____
Внешне Аомине был обманчиво ленив и спокоен, но именно в этом спокойствии таилась ловушка, в которую попадались беспечные или, наоборот, слишком самонадеянные. Норов у него был действительно крутой. Среди якудза он слыл грубым, бессовестным, в меру жестоким, многие сказали бы — чересчур бесхитростным и прямолинейным, но у Аомине было поистине звериное чутье, позволяющее точно оценивать ситуацию, действовать ловко, цепко, наступать удушающей волной, от которой не спастись. Его хладнокровию и решительности в пиковые моменты можно было позавидовать. Многие не могли с ним сработаться, но вакагасира, вопреки протестам, поставил во главе группировки, хоть и не столь многочисленной, именно его. И не прогадал. Подчиненные следовали за своим главарем почти со слепым обожанием и священным страхом, другие банды его ненавидели, но самому Аомине было начхать. Именно его банда приняла основное участие в захвате этого небольшого квартала, его же она и получила в награду. Аомине пророчили в группировке большое будущее, но он хранил молчание и не выказывал заинтересованности в подобном. Родственные связи в якудза — редкость, но связать положение Аомине с якобы покровительством дяди ни у кого язык не поворачивался. Несмотря на то, что сам родственник был в почтенном возрасте и в иерархии синдиката занимал место в верхушке. Даже без родственных уз Аомине получил бы то положение, которое занимал сейчас, и если бы хотел, пробил дорогу наверх. В работе он вел себя своевольно, словно никто ему не указ. Но пока он не шел поперек интересов вышестоящих и умножал доходы, ни у кого не хватало ни смелости, ни желания трогать его. Никто не помнил, чтобы Аомине хоть когда-нибудь оказывался на проигравшей стороне. В организации между собой шутили, что единственный, кто мог побить Аомине, — это он сам.____
Кисе держал свой магазин в малолюдном месте, практически на отшибе, но был очень доволен своей работой, и у него не было желания что-либо менять. Он любил комиксы, мангу и одеваться, как чудак. Бриджи в облипку или закатанные штаны, майки с принтами из детского аниме, цветные кеды или шляпа — так он чувствовал себя свободно. Кисе пересчитывал остатки старых выпусков, когда колокольчики на входной двери негромко звякнули. Он бросил настороженный взгляд в сторону входа — не вчерашние ли гости? Начало месяца, могут и снова наведаться. — Хей, Кисе, ну как тебе новые начальники? — без приветствия, с порога спросил посетитель, среднего роста, сухой и сутуловатый. — Прекрасно. Вчера зашли на огонек. Думал, распрощаюсь со здоровьем, если не с жизнью, — сказал Кисе укоризненно. — Ты не передумал? Мелкие черты лица и недоверчивый прищур выдавали в госте скользкую натуру. Такие люди обычно стояли во главе маленьких уличных шаек. С большим гонором и длинным языком, они поджимали куцый хвост, как трусливые шакалы, если чуяли, что перевес не на их стороне. — О чем ты? — Не придуривайся, сам знаешь, о чем. — Нет, — ответил Кисе легко, непринужденно и при этом твердо. Он не стал отвлекаться на гостя, отодвинул журналы на стойке в сторону и черкнул пометку в толстом блокноте. С Кисе сложно было спорить, пробовать его согнуть или перетянуть на свою сторону. От силы в таких вопросах толку не было. Если он только не вздумает путаться с новыми контролерами территории; вот тогда будут проблемы — это понимал и Кисе. Вновь звякнули колокольчики. На этот раз — коротко и звонко, хлопнула резко открытая дверь. Кого-то манерам явно не учили. — Йо. В магазине повисло напряженное молчание, только в хриплых стареньких динамиках играло какое-то