Схватка

Острый, кипучий ум в милой женской головке кажется Марджелату чем-то невероятным. Точнее, невероятно это сочетание красоты и ума, нежности и яростной, огненной силы. Агата Слатеняну, пожалуй, самая необычная женщина из тех, с кем сводила его судьба. Она не молода, и красота ее уже не сияет свежестью, но есть в ней то, что он не променял бы и на десяток молоденьких прелестниц. Изящество, умение преподнести себя, заинтересовать — все это в ней одновременно ярко и незаметно. Она будто состоит из противоречий, которые кажутся удивительно гармоничными. Их редкие короткие встречи выглядят случайными, хотя оба знают, что это не так. Они расстаются, каждый живет своей жизнью — но через месяц, два, три один сдается и находит другого, злясь на себя за слабость. На этот раз уступает Агата. Когда она появляется на затрапезном постоялом дворе, где Марджелату зализывает очередные раны, он не может сдержать торжествующей улыбки. Хозяин, непрерывно кланяясь, бросается навстречу невиданной гостье — знатные дамы в этом захолустье редкость. Марджелату опрокидывает седьмую за вечер стопку анисовой и поднимается в свою комнату. Дверь он оставляет открытой. Долго ждать не приходится. Агата переступает порог, опускает засов. Юбка ее черной амазонки тихо шелестит, пока она поворачивается. Изумрудное ожерелье и серьги ловят отблески свечей, полыхают болотными огнями. Марджелату стоит неподвижно, привалившись плечом к стене. Агата склоняет голову набок, быстро облизывает губы. Взгляды их скрещиваются, как шпаги, а в следующий миг обоих будто швыряет друг к другу неведомая сила. Агата любит власть — наверное, даже больше, чем золото. И Марджелату от удивления не возражает, когда она, оседлав его торс, тянется к изголовью и шелковым шарфом аккуратно привязывает ему руки к спинке кровати. — Не сопротивляйся, — шепчет она, улыбаясь своей лисьей улыбочкой. От этой улыбки у него сладко тянет внизу живота, и по телу проходит дрожь. Ее дыхание обжигает грудь, кончик языка нежно трогает сосок. Длинные шелковистые волосы щекочут кожу. Марджелату неожиданно смущен. — Развяжи меня, — хрипло требует он. Агата касается его губ пальцем. — Не сейчас. Она наклоняется и не спеша проводит языком от ямочки под горлом, через шею, подбородок, к приоткрытому от негодования рту. Марджелату не успевает ничего сказать. Жадный поцелуй сводит с ума, заставляет плавиться его тело и душу. — Развяжи! — стонет он, силясь разорвать прочную ткань. Агата тем временем освобождается от последних покровов. Ее тело крепкое и гибкое, а кожа нежная, как у молодой девушки, и в мутящемся сознании Марджелату мелькает мысль, что ни одна юная красотка не сравнится с этой потрясающей женщиной. Она ведет ладонью по его груди, смотрит прямо в глаза. — Тебе нравится? Вопрос вызывает у него нервную усмешку. Марджелату дико возбужден, ему странно и... неуютно. Она снова улыбается. — А тебе? — спрашивает он. — Тебе, вижу, нравится верховая езда. Сильным шлепком по груди она заставляет его замолчать. Вторая рука скользит по животу вниз, к паху, обхватывает вставший член. Губы Марджелату кривятся в многозначительной ухмылке, которая всегда приводит Агату в бешенство. — Будь я мужчиной, ты бы уже извивался в моих объятиях, — она грубо сжимает нежную плоть, и у Марджелату вырывается протестующий вскрик. — Я бы хотела... Агата наклоняется и до крови прикусывает его за нижнюю губу. — О, я бы хотела быть мужчиной, — шепчет она, резко двигая ладонью, и Марджелату задыхается, так бесстыдны и сладки эти ласки. — Но даже как женщина, я сильнее тебя! — Да... — выдыхает он, почти не осознавая ее слов. Он вскидывает бедра, но тут же получает еще один шлепок. Агата чуть отодвигается, запускает вторую руку себе между ног и прогибается, выставляя себя напоказ. Марджелату не может отвести взгляда от того, как ее длинные пальцы с аккуратными розовыми ногтями раздвигают влажные складки, проникают внутрь. Потом она ласкает его ртом, облизывает средний палец, пробирается ему между ягодиц, вытворяет непотребное. Марджелату скрипит зубами, честит ее шлюхой, но сознается себе, что никогда раньше не испытывал подобного наслаждения. Она ползет наверх, трется об него, а потом становится над ним на колени так, что ее промежность касается головки его колом стоящего члена, и медленно поводит бедрами. Но стоит Марджелату толкнуться навстречу — и она отстраняется, не позволяя засадить ей. Агата дразнит его, но уже и сама стонет, кусая губы от нетерпения. Он опять ухмыляется, и тогда она направляет тяжелый ствол в себя. У Марджелату вырывается рычание. Он откидывает голову, упираясь затылком в подушки, и дрожит, пока она до конца насаживается на него. Оба замирают, хрипло дыша. — Тебе нравится? — Агата облизывается и неожиданно с силой сжимает его в себе. Боль и наслаждение смешиваются в безумном коктейле. Агата всаживает ногти ему в живот, в бока, оставляя кровоточащие царапины. Но Марджелату плевать на это, он с глухим стоном вздергивает бедра навстречу тугому жаркому объятию, не видя, не слыша ничего, кроме прерывистого дыхания над собой. — Давай же, сволочь! — она бьется, словно бабочка, пронзенная иглой, выгибается так сильно, что Марджелату видны только ее упругие крепкие груди с напряженными, набухшими сосками. Агата даже не стонет — воет по-волчьи, и бешено скачет на нем. Сейчас не он — она берет его, яростно, зло, свирепо, использует, доводя до исступления. Марджелату ловит мутящимся сознанием мысль, что ни с одной женщиной, ни с одним мужчиной ему не было и не будет столь же хорошо. Эта мысль последняя, она вспыхивает, и весь мир собирается в раскаленную точку внизу живота. Агата вскрикивает, падает ему на грудь, ловит губами стон... И Марджелату кончает с такой силой, что его вышвыривает из пространства и времени.

***

Когда он просыпается, Агаты нет в комнате. Дергается — руки свободны. Марджелату поднимается, натягивает штаны и босиком спускается вниз. В голове звонко, а тело кажется до странности пустым, словно за эту ночь Агата высосала его досуха. Хозяин бросает на него перепуганный взгляд и на вопрос, куда делась дама, ночевавшая в соседней комнате, качает головой. — Не знаю, о ком вы говорите, добрый господин. Марджелату скрипит зубами и бросается к выходу. Но поднявшийся ветер уже заметает следы, и лишь далеко, на другом краю долины вьется серой ниточкой пыль из-под копыт ее коня. Он прислоняется плечом к дверному косяку и тихо смеется, сам не зная, чему. Воздух холодит кожу, но ему вдруг становится жарко, и пустота внутри начинает медленно заполняться. Он чувствует себя живым. — Следующая партия за мной, — произносит Марджелату в пасмурное небо. Почему-то он уверен, что Агата знает об этих словах. И уверен, что она будет ждать.