Усы, лапы и хвост.

      Я всегда считал, что мир жесток. Если ты хоть как-то отличаешься от остального общества, считай ты покойник. Тебя будут преследовать, унижать – постепенно сживать с этого света. Любой сдаётся, потому что невыносимо терпеть, потому что невозможно сбежать. Трудно удержать равновесие, проще упасть и не вставать. Однажды, мне сказали, что я слабый, мне здесь не место. Я не сдался, я боролся. Говорят, за честный труд тебя всегда благословят, и ты получишь то, что всегда желал. Я хочу быть нужным. Но, чёрт подери, кому я нужен? Моя мать выбросила меня, как ненужный мусор. Я родился недоношенным. Сначала мать заботилась обо мне всеми силами, а потом бум и всё, она ушла, оставив умирать меня в один очень дождливый день. Я мокрый, голодный нашёл пристанище в одном заброшенном театре. Там я познакомился со старым усатым Борисом Сергеевичем и маленькой болонкой Сесиль. Борис оказался иностранцем, мудрым и высокоуважаемым в своих кругах. Сдержанный, воспитанный, но любитель приукрашивать свои рассказы. Он приехал из одной далёкой страны за океаном. Борис Сергеевич часто рассказывал о себе, о своей семье. Мы с Сесиль всегда слушали захватывающие истории о похождениях Бориса Сергеевича. Его голос действовал как успокоительное, захватывал и не отпускал. Борис стал отцом для меня. Блондинка Сесиль была совершенно другой. Коренная японка с огромной родословной. Слишком болтливая, эмоциональная и капризная. Сесиль терпеть не может грязь, сырость. А теперь угадайте, кто вылизывал весь театр вдоль и поперёк? Правильно, я и Борис Сергеевич. И если старик ещё мог отвертеться от этой занозы, то я был отдельный случай. Зато когда дело касалось еды, то тут уж Сесиль не обделяла меня. Спасибо ей за это. Она такая мечтательница. Любила воображать себя певицей и пару часов без устали пела песни на своём родном языке. Скажу по секрету, нет у неё слуха, и никогда не было. Но Сесиль стало неотъемлемой частью семьи, стала моей старшей сестрой. Так и жили мы в старом театре на протяжении трёх лет. Я повзрослел, окреп. Теперь я мог свободно разгуливать по многолюдным улочкам Нью-Йорка при этом, не нервируя ни Бориса, ни малышку Сэсиль. Моим любимым занятием было наблюдать. Вот просто сесть на ту же травку, пригретую солнцем, в Центральном парке и рассматривать прохожих. И никому нет дела. Сначала это меня раздражало, как меня и не замечать? Оно было и к лучшему. Ближе к вечеру я шёл по Таймс-Сквер, наблюдая за тем, как просыпается ночной Йорк, в направлении набережной. Там я сидел буквально час и отправлялся обратно в театр, домой к своей семье. И это могло продолжать вечно, если бы не одно но… Весна прошлого года дала тяжкий отпечаток в моей памяти. В апреле прошлого года по городу пролетел слушок о появление маньяка-извращенца, убивающего исключительно блондинок с голубыми глазами, да и убивал, я скажу, внушительно. Однажды я мельком увидел место преступления. Господи, это был самый ужасные десять минут моей жизни. Девушку буквально вывернули наизнанку, слишком много крови, а затем подвесили в переулке. Нет, она была буквально вшита в стену. Мерзость. Очень хотелось пойти и промыть свой несчастный желудок. Я помню, как застыл рядом с детективом, как мои ноги дрожали, как рука тянулась ко рту. Слава рыбному Богу, Борис выдернул меня из толпы и отвёл домой. Через пару дней город сотрясся от нового убийства. Ровно через пять часов, как труп был увезён сотрудниками, в дежурный участок поступил звонок, сообщающий о новом убийстве. На этот раз убийца оставил послание. «I'll catch you, I will take vengeance, I'll peel your skin, I will make thee waste*». Полицейские искали связь между жертвами, опрашивали родственников. Но им было не поймать его. В этом я был уверен на все сто. Борис строго настрого запретил нам вмешиваться в дела людские. И взял с нас обещание не гулять поздней ночью. «-Ради вашего же блага. Кто знает этих людишек». Мы не спорили. Но, пожалуй, каждый из нас троих знал, что я нарушу обещание. И если бы время можно было вернуть