще не ушли, а яркие блестки и пайетки выглядят издевательскими и наигранными. Но шатен лишь сбивчиво кивает и не перечит своему альфе. – Думаю, нам стоит расстаться. Ты же понимаешь, что после твоей измены все не может быть по-прежнему? Брюнет опускается на край стола, где до сих пор висит полусброшеная скатерть. Он выдохся. Пузырящаяся злоба вышла. Крис словно горел и сжигал вместе с собой. Юноша опускает глаза на свои руки и ожидает увидеть там ужасные волдыри, но вместо этого лишь смуглая кожа. Взгляд цепляется за оставленную разбитым бокалом, царапину. Возле нее маленькая родинка. Стоит лишь закрыть глаза и вместе с прерывистым дыханием вырвутся воспоминания. Вот Алекс ведет кончиком языка по небольшому шраму чуть выше. Вот он держится за его руку, когда они входят в общий дом. Вот обычный субботний вечер и шатен, ластящийся, словно кот, на уютном диване. Где же был тогда чертов Мефистофель? Алекс задерживает дыхание. Что-то больно кольнуло в животе и он закрывает глаза покрепче. Вдруг это очередной страшный сон. Один – "вон". Два – "помочь собрать вещи?". Три – "родители были правы". Алексу больно, но он продолжает считать. Ведь говорят, что когда сделаешь тысячу бумажных журавликов, желание исполнится. И он выпускает и выпускает холодно-колких птиц. Невысказанное так и остается стучать набатом в висках.