Парк №21

- Джон, ты все еще в лесу? – резкий голос Карины из динамика моего смартфона пронзил мертвую тишину вокруг, заставляя немного вздрагивать. Я был вовлечен в размышления насчет моего местоположения, поскольку не совсем понимал, как сильно меня отнесло от города. Хорошая была вечеринка, мне кажется. Но девушка, хрипя по ту сторону телефонной линии, продолжала. – Джон, давай не молчи. По идее, мы должны быть рядом. Вот только это было разве что смелым предположением. Бесконечные одноликие деревья, непроглядной стеной укрывшие весь мир от моих глаз. Ветки с широкими листьями, красивыми белыми лучами пропускавшие лунный свет на старую, пожухлую листву. Где-то вдалеке ухала сова, неизвестные мне птицы напевали свой текст, а в кустах скакали кузнечики, время от времени вереща. Это был приятный и, даже, немного романтичный лес, что стал пристанищем для моей туши на эту ночь. Именно, что туши – никак иначе этот опьяненный кусок проспиртованного мяса назвать нельзя. Я валялся у обочины уже заросшей дороги, у которой даже колея сохранилась только в чисто формальном виде. Здесь давно никто не был – данный факт сам навязывался хотя бы по покосившимся воротам, обрамленным пятнами ржавчины. Они объявляли о начале парковой зоны. «№21» - гласила надпись на старой металлической табличке. - Да, Карин, я в лесу. – севшим голосом отозвался я, не рискуя доводить подругу до истерики. Горло тут же отозвалось резкой и жгучей болью, а в животе что-то неприятно полезло наружу. Но эти потуги весьма сомнительной еды прошлого вечера были успешно предотвращены. – У меня тут парк… - Парк?! – завопила Карина, то ли радуясь, то ли, наоборот, еще больше впадая в панику. – Я тоже! Радуясь. - Давай выпьем? – пытаясь разрядить обстановку, совершенно риторически спрашивал я. Хотя от чего-нибудь не крепкого я бы не отказался. Я уже встал и немного прошелся вперед, понимая, что дорога как слева, так и справа, неумолимо уходит в топь. Сзади растительность просто не внушала должного доверия, и я просто решил пройти вперед, преодолевая ворота. И, только кроссовки коснулись старых веток уже по ту сторону забора, как все звуки исчезли. Неприятное чувство тревоги зародилось где-то в районе щиколотки, но, вспоминая свое биологическое происхождение, я решил не отменять решения и идти дальше. И тут наступила вторая фаза приветствия этого места. Тьма. Непроглядная, меня словно накрыли керамической чашкой, как в том произведении великого Кинга, только купол был более, чем светонепроницаем. Я тут же кинулся назад, ища взглядом выход, но тот исчез в черной пелене, и, спустя с десяток шагов, я выбежал на металлическую решетку. Пальцы пронзили ограждение, но дальше дело не продвинулось. Взгляд вверх – конца не видно. По сторонам – пусто. Где, черт возьми, выход? Только благодаря своему опьянению я не придал должного значения этому факту, а потому решил просто пройтись по парку, не сомневаясь, что найду Карину. Кстати… Экран телефона показывал мне профиль девушки, но попытки ей позвонить не увенчались успехом – связи нет. На границе, прямо у забора, тоже. Что же, включу телефонный фонарик – слабый столб света ушел куда-то вдаль, и мне снова стало плохо от колонн сосен и елей. Я пошел вглубь. Никакой тропы здесь не было, да и вообще все место было странным. Ничего не звучало. Даже живности словно не было. И этот факт зародил в моем мозгу теорию о том, что, возможно, здесь неизвестный мне очаг радиации, что и повлек срочное закрытие заведения. Но животным, в общем-то, все равно на гамма-лучи. Нет, здесь что-то особенное. Таинственное. Только мой дух брал верх над алкоголем, как я убыстрял шаг, еще чаще перебирая ногами. Ветки, кусты, старые пни, и снова ветки. Однолико, словно бы скопированное и снова вставленное, как на компьютере. Ничего здесь не было такого, что выделялось бы на фоне общего однообразия. Безобразие. Но вот, спустя какие-то минуты, вдалеке показался ореол небольшой избушки. Старая кровельная крыша отсвечивала под светом телефона, и, казалось, это было единственное место без вездесущих деревьев. Опасливо приближаясь, я усомнился, что данная территория вообще парк – здание было жилым, а никак не охранным, или какое еще может быть в общественном месте. Стук в дверь – без ответа. Я судорожно оглянулся назад, понимая всю напряженность, но вокруг