Черные Крылья

Крылья. Два неистово чёрных крыла за спиной у екая, которого я долгое время считала самым замечательным человеком на свете, искренне верила, что однажды настанет момент, когда он признается мне в своих чувствах. Верила, что мы будем вместе, что наша любовь будет вечной, как в сказке. - С тобой все хорошо, Ами-чан? - шепчет он, обжигая мою кожу своим тёплым дыханием. Я дрожу, мои ноги подкашиваются. Он видит это, крепче прижимая меня к себе, целует в шею. Он думает, что я схожу с ума от прикосновения его рук, думает, что мне нравится, когда он целует меня, оставляет яркие метки на моей коже. Он думает, что я до сих пор его люблю, все так же напористо, всем сердцем, что я буду верна ему вечность. Он думает, что нашёл своего человека. Я не думаю. Я просто боюсь его всей душой. Мне страшно прикасаться к его уродливым нечеловеческим крыльям, страшно смотреть в его глаза, страшно, когда он говорит о том, что любит меня, страшно, когда он просто рядом. Он медленно стягивает с меня рубашку, говорит всякие милости, а я мысленно представляю, как он разрывает меня на кусочки, жадно смакует мою плоть. Я вижу, как моя темно-бордовая кровь стекает по его подбородку, пачкает белоснежную рубашку. Он улыбается, продолжая трапезу. Тошнотворный запах моей крови заполняет всю комнату. Нормальному человеку давно стало бы дурно, но этот монстр с упоением вдыхает этот аромат. Улыбается. Он водит руками по моему телу, целует шею, спускается все ниже и ниже. Я молчу, мне страшно оттолкнуть его, боюсь обидеть - Нанами говорила, что екаи редко влюбляются. Но ещё больше я боюсь разозлить его, боюсь, что, отказав ему, я навлеку на себя бурю страданий. - Я хочу сделать кое-что сама. Позволишь? - просто механические движения. Без чувств. Без желания. Он густо краснеет, но не сопротивляется, гладит своей когтистой лапой меня по голове. Я нарочито медленно расстегиваю ширинку на его штанах. Он думает, что я дразню его - я просто мужаюсь. Слишком все мерзко и пошло. Слишком приземленно. Я успокаиваю себя мыслью о том, что это все тот же Курама, которого я когда-то любила, что знаю о нем ещё больше. Я одна из немногих, кому он открыл свой секрет. Он ведь любит меня. А я позволю ему меня любить. Ведь я знаю, как тяжело дышать, когда безответные чувства коварным удавом сжимают шею. Я прикасаюсь руками к его возбужденной плоти, провожу от основания до самого кончика. Изучаю. С его уст срывается сладкий стон, но я не спешу приступать к дальнейшим действиям. Нельзя отдавать зверю сразу все лакомство, иначе он в конечном счёте набросится на тебя, изломает хрупкое тело и бросит в ближайший овраг. Я закрываю глаза, провожу языком от кончика до основания, чувствую, как пульсируют вены, жаждущие разрядки. Я чувствую, как покрываюсь румянцем с готовы до пят, мой мозг, уставший от вечных кошмаров, наконец-таки сообразил, как я низко пала. Я все ещё боюсь, но меньше. Не будет лютый зверь нападать на того, кто доставляет ему удовольствие. Мне мерзко. Я хочу уйти, громко хлопнув дверью, но я продолжаю движения. Он грубо берет меня за волосы, ускоряет темп, я пытаюсь сопротивляться, но все тщетно - против демона не попрешь. Ему приятно, а я пока что не валяюсь в луже собственной крови. Я уйду от него, обязательно уйду, если смогу осмелиться разбить его сердце на куски. Он кончает прямо мне на лицо, я давлюсь его горькой, демонической спермой, представляя, как тысяча злобных демонов проникают в меня, разрушают мои внутренности, злобно хихикая, расшатывают нервы. Я знаю, что это не все, но продолжаю верить в то, что он сейчас меня обнимет и заснет. - Моя умница, - ласково шепчет он, слизывая остатки собственной спермы с моего подбородка. Я молча обнимаю его, покорно позволяю его рукам поглаживать мои ягодицы. Я не скажу ему, что мне неприятно, когда он касается меня. Позже, в ванной, я смою следы его лап. Он, не долго думая, входит в меня. Резко. Как обычно. Я снова включаю режим актрисы, судорожно царапая его спину, стараясь не задеть такие ненавистные крылья. Неужели он не видит фальши, не ощущает её всем своим нутром? Или ему нравится весь этот блошиный цирк с признаниями, полными лжи, с бесчувственными ласками? А может, он не видел другой любви? Не знает, как выглядеть должна она? Почему ты так слеп, свирепый монстр? Почему так нежно даришь ты любовь той, кому она вовсе не нужна? Он, устав от ночных "приключений", ложится рядом, как обычно, прижимает меня к себе. Бормочет что-то милое, а я снова и снова представляю сцены кровавой расправы над собой. Мне кажется, что пора лечиться. Пора изгнать демонов из своей головы, ведь они куда опаснее чернокрылого екая, сопящего мне в ухо.