Единение

Единение. Способны ли мы достигнуть того самого, настоящего, единения, когда Юкине постоянно сбегает, или вовсе, начинает врать. Если до этого я чувствовал его душу настолько сильно, что в это невозможно было поверить, то сейчас... Сейчас все крайне сложно. Все мои слова поддержки, попытки хоть как-то помочь или желание быть тем единственным, что является самым близким, попросту игнорируются, а я продолжаю биться о закрытые двери его души. И это очень больно. До головокружения. Была у меня надежда, конечно, на то, что он все-таки станет более разумным, и подпустит меня к себе, наконец, но, в конце концов, все только испортилось. Боль от того, насколько сильно мы отдалились из-за греховности Юкине, начинала становиться нестерпимой, а я все равно продолжал казаться сильным. Я позволял ему сбегать. Воровать. Лгать мне, хотя на самом деле я всегда знал правду, какой бы она не была. Лгать самому себе, в конце концов. А в результате я нахожусь в агонии от боли, а он на грани того, что бы стать призраком. Ничем. Пустым местом. Сгустком эмоций. И за это я ненавижу себя. Я терпел, вместо того, что бы наставить его на путь истинный, и теперь мы оба только мучаемся. Зато в этом есть плюс. Если Юкине станет призраком, не мне придется убивать его. Да и вообще, и никого не смогу больше убить. И никому не смогу помочь. Быть может, надо было бы радоваться, что я не увижу его падения, но мне от этого становится только горестно. Мне вообще не хочется, что бы с ним приключилось что-то подобное. Как жаль, что я довел все до подобного. И как хорошо, что эта проблема все же разрешилась. Единение... Способны ли достигнуть единения две души, что не существуют для живых? Способны ли они, нет, не так, мы, стать едиными как прежде, что бы ощущать каждую мысль. Каждое желание друг друга, даже мелочное. Каждое сомнение. Каждую крупицу боли, что иногда выползает наружу, обволакивая все твое нутро противным вязким отчаянием. Способны ли мы на это сейчас? Способны ли мы полюбить...?