никого не было. Надеюсь. Еще стук – и снова без ответа. Стекла чистые, но внутри ничего не горело, а потому я не мог ознакомиться с внутренностями дома. Совсем отчаявшись, я дернул старую ручку, и она, брезжа отошедшими клепками, отворила дверь. Скрип словно шило пронзил тишину, казалось, плотной массой накрывшей лес. Я с любопытством заглянул в проход, но, ничего не увидев, открыл проход полностью, освещая комнату. Сразу приметил, что дом не старый – сторожки нет, - а потому, скорее всего, здесь кто-то да жил несколько лет назад. И это подтвердилось, только сроки снизились до полугода - месяца, так как на столе лежала разделочная доска с кусками овощей и бумаги, приоткрытый, но выключенный холодильник. Радио в углу за место красного угла. Ободранные занавески. И проход вперед, прямо напротив входа. В этом коридоре была дверь в ванную, туалет, а венчалось все это подобием склада. Поворачиваясь обратно и собираясь уже переждать ночь тут, я твердым, неумолимым взглядом уткнулся в лицо. Визг. В глазах все помутнело, а уши заполнились хрипом, одновременно и ревя от боли, и разминаясь после продолжительного бездействия. В шоке и судорогах я прыгнул в туалет, скрываясь от неизвестного за стеной, и снова крикнул, только теперь от своего обезображенного лица в зеркале. Ухватился руками за керамические бока умывальника под ним и, тяжело дыша, тупо смотрел на глубокий водосточный ход. Какого?! Кто это?! Белое, абсолютно гладкое лицо все еще стояло передо мной, только уже в иллюзионном виде. Я отчетливо его видел… Я закрыл дверь? Скрип петель. Ударяясь костяшками пальцев о косяк, я влетел в коридор и, не смотря на главный вход, ринулся в сарай, плечом выбивая и без того отпертую дверь. Пробегаю через груды опилок и деревянных поленьев, перепрыгиваю перила веранды, и снова оказываюсь в лесу. Только сейчас я заметил уже осточертевший шум в ушах, хлынувший новой волной, а глаза заполнила белая пелена, что отказалась сходить, даже когда я протер их руками. Я стоял на небольшом дворике, больше пытаясь отдышаться после резкого страха, нежели от нагрузок. Дом был сзади, метрах в десяти. Чего стоишь? И снова в бега. Несколько раз я бегло оглядывался, уже страшась увидеть его снова, и даже смартфон не хотел этого – садилась батарея. Свет от экрана со временем потухал, и тьма, тьма, бесконечно тяжелая тьма одолевала. Все тело налилось свинцом от того шока, чистого ужаса. Это было ужасно. Это лицо… Оно смотрело на меня даже когда я отдалился, казалось, на километр, хотя и пробежал максимум сто метров. Оно было во мне. Терзало изнутри. Оконная рама. Я запомнил все в деталях. Кроме очертаний ЕГО самого. Взгляд назад. Страх. Но ничего. Прошелся дальше. Здесь уже было некое подобие тропинки, и в мозгу даже появилось предположение, что и не было никого. Но как же не было, если вот, я видел его! Мое сознание уже спорило с самим собой. Листва, блеклый свет луны, и снова тишина. Казалось, я был рад очередному одиночеству. Спокойствию. Где Карина? А может это была она? Да не… И тут вдалеке я опознал автомобиль. По мере моего приближения он становился все больше, и я отчетливо видел его выбитые фары и покрытый грязью номерной знак – приезжий. Но что машина явно городского типа – «минивен», - забыла посреди леса, в котором нет даже нормальной дороги? Бог его знает. Я подошел вплотную, изучая переднее сидение и вспоминая, нет ли у моих друзей подобного авто – но нет. Да и внутри никого. А вот на лобовом стекле... Между ним и дворником торчал пожелтевший листок с необычным рисунком. На нем был изображен худощавый человек в костюме и галстуке. Без лица. Сил бояться не было. Я устал. И стал изучать надписи на английском вокруг неизвестного. «Не оборачивайся» - гласили они. И тут я понял, что никакой страх никуда не делся. Вот он, словно осязаемый, исходил от меня наружу. Сзади зашуршали листья. Ветер? Нет, все тихо. - Кто ты? – бросил я, не оборачиваясь и сжимая кулаки, и только немыслимой силы шум ответил мне. Он мгновенно оказался прямо в ушах, заняв место между перепонками и мозгом, и был куда сильнее того, что одолевал меня в доме. Он тут же, словно выстрел пистолета на бегах, пустил меня вперед, в очередной марафон. Долго, без устали скакал я по тропинке. Перепрыгивая через пни прямо посередине грязного полотна, откидывая ветки и пиная палки, я