бестолковое аниме-радио. Только не это. Кисе на миг закрыл глаза, а в следующую секунду уже поднялся с широкой улыбкой. — Добрый день, господин! Хотите что-нибудь приобрести? Шакал бросил острый взгляд на неожиданно нарисовавшегося в таком захолустье Аомине, затем глянул на Кисе с вопросом и пониманием одновременно. Конечно, большие шишки в такие места просто так не заходят. Запахло паленым. Шакалы это чуяли лучше, чем кто-либо другой. — Зайду в другой раз. Бывай. Он легко хлопнул Кисе по плечу и уже через мгновение исчез. Кисе выпрямился и расправил плечи. Футболка с синим матросским воротником и принтом Лунной Призмы разгладилась на груди. На этот раз его “хозяин” был не при таком параде, но при этом не менее эффектен: без пиджака, в дорогой кипенно-белой рубашке. Недурно. Кисе понимал, зачем к нему пожаловали, но все еще гадал, почему своим вниманием его почтил сам большой босс, Мистер Недовольная Рожа. Кисе видел его второй раз в жизни и второй же раз думал, откуда у них берутся такие статные. Этот был клевый, хоть и смуглый. Прошлая группировка, крышующая район, не славилась такими красавцами. Такими мудаками, впрочем, тоже. — Доброе утро, господин Аомине. Пришел крушить чужие магазины и унижать честных предпринимателей? Обычно главный по району лично наведывался за деньгами только в самые крупные клубы, бары и рестораны. Мелкими же местами занимались поверенные. Однако в его магазин манги Аомине почему-то решил приехать лично. — Думаю, все же придется укоротить тебе язык. Времени у меня в обрез, так что шевелись. Лежащий на стойке красный телефон-раскладушка со связкой брелоков переливчато звякнул, оповещая об смс. Аомине степенно прошел на середину помещения, засунув руки в карманы темных выглаженных брюк. Выглядел он среди красочного ассортимента магазина нелепо. Он выудил из внутреннего кармана сигарету, щелкнул зажигалкой — черной Зиппо — и закурил. Вот же ублюдок. — Технике безопасности якудза не учат? Кисе отмахнулся от едкого дыма, порылся в ящике под кассой и достал белый конверт, в котором лежали коллекционные карточки Покемонов. Посмотрел бы он на рожу этого подонка, получи тот вместо денег карту с Джиглипуфом. Но с другой стороны, возможно, она была бы последним, что Кисе увидел в жизни. Рожа, конечно, приятная, но таких жертв не стоила. Шаря по ящикам в поисках отложенных денег, Кисе обдумывал последствия визита Аомине. Тот Шакала, разумеется, не знал. Зато Шакал прекрасно знал об Аомине, который встал костью поперек горла группировке, что крышевала этот район прежде. Кисе сунул нужный конверт в подарочный бумажный пакет с «Наруто» и вручил Аомине. Тот выпустил дым струей Кисе в лицо, отчего он тут же зашелся кашлем и еле сдержался, чтобы не двинуть по хамской роже. Аомине переместил сигарету в уголок губ и закусил ее. Затем пересчитал сумму. — Здесь не хватает. — Не может быть. Я пересчитывал. — После нашего знакомства платишь на двадцать тысяч больше. Но если не тянешь — так и скажи. Придумаем тебе иную плату. Кисе демонстративно открыл кассу, со злой ухмылкой отсчитал сколько надо и протянул Аомине вместе с одной из коллекционных карточек в качестве подарка. Тот сунул конверт во внутренний карман. На этот раз Аомине был совершенно один, но верные псы, готовые в миг повиноваться малейшему жесту, ждали снаружи — Кисе заметил их через окно. Тумба под кассой неожиданно загудела от вибрации — зазвонил второй телефон. Заметив, что другой мобильный лежит на стойке, Аомине склонил голову к плечу, глядя на Кисе, и едва заметно приподнял бровь. Кисе помедлил. — Не жмись. Бери