Тлен и что случилось после.

Входя в комнату, я почувствовал странный, но до боли в висках знакомый запах. Остановившись и принюхавшись, я вдруг понял, что это сразу два запаха - запах старой книги и аромат старого леса после дождя, все это ,смешавшись, давало ощущение болотной гнили и удушающей сухости пыли... Лениво повернув голову в сторону, как мне казалось источника запаха, я увидел его... или ее(?). В общем, у меня на кровати лежало некое существо, которое можно было спутать со старым чехлом для мебели, если бы оно вдруг не подняло на меня глаза. То был... наверное, человек, я мог бы смело дать ему и сорок лет... и двадцать один, вот так странно и изменчиво он выглядел. Одет он был в длинное серо-серебристое одеяние, которое было слегка грязным и обношенным у нижнего края и создавало впечатление некой робы, которая была предназначено явно не для ходьбы. Длинные и расширенные у кистей (они были мертвенно бледными) рукава создавали впечатление отсутствия гравитации, ибо держались как будто на неком подобии воздушного каркаса. Но главное было явно не одеяние, а лицо этого существа. До сих пор я помню эти пронзительно голубые глаза, которые как будто видели все сразу, но при этом были на треть прикрыты. Под глазами были темные, чуть фиолетовые круги, которые сильно выделялись на фоне лица, которое было цвета лица утопленника. Нос был средней величины, но слегка крючковатым, под носом располагалась довольно узкая щель рта, который выражал сразу несколько эмоций сразу: меланхоличную грусть, слабо скрытую раздраженность и легкую сатирическую усмешку. Волосы у существа грязно серые, но длинные и как будто легче воздуха. Брови были чуть темнее и придавали лицу этой твари оттенки загадочной хмурости. Глаза, как оказалось, смотрели не на меня. Он отрешенно уставился на чашку чая у меня в руке и на редкий гримуар "Неназываемые культы" в другой. Я как видно его совершенно не интересовал... возможно, что это и к лучшему. Перевернувшись с живота на спину он пугающими и потусторонними движениями подполз к краю кровати и свесился головой вниз, протянув руку ко мне. Не то, что бы я был пугливым, но этот уродец, который напоминал мне гомункулов Гете, вызывал у меня желание забиться под одеяло и полежать там недельку. Но когда он начал пробовать говорить, кровь у меня в жилах практически замерзла - оно пыталось что-то сказать, но выходили лишь скрипучие бормотания. И тут я решил взять себя в руки и проявить характер: как бы, не обращая на него внимания, я открыл окно нараспашку и отхлебнул остывшего чая. Существо молча уставилось на меня и начало пытаться показывать мне что-то руками. Я понял, к чему он клонит, но все же с чаем расставаться было жалко. Спустя пять минут немой паузы гомункул вдруг начал закатывать глаза и издавать мерзкие звуки, при этом энергично (для него) тыча пальцем в мою чашку. Я подержал паузу еще десять секунд и, наконец, не выдержав, протянул ему мой бережно заваренный чай. С невообразимой быстротой он влил в себя чай, листики мяты, заварку и лимон (проделал он это, минуя законы физики, что заставило меня еще раз усомниться в реальности происходящего). Прикончив мой чаек, он вдруг сполз на пол (так, будто у него не было в тот момент доброй половины костей) и мерзко захохотал. Потом вдруг остановился и потусторонним голосом сказал: "купился". Только этого мне не хватало, ведь говорят, что красочные сны это предвестники скорого безумия... в общем, я так и продолжил молчать, а гомункул приподнялся в воздухе, пройдя сквозь меня, сел на стол. Вдруг меня как будто отпустило и я, не поворачиваясь, задал один единственный вопрос : "Ты кто, мать твою, такой?" -"Я... ну, типа тлен". Моргнув, я пошатнулся и куда-то упал. Приземлился достаточно мягко, а остальное как будто вырезано дьявольским тесаком из памяти. ... голова... /мат/... Это были мои первые слова тем утром. Открыв глаза, я увидел свой родной белый потолок. Это был просто потолок, с люстрой. А слева и справа от меня стена и окно. Все как всегда. Значит, это все сон.Просто сон и до безумия у меня еще есть время. Но тут вдруг раздался тот самый голос - слегка холодный, скрипучий. Если бы голос можно было бы назвать помятым, то я бы назвал его именно так. Он сказал: "Сделай мне еще чаю... пожалуйста".