пробирался вглубь. Я кричал, кричал имена друзей и просто на помощь, крыл все на свете четырехэтажным матом. Не помогало. В лихорадке я повернулся назад, и, казалось, вздохнул с облегчением. Но нет. Вдалеке, на границе видимости, виднелся силуэт необычайно высокого человека. И, словно некое чудище, его ноги были неестественным образом искривлены. Руки доставали до земли. Но он не двигался. Я обернулся обратно, и зашагал далее, смирившись со своим преследователем. Шершавый звук спал, но не давал расслабить. И передо мной, словно живой, из ниоткуда взялся дом. Только не тот, что послужил встречей с существом, а настоящая многоэтажка. Бетонные стены ее были украшены зелеными стеблями, мох торчал из трещин, и ничего не внушало столь не хватавшего спокойствия. Я хотел отдохнуть, перевести дух, и оглянулся назад – он приблизился. Не знаю насколько, но он, черт возьми, стал ближе! Его руки теперь дрожали, безжизненно свисая с плеч, а из-за спины вереницей колыхались… руки. Еще одни. Их было множество. Шум… Я отвернулся. Так. Стало быть, он действует незатейливо. Не обернулся – не встретил. И я прошел дальше, огибая здание и ища подъезда. Благо долго бродить не пришлось. Двери здесь не было, а на рекламной доске красовалась очередная записка, гласившая: «Он рядом». А внизу было небрежно приписано: «2/4». Их нужно собрать? Зачем? Не важно. Я положил вещицу к ее ровеснице, что содрал с лобового стекла автомобиля ранее, и начал взбираться по лестнице. Между первым и вторым этажом, на площадке с окном наружу, я рискнул выглянуть, ни чего не было видно сквозь темноту. Только небольшой двор. Может, он в лесополосе? Или уже в проходе? Кто знает… Он. Судорожно перебираю ногами, преодолевая по две ступени и меняя этаж за этажом. Двери, двери, двери. Все были заперты. Меня словно загоняли на крышу. Чтобы спрыгнуть. И эта теория подтверждалась, чем выше я поднимался, пока на предпоследнем этаже не показалась открытая квартира. Причем вход был как справа, так и слева. Я вошел справа. Комнаты, с ободранными обоями, а зачастую вообще без них, с торчащими железными брусьями сквозь старые ковры. Кое-где была опрокинутая мебель, и я уже сделал круг, проходя по зданию, и в последней комнате, детской, увидел ее. Записку. «Выше» - гласила она. Намек понят. Я почти ринулся с места, что бы пойти на последний этаж и забрать четвертую записку, как встал. Это означает выйти на лестничную площадку. А там... Опасливо выглядываю из-за косяка. Он. И тут же дергаюсь обратно, глуша подступающий звук радиопомех. Не причем тут радио? Невидимые лучи не могут так действовать на человека. Но это не важно. Важно то, что я в западне. Его извилистые руки, пуская волны, выглядывали из-за перил. Но нужно действовать. Максимально быстро. Забыв про все страхи и буквально пьянея от надежды, я выскочил на площадку, и, слепо поднимаясь по ступеням, падаю в бетонную пыль. Шум, невыносимый, испепеляющий, он словно обретает физическую силу и кидает меня вниз, больно роняя на колени. Грудь продавилась, пронзимая болью, а в рот забивается грязь. Здесь давно не мыли. Я пробираюсь, ползу вверх, кричу, стонами умоляя о помощи, без сил хватаясь за спицы перил, гляжу в окно, куда угодно, но только не назад. В спину что-то давит, и это тепло проходит сквозь тело, осязает меня изнутри, но я ползу. Я живу. Доползаю до шестнадцатого этажа. Конец. И пропадаю в единственно свободной двери. Опять справа. Но здесь абсолютно пусто. Только прихожая, пустая. А на глазах - слезы. Лицо в немыслимой гримасе. Губы обкусаны. Кровь пускается на язык. Волосы в чем-то липком. И я, на корточках, ревя, сижу меж голых стен. Здесь нет записки. И ползу дальше. Покидаю комнату, оказываюсь в ванной. Из стен торчат трубы. И лишь старая ванна. Советская. Закрытая занавеской. С надеждой одёргиваю полотно… Ничего. И снова реву. Забываю про то, что не должен. Я мужчина. Но, почему-то, не могу сдержать эмоций. И моих выкриков не слышно сквозь уже свыкшийся шум, давивший на уши и словно рвущий перепонки. Бессмысленно залезаю в ванную, закрываюсь и, уткнувшись спиной в холодную стену, слежу за темным силуэтом. Он виднелся сквозь ткань. Становился ближе. Шум уже глушил. В глазах все плыло. Мольбы о помощи не помогали. Тонкие пальцы обвили край занавески, и резкий звук съезжающих спиц словно окончил историю.