трубку. — Позже перезвоню. Кисе не выдавал волнения: снаружи он был все так же спокоен, даже равнодушен. — Бери. Я не твоя телка, чтобы переживать, кто звонит бойфренду. Деваться было некуда. Кисе выдохнул, взял телефон и ответил. — Да. Я не могу говорить, позже перезвоню. Я перезвоню вам позже, — тихо и почти механически повторил он, прежде чем нажал кнопку отбоя, перевел дух и попытался улыбнуться как можно менее фальшиво. — Доволен? Аомине вытащил изо рта сигарету и затушил под прилавком, струйки последнего дыма поднялись и растворились в воздухе. Казалось, что Аомине нравилось издеваться над ним, поэтому он и явился лично. Но Кисе от этих визитов тоже раззадоривался и так и норовил засунуть голову в пасть льву.____
Аомине не мог решить, хороший выдался день или плохой. Его люди попали в мелкую стычку с предыдущими хозяевами квартала, он не выспался и баба у него ночью оказалась не ахти, хоть и сбежала до рассвета, избавив от необходимости созерцать с утра ее лицо. С другой стороны, он занятно провел вечер в стрип-клубе, где его обхаживали девицы с полными упругими грудями — все, как он любил. К тому же из главного офиса пришло известие, что некий доброжелатель перевел на счет их синдиката очень крупную даже по их меркам сумму. Занятно. Рождество для них наступило уже в сентябре, одном из самых дождливых месяцев в году. Аомине был в деле уже около десятка лет, но такое на его памяти случилось впервые. — Босс, можно? — из-за двери высунулся Сасаки, молодой, шумный и преданный. Он чаще руководствовался не головой, а горячей кровью, но был честен и полезен. Еще иногда мог приготовить ужин для Аомине, если тому было лень куда-либо идти после трудового дня. — Чего тебе? — Аомине откинулся на высокую спинку кожаного кресла. Их офис располагался на шестом этаже здания в промзоне, въехать на территорию которой можно было только по пропуску, и снаружи ничем не выделялся. Центральные офисы клана, в Маруноути и западной части Синдзюку, были куда выпендрежнее. Там эмблемы группировки гордо носили даже на лацканах пиджаков. На официоз и лоск Аомине было глубоко фиолетово, поэтому этот офис его устраивал. Кабинет Аомине был весьма аскетичен: темное дерево, черная кожа, светло-серые стены и эмблема синдиката, отливающая сталью. — Один из наших магазинов разгромили. — Какой? — Захудалый какой-то. Стоит на перекрестке по дороге сюда. То ли газетами торгует, то ли журналами... Не стоит внимания, но судя по всему, это сделали шестерки Кито. Это же был их район. Последнее время они там частенько ошивались. — Блядь. Аомине нахмурился и устало потер переносицу. Сасаки замялся в дверях. Когда Аомине не высыпался, обходиться малой кровью он не умел и не хотел. Любой, кто нарушит порядки на его территории, будет раздавлен. У якудза принято уважать чужую собственность, и сильнейший, вырвавший кусок у слабого, имел неоспоримое право на новое владение. Допляшутся, ублюдки. Банда Кито была слабой, бесчестной и репутация среди якудза у нее была хреновой. Аомине не считал их за соперников — они были всего лишь грязью, хоть и имели влияние в нескольких кварталах по соседству. Аомине и пальцем не пошевелил бы, не затрагивай чужие действия его интересы, но псы должны знать свое место. — Владелец в порядке? — Ага. Порхает по магазину, как ни в чем не бывало. Кто бы сомневался. — Свободен. Сасаки исчез, бесшумно притворив дверь. Аомине отправил своих людей поговорить с Кито по душам. Стычка вышла не столь кровавой, как могла бы быть, к тому же, как правило, побеждал тот, кто нападал первым. Люди Аомине явились в набитый