Лавандовое поле

Я думаю, что сплю. Сейчас. И во сне живу так, как ни за что бы не жила. Зимой кроссовки, летом кеды. Каждую неделю я беру рюкзак и ухожу туда, где найдет меня только ветер. Но и он редко догоняет меня в моей борьбе за одиночество. Мне говорят, что в шестнадцать лет из дома не уходят. Уходят. Но я не сбегаю, нет. Я возвращаюсь. Туда, на край моей земли, в синюю пустоту, синюю-синюю, цвета крыльев ночного дракона, где на большом поле, цвета васильков, ветер поет мне о конце океана и крае, где нет ничего, только шелест пролетающих облаков. Ветер, давай дружить!.. Косые скулы моего поля прорезает мягкая линия горизонта, неизменно зажженная закатным солнцем. Тишина торжественная отличается от тишины одинокой, которая пищит неведомым существом не в ушах, не в голове, а в самом сердце и тянется тонкой бесконечной струной, все больше и больнее врезаясь в душу — вот она, песня одиночества. А торжественная тишина замирает вокруг так хрупко, как стекло, которое боишься разбить, кружась внутри огромного сосуда, чувствуя себя ничтожным по сравнению с двумя гранями, чертами крайности окружающей бесконечности — безмятежного сиреневого закатного неба и тихо шелестящего лавандового поля. Я почему-то молчу. Дрожащими от волнения руками достаю гитару. Тихо-тихо касаюсь струн... Внутри просыпается давным-давно уснувшее чувство тепла. Улыбаясь, вспоминаю, как это звучит на английском, "stomach butterflies". Помнишь, ты сам сказал мне об этом, перед последним уходом, не поверив? Воздух прозрачный и синий, Выйду в цветочные чащи. Путник, в лазурь уходящий, Ты не дойдешь до пустыни. Воздух прозрачный и синий. Лугом пройдешь, как садом, Садом — в цветенье диком, Ты не удержишься взглядом, Чтоб не припасть к гвоздикам. Лугом пройдешь, как садом. Шепот ли, шорох иль шелест — Нежность, как песни Саади. Вмиг отразится во взгляде Месяца желтая прелесть Нежность, как песни Саади. Голос раздастся пери, Тихий, как флейта Гассана. В крепких объятиях стана Нет ни тревог, ни потери, Только лишь флейта Гассана. Вот он, удел желанный Всех, кто в пути устали. Ветер благоуханный Пью я сухими устами, Ветер благоуханный.* Я тогда так и не успела сказать тебе всего. Мгновенно раскалывающийся на кусочки ворох мыслей до сих пор мешает мне стереть границу между моим полем и тем миром, далеким и с тем же близким, за сиреневым мягким горизонтом. Теперь я обещаю, что пойму, о чем ты столько раз твердил мне. Что ж, пора? Я верю тебе... Я уже чувствую шелест его крыльев. Послушай-послушай, не смейся. Слышишь?.. Как я назвала его? Кай. Мой дракон. Это оказалось проще, чем... мы думали. Ты мог остаться здесь, Хи. Сидеть рядом и улыбаться. Прости меня. Прости. Хочешь, принесу тебе лаванды?.. Пожалуйста, Хи. Обещай. Обещай мне улыбнуться из-за горизонта. * - Сергей Александрович Есенин, "Воздух прозрачный и синий..." <1925>