вспять, я бы сделал то же самое. После тех трёх убийств наступило затишье на пять дней. Всё постепенно улеглось, забылось, в город вновь вернулся мир и спокойствие, нарушаемый лишь политическими сделками да звёздными интрижками. На шестой день убили молодую учительницу математики. Преступник обезглавил её. Тело было найдено в переулки не далеко от школы. Голову он отправил спустя три часа офицеру, ведущему дело, с достаточно дерзкой запиской: «Вам меня не поймать. Бойся, Нью-Йорк». И он боялся. Пора действовать. Ближе к двум часам ночи, я уже вовсю рыскал по переулкам и тёмным улицам. Я не был уверен, что преступник объявится. Да и где-то в глубине, очень тёмной, мокрой глубине моего сознания, я не хотел встречать его. Как бы жизнь не была жестока, я любил её. Не хотелось терять то, что я получил таким трудом. Спустя час своих неудачных поисков, я решил забить и отправится досыпать оставшиеся часы. Но не тут-то было. За углом раздался женским крик, а за тем звуки драки. Сердце забилось, как сумасшедшее. Ноги дрожали, а к горлу поступил комок. Я тысячу раз обругал свою любопытность. Фигура в тёмном плаще безжалостно резало женщину. Движения чёткие, быстрые, будто ему не впервые приходилось проделывать подобное. Мне даже показалось, что он много раз прокручивал её убийство у себя в голове. На лице незнакомца играла улыбка, широкая, счастливая. Ребёнок. Он словно ребёнок, играющий в свою любимую игру. Боже. Я узнал его жертву. Женщину звали Салли Шуберт, она часто подкармливала нас. Милая женщина, живущая в пяти кварталах от театра. От неё всегда пахло маслом и рыбой. А её звонкий смех до сих пор слышался в моей голове. А глаза, такие чистые и голубые, их я любил больше всего. Господи, его жертвой могла быть кто угодно! Почему она? Почему?! Нет…Это ведь не правда! Я отступал назад, медленно. Пока не натолкнулся на препятствие в виде стены. Незнакомец тут же дернулся и повернулся в мою сторону, в этот момент, я даже забыл, как дышать. Мутно-зелёные глаза смотрели на меня удивлённо, но при этом ласково. В свете фонаря они казались большими, безумными, как у животного….как у меня. -Ой, киска, что это ты тут делаешь? – его голос поражал каждую клетку моего тела. Я не мог пошевелиться. – Иди сюда, не бойся. И я подчиняюсь. Медленно и неуверенно перебираю лапами. Недовольно топорщу усы. Тело шло само, не слушая моих приказов. Страшно. Господи, как мне страшно. Кто этот человек? Он осторожно гладит меня по спине, чешет за ушком. В нос бьёт запах крови. Я испуганно, отшатываюсь. Мужчина улыбается и заливается смехом. -Эй, брат, ты чего? Как подойти так мы смелые, а как погладить так ни-ни? Он говорил достаточно спокойно. Руки его нежно перебирали мою чёрную, местами спутавшуюся, шерсть. Глаза смотрели с нежностью. Это никак не вяжется с образом безжалостного убийцы, который минуту назад вспарывал живот очередной жертве. Он посидел со мной буквально минуту, гладил и смотрел на ночное небо, а потом встал, забрав нож, и направился вглубь переулка. -Знаешь, дружок, а ты ничего такой. Приятно было свидеться! – он отвесил шуточный поклон и пошел дальше, посмеиваясь в кулак.       Я был поражён. Я был шокирован. Я был парализован его ядом. Я был убеждён, мы встретимся вновь. Пригретый весенним солнцем, я дремал в Центральном парке на лавочке. Прошла неделю после встречи с зелёноглазым мужчиной. Меня до сих пор терзали сомнения по поводу его личности, и я упорно пытался докопаться до истинных его замыслов. Но согласитесь, что может сделать обычный дворовый кот? Ни-че-го. Я не детектив, у меня нет столько опыта, как у Бориса Сергеевича, да что там, даже Сесиль будет полезнее меня. Но всё же, я старался понять, старалась отыскать его. Что мы имеем? Семь жертв убиты совершенно разными способами. Они все имели один и тот же цвет волос, один и тот же цвет глаз и примерно одинаковый возраст. Сразу напрашивается вывод, что у убийцы либо питал любовь к блондинкам, либо у него были неприятные воспоминания, связанные с женщиной. Это точно не мать, не знаю