якудза, проститутками и простыми толстосумами клуб, где отдыхала верхушка банды Кито, за шкирку вытащили главного из-за игорного стола, отволокли в туалет и избили до полусмерти, напоследок остудив его голову в унитазе. Один из его особо резвых шестерок получил пулю в лоб, другому прострелили бедро. Они скулили, но их заверениям, что никто и близко не приближался к территории Аомине, разумеется, никто не поверил. Затем последовала череда звонков от группировки, к которой принадлежала банда Кито, визитов, извинений и заверений. Они чуяли, что иначе их уберут, заберут бизнес или вытеснят с рынка, в лучшем случае — урежут долю. Поглощение одной группировки другой среди якудза было отнюдь не редким явлением.____
Насвистывая привязавшуюся песню с простым мотивом из нового аниме, Кисе поднимался по внешней лестнице дома, на первом этаже которого был его магазин. Соломенная шляпа с узкими полями была сдвинута на затылок, белая футболка с нарисованным на спине крылышками едва прикрывала пояс закатанных до колен бежевых брюк. Шлепанцы ударялись о босые пятки, пакеты шуршали в такт шагам, и он уже представлял, как выпьет холодного пива перед телевизором и поиграет в приставку. Знакомые не одобряли, что он до сих пор любит игры и собирает фигурки, что он слишком инфантилен, но Кисе только смеялся и хитро подмигивал, сообщая заговорщическим тоном, что успевает все. — Йо. Кисе не сразу узнал темную высокую фигуру, подпирающую стену около двери его квартиры, и не сразу поверил в то, что увидел: в сумерках силуэт Аомине напоминал медведя. Разумеется, узнать, где живет тот или иной плательщик дани якудза несложно. Кисе задумался, что делать теперь. Поздороваться с ним и захлопнуть дверь перед носом? Пригласить войти? Пройти мимо и вручить пакеты, чтобы достать ключи? — Оу. Только не говори, что ты мой новый сосед. Я думал, якудза может позволить себе апартаменты пошикарнее. Или ты… — Кисе приторно улыбнулся и шепнул: - ...в подъезд поссать пришел? — На тебя поссать пришел. Любишь «золотой дождь»? — Ха-ха, даже не мечтай. Кисе повесил белый пакет-майку на локоть, сунул руку в карман брюк и загремел ключами. Вставил в замок нужный, вернувшись к насвистыванию песенки с того момента, на котором остановился. Повернул, пару раз особым образом надавил плечом на дверь и зашел в свою простую однокомнатную квартирку. Мебели в ней было немного, а кухня как таковая вообще отсутствовала — только небольшой холодильник в дальнем углу и микроволновая печь на нем. На полу валялись одежда, манга и диски, на стенах висели несколько постеров. — Мои люди сказали, что ты не пострадал, — сказал Аомине, — А я так надеялся. Как этим якудза не надоедает быть при параде ежедневно? Рубашка глубокого фиолетового цвета с узором из турецких огурцов была броской, но шла Аомине, с этим было тяжело поспорить. Если он продолжит так же часто к нему наведываться, Кисе скоро изучит весь его гардероб. Того гляди, и галстуки начнет подбирать. Вот смех. — Хозяин пришел справиться о моем здоровье? — удивился он. — Какая честь. Спасибо за заботу. Ценю. Он шутливо поклонился. На шее звякнули друг о друга мелкие металлические кулоны, болтавшиеся на двух шнурках. Кисе надеялся, что сейчас голову ему не открутят или позволят прежде выпить хотя бы банку пива. Он любил это дело по выходным, хотя алкоголь в целом не жаловал. Кисе был душой компании, но редко кто видел его еле стоящим на ногах, и уж тем более — болтающим по душам. В своем магазине он оброс знакомствами из той среды, где школьник и взрослый мужик могли одновременно прибежать за свежим выпуском ежемесячника «Джампа». Покупатели его обожали. В каждом человеке Кисе видел свое очарование, был участлив. Школьницы приходили целыми стайками: несмотря на то, что отаку в обществе считалось неблаговидным клеймом, в нем они видели принца, как из «Розы Версаля». И с ними он был обходителен, пусть и старше их лет на пятнадцать, а то и больше. Никто не знал об интересах Кисе, но сам он без умолку мог болтать о новинках той или иной серии. Создавал о себе впечатление, что вот он, нараспашку, и при этом оставался полным недомолвок. — Зато в магазине без стекол теперь всегда свежо. — Я надеялся, что тебя пристрелят. — И ты пришел исправить это недоразумение? Кисе, конечно, любил искушать судьбу и ради острых ощущений даже подумывал захлопнуть дверь перед носом нежданного гостя, но только рукой махнул, приглашая Аомине войти. Будет плохо, если он откажет якудза. Кисе коротко посмеялся, закинув пакет на плечо. Аомине наступил на пятки ботинок и разулся, оставшись в носках стоимостью как месячная аренда квартиры Кисе. Сделав несколько шагов, он чуть не наступил на одну из консолей, лежащих перед большим телевизором. Аомине оглянулся по сторонам и усмехнулся, увидев ростовую подушку с Суперменом, которая занимала большую часть кровати. — Не хоромы. Не мудрено, что налог не тянешь. Кисе разбирал пакет, сидя на полу и поглядывая на Аомине, который уселся напротив него как настоящий якудза — скрестил ноги и уперся одной рукой в колено, ссутулив плечи. Ну как из фильма. В такой обстановке он выглядел очень смешно. Взгляд Кисе упал на валяющийся рядом томик яойной манги. Как неловко. Подняв его, Кисе, не очень-то и скрываясь, швырнул постыдное чтиво под кровать. Бросил банку пива Аомине и открыл свою. — Знаешь, Кисе, ты реально раздражаешь, — с этими словами Аомине откупорил алюминиевую банку, которая тихо пшикнула. — И, видимо, не только меня. — Я все отремонтирую сам, — сказал Кисе. — Не понимаю, почему из всех магазинов на улице выбрали именно твою дурацкую лавку. Кисе пожал плечами, повертел серую банку в руках и сделал глоток еще не успевшего согреться пива. Спрашивать, зачем к нему явился сам сятэй, не стал. Был один вариант, но о нем Кисе даже думать не хотел. Напротив него сидел человек, о котором он почти ничего не знал. Аомине был беспардонным, бессовестным, опасным и из-за этого до безобразия интересным. Он не был похож на других якудза, с которыми ему доводилось работать. Словом и делом этот Аомине обжигал, как сухой лед. Кисе всегда влекло к плохим парням, но этот был просто неподражаем. Смуглая кожа, столь непопулярная в Японии, совершенно не портила Аомине, даже наоборот. А от его взгляда по телу бежали мурашки. Интересно, трахается он с таким же недовольным лицом? — Что уставился? Аомине приподнял бровь, а Кисе тряхнул головой и улыбнулся — из неловких ситуаций он выходил на раз-два. — Да так. Думал, что последний раз так близко тебя разглядывал, когда стоял перед тобой на четвереньках. Я тогда аж возбудился. Аомине прищурился и скривил рот: — А? — О. Так ты не гей. Я думал, у вас там, в якудза, все немного того, — Кисе негромко хрюкнул от смеха и сделал глоток. — Просто подумал, что у такого, как ты, от парней не было бы отбоя. — Есть и поехавшие, — ответил Аомине просто и честно, — Кто-то не может уснуть без чужого члена во рту, кто-то и вовсе по детям. — Бр-р, — Кисе передернул плечами, — как и говорил, у вас там все — того! Аомине ослабил светлый галстук и расстегнул рубашку до середины груди. В маленьком помещении быстро становилось душно. В разлете ткани на смуглой коже мелькнуло