почему. Скорее всего, жена или дочь. Но.. -Эш! Погоди, Эш! – рядом раздался писклявый голос. Я поморщился и приоткрыл правый глаз. -Что случилось, Эб? – лениво спросил парень, обернувшись. Я широко раскрыл глаза, не веря происходящему. Волосы цвета спелого пшена, яркие голубые глаза, похожи на море. Он что-то прошептал девушке, на что та фыркнула, и ели сдерживая слёзы, удалилась. -Эй, мистер Кот, не кажется ли вам, что пялиться на незнакомцев не вежливо? – до ужаса вежливый голос, раздался возле уха. Парень присел на скамейку. Я пробормотал что-то на подобии «отстань, человечишка» или «я ни я, вон к девчонке приставай!». Иногда я очень жалею, что люди меня не понимают. Вот как сейчас. Вроде и послал, а вроде и «мяу». Эш рассмеялся и погладил меня по голове. Его зовут Эш, просто Эш. Ему шестнадцать лет, учится в школе. Мечтает стать врачом и помогать людям. Мальчишка довольно смышленый, популярный, но странный. То сам с собой разговаривает, то один бред несёт, да и ещё он с животными разговаривает. Я, конечно, знал, что люди не лучшие собеседники, но чтоб на столько. Мать моя вернись, пожалуйста! В то время, куда бы я ни пошёл, я везде встречал этого мальчонку. Везде! Будь то парк или Таймс-Сквер, Бродвей или Центральный вокзал, Уолл Стрит или же закоулки Чайна-тауна. Складывалось впечатление, что этот тип следил за мной! И знаете что, он всегда с такой широкой улыбкой бежал ко мне с криками «Эй, Бен, мы снова встретились!». Неслыханная наглость! Как он мог дать мне имя? Да кто он такой! Да как он смеет! Я недоумевал. Я не понимал этого парнишку. Пока однажды он не утащил меня, когда я пытался поймать назойливую гусыню, мешающую мне спать. Эш усадил меня рядом с собой и сунул кусочки курицы и тарелку молока. Сначала я оторопел и хотел расцарапать наглецу его довольную моську, но его грустная улыбка заставила меня передумать. Я не знаю, что тогда нашло на него. Он просто сидел и смотрел, как я ем. Честно сказать, неприятное чувство, вот ты ешь, а в это же время на тебя пялятся, да ещё так пристально. После трапезы я в качестве благодарности улёгся к тому на колени и довольно замурчал. Эш рассмеялся и рассказал всё. Его мать умерла два дня назад. Её убил тот самый неуловимый убийца, мой знакомый зеленоглазый мужчина. Её звали Мэри и, по словам Эша, она была красивой, маленькой и аккуратненькой женщиной. Волосы цвета пшеницы и глубокие голубые глаза. Она была всем в его жизни! Он обещал защищать её… В тот день его мать попросила сходить его в магазин и Эш пошёл. По дороге домой парень встретил друга. Мальчики разговаривали о школе и уроках, жалуясь на огромное количество домашки. Распрощавшись с другом, Эш поспешил в дом, он и так задержался на двадцать минут. Мать не обрадуется. Дом встретил парня необычной тишиной. В голову тут же полезли нехорошие мысли. Эш поспешил на кухню. В нос ударил металлический запах крови. Парень дрожал. Слёзы текли по щекам некстати падаю мне-то на спину, то на морду. Дрожавшими пальцами он перебирал мою шерсть, немного дергая её. Я прекрасно понимал его чувства, и я всем сердцем сожалел ему. -А потом я увидел тело мамы на полу. Она была вся в крови, а на лице застыл страх. Она уже была мертва. И, Бен, рядом с ней стоял он. Убийца с зелёными глазами. Он улыбался. Он держал пистолет, Бен, - мальчик стёр рукой слёзы. – Он спустил курок…В голову…Он убил себя, Бен. Я удивлённо дёрнул хвостом. Что он сказал? Значит, мой знакомый искал его мать? Господи… Эш улыбнулся и чему-то кивнул. Его голубые глаза отражали только боль и больше не святились той детской наивностью. Весь вид выражал только боль, сожаление и одиночество. Он чем-то напоминал мне меня самого, того больного котёнка, что искал мать. Парень задумчиво потрепал меня за ушком. -Приятно было свидеться, Бен, - Эш встал и, отвесив шутливый поклон, ушёл вглубь парка. Больше я его никогда не видел. __________________________________________________ * - "Я поймаю, я отомщу, я сдеру с тебя кожу, я превращу тебя в мусор." На английском просто внушительней звучит:D