что-то белое, не ускользнув от внимания Кисе. Он вдруг подпрыгнул на месте, просияв. — А у тебя есть, ну… — он неловко покрутил в ладонях банку, перед тем как продолжить, — татуировка на спине? Аомине помедлил с ответом, разглядывая лицо Кисе, затем хмыкнул. — Ну. Кисе слышал, что татуировки уже стали выходить из моды и некоторые якудза и вовсе сводили их, чтобы при работе в государственных структурах никто не узнал, с чем они связаны. Но Аомине, видимо, к таким веяниям относился наплевательски. У Кисе застряло в горле «покажи», когда Аомине сказал: — Мы не на показе, раздеваться лень. Если так хочешь посмотреть, давай сам. Он издевается? — Серьезно? — Не баба, не рассыплюсь. Полуголых мужиков ни разу не видел? Кисе перевел дух. Раздеть якудза — это похоже на опасное приключение. Раздеть такого якудза, как Аомине — задание повышенной сложности. Ему даже показалось, что он возбудился, хотя, казалось бы, не от чего — всего-то надо снять с мужика рубашку и посмотреть на татуировку. Кисе ведь интересен рисунок как ценителю изобразительного искусства. Мало кому удавалось увидеть ирэдзуми вживую. Он отставил банку, наспех вытер и без того чистые руки о штанины и подполз на коленях к Аомине. Тот наблюдал за его движениями, которые как будто назло стали менее уверенными. Кисе слегка потянул за светлый галстук, чтобы ослабить его еще больше. Хорошее сочетание цветов. Интересно, кто-то подбирает одежду Аомине или он сам? — Рожа-то какая сосредоточенная. Волнуешься? — съязвил Аомине. — О. Раздевание — один из моих любимых моментов в прелюдии, — заглянув Аомине в глаза, проговорил Кисе нарочито томно и низко. Он потянул галстук вверх и снял его через голову, коснувшись коротких волос. Жесткие, под стать характеру. — Неужто они у тебя часто бывают? — угол рта Аомине дернулся вверх в издевке. На близком расстоянии от Аомине пахнуло парфюмом, тяжелым и терпким, с кисловатыми нотами. Очень к лицу этому подонку. Перед глазами всплыл день их не самого приятного знакомства. Недаром говорят, что память на запахи самая сильная. — Чаще, чем может показаться. Я парень нарасхват, — самодовольно, но с долей иронии заявил Кисе. Он расстегнул одну маленькую пуговицу. Потом следующую. Ощущения оказались неожиданно острыми, пронизывающими — да он, оказывается, и впрямь волновался. При прелюдии Кисе тут же огладил бы открытый участок кожи. Или даже провел по ней губами. На секунду он задумался, какова на ощупь была бы кожа Аомине. Наверняка горячая — от него даже на расстоянии веяло теплом. — Кварталы красных фонарей? — Моей зарплаты на это не хватит, — отшутился Кисе. Кисе подобрался ближе и ненароком задел колено Аомине своим, расстегнул еще одну пуговицу, отодвинул край рубашки и взглянул на него, нахмурив брови. — Откуда? Ниже груди торс Аомине опоясывал белый бинт шириною с ладонь. — А ты думал, мы только деньги собираем? — Аомине фыркнул. — Ерунда, задели. Прошлые хозяева района скалятся. Кисе машинально тронул бинт и сглотнул. — Сильно? — Сказал же — ерунда, значит, ерунда. Что ты как девчонка, сильно? — передразнил Аомине и рассмеялся. — Если тебя это успокоит, то у меня есть шрамы похуже этого, но, как видишь, не сдох. На шутку Кисе откликнулся не сразу, лишь несколько мгновений еще рассматривал повязку. Аомине поерзал на месте, вытягивая по очереди ноги — видимо, затекли. — Эй, — он схватил двумя пальцами Кисе за нос. — Ауч, — прогнусавил тот, мгновенно придя в себя. Пальцы Аомине оказались горячими, как он и предполагал. Сейчас, сейчас он разденет этого якудза и оценит татуировку, которая для этих ребят была предметом гордости. И совершенно не будет обращать внимания на широкие плечи и бугры мышц под шелковистой тканью рубашки. Последняя пуговица. Кисе мимолетно коснулся пальцами живота Аомине. «Каменный пресс», — отметил он про себя. Он взялся за воротник рубашки и медленно потянул вниз, стягивая ее с плеч. Дыхание Кисе участилось. Наверное, от жары, в этой каморке до противного душно. — Интересно, что там: кинтаро, они, карп? — спросил Кисе вслух, скорее, самого себя, когда показалась часть еще непонятного рисунка, заходящего на плечо. Пришлось подняться, обойти и сесть сзади Аомине, чтобы снять рубашку. Кажется, она уже начала ему надоедать. Во рту пересохло. Будто услышав его, Аомине потянулся и сделал глоток пива. Широкая, жилистая шея. Короткие волоски на загривке, слипшиеся от пота. Когти рисованного существа, впившиеся в этот загривок. Кисе потянул рубашку вниз, и Аомине выпутался из рукавов. — Наконец-то, тормоз, — сказал он и почесал шею. — Вау, — выдохнул Кисе. — Девицы говорят то же самое. — Могу их понять. Кисе сам не понял, от чего захватило дух больше: от рельефа выступающих мышц, рисунка или всего вместе взятого. Наверное, все-таки от всего вместе. Дракон, древнее олицетворение неограниченной силы и власти. Как он не догадался? Впиваясь когтистыми лапами в загривок и ребра, традиционный японский дракон раскрывал зубастую пасть на лопатке. Темный, он почти сливался со смуглой кожей, вдоль хребта стелился золотистый гребень. Огромное тело извивалось по всей спине, уходя хвостом на поясницу и крестец. Был прорисован каждый штрих, каждая чешуйка. Колоссальная работа. И главное, невообразимо красивая. Сколько месяцев ее наносили? — Да ты, смотрю, там важная птица. Прости, придется тебя потрогать, чтобы рассмотреть, — Кисе смотрел как зачарованный, он быстрым движением зачесал назад упавшие на глаза волосы и облизнул сухие губы. Сжал плечи Аомине ладонями. Кисе тронул в одном месте, в другом. Аомине дрогнул — наверное, от щекотки. Очертив выступающий позвонок на загривке, пальцы Кисе невесомо прошлись вдоль позвоночника. Пересчитали таким же движением ребра с обоих боков. Коснулись крестца, ямочек на пояснице. Кисе переставал понимать, что он делает — рассматривает татуировку или трогает Аомине. Интересно, если он запустит руку под этот кожаный пояс, задница Аомине будет такой же приятной на ощупь и крепкой? Он в красках представил, как после этого распрощается со своей головой. Кисе выглянул из-за плеча. Пока он возился, Аомине успел открыть первый попавшийся под руку журнал. — Нравится Хорикита Май? Надо же им поговорить о чем-то отвлеченном. — Ну… — Аомине вдруг замялся. — Наш босс ее продюсирует. Иногда хожу на ее показы. Сочная девица. Аомине как назло откинул рубашку в сторону, закинул руки за голову и потянулся всем телом. Видно, спина затекла. Вот так и говори об отвлеченном. Перед носом Кисе оказались наручные часы на черном кожаном ремне. Матово-черный циферблат, стальной корпус — ограниченный выпуск, сделанный к 120-летию марки. Кисе присвистнул. — О, Эберхард. Хороший вкус. — Подарок от дяди, — бросил Аомине. — Хотя откуда тебе знать о таких часах? — он обернулся на Кисе и смешливо хмыкнул. — Если я продаю мангу, это не значит, что ни в чем, кроме нее, не разбираюсь, — подмигнул ему Кисе. Он попытался двинуться и тут же замер, потому что понял, в какой бестолковой ситуации оказался. У него встал. Нужно было что-то сделать, и немедленно. Больше всего сейчас хотелось потереться членом о чужой крестец. Кисе резко отдернул руки от плеч Аомине. — Отойду подрочу на твою татуировку, — бодро сказал Кисе уже в дверях ванной. Аомине осклабился, и Кисе понял, что именно правду тогда он принял за шутку.____
Сезон тайфунов подходил к концу. После вчерашнего буйства стихии вывески на некоторых магазинах сорвало или порядком потрепало. Переступая через лужи, Кисе нес пакет из комбини, где продавали по акции две упаковки яиц по цене одной. Остановившись, он приподнял солнцезащитные очки и зажмурился от слепящего солнца. Следом неподалеку притормозила старенькая Хонда. Кисе сунул руку в карман, пакет зашуршал, повиснув на запястье и ударившись о ногу. Дойдя до конца улицы, он свернул на перекрестке и успел перебежать железнодорожные пути до того, как светофор засветился красным. Опустился шлагбаум, зазвенели предупредительные сирены, раздался стук колес приближающегося поезда. Кисе остановился у витрины с женским бельем, будто разглядывая ее, и скосил взгляд — старая Хонда вновь была неподалеку. Он прошел дальше, и машина опять поехала вслед за ним. Пришлось пройти еще через несколько улиц: узких, со скромными жилыми домами, где кроны деревьев образовывали арки, и широких торговых. За следующим поворотом показалось высокое промышленное здание. С кошачьей ловкостью Кисе проскочил через шлагбаум и мимо контрольно-пропускного пункта. Хонда осталась позади. Он сунул руки в карманы светлых брюк и расправил плечи, непринужденно пройдя вдоль здания. Сперва увидел одно черное авто, затем рядом — другое. Два человека в костюмах и солнцезащитных очках курили около входа. Наверняка там он найдет то, что ищет. Он заскочил в лифт, нажал наугад на кнопку пятого этажа и, едва открылись двери, перегородил дорогу какому-то работнику и торопливо назвал организацию, которую искал. Тот напуганно на него глянул и указал путь. Один лестничный пролет, еще несколько минут поисков — и в конце коридора за поворотом он увидел эмблему на двери. Дернул за металлическую дверную ручку. — Эй, ты куда? — спросил его крупный и почти лысый мужик, сидящий в низком кресле в приемной. Рядом с ним вокруг стола сидели еще трое. — К господину Аомине. — Ты кто такой? — Кисе Рета, у нас назначена встреча. — Обыщите его. Сейчас узнаю, Кисе Рета, — лысый насмешливо произнес его имя, — назначено ли у босса для тебя время. Кисе поднял руки. Он не любил, когда его трогали непривлекательные люди. Особенно грубо. Но правила есть правила: спасибо, что с порога мозги не вышибли. Упс. В карманах нащупали две игрушки из гасяпонов.____
Аомине только положил телефонную трубку, как в дверь постучались. — Босс? — Ну? — Явился какой-то Кисе Рета. Говорит, к вам. Вышвырнуть его? — Кто? — недоуменно переспросил Аомине. На мгновение он решил, что ослышался. Что этому придурку тут-то понадобилось? Как он узнал точный адрес? — Впусти. Лысый скрылся, недовольно поджав губы. — Привет! — сказал Кисе и поправил круглые солнцезащитные очки на макушке. Аомине лишь молча глянул на него. Свет, проникавший из-за закрытых жалюзи за его спиной, узкими полосами расчерчивал фигуру Кисе. — Только не говори, что твой магазин опять разнесли и ты приперся ко мне об этом поплакаться. Откуда у этого Кисе столько смелости? Аомине опомниться не успел, как стал близко общаться с этим торгашом. Только недавно он полировал его лицом пол магазина, а потом они уже выпивают в его квартиренке, и Аомине демонстрирует свою татуировку. Совместные попойки сближают, так говорят? Но было в нем что-то интересное. Может быть, подкупало, что Кисе бросает ему вызов, может — что он острит или не боится. Аомине не мог сказать, что именно. Хотя не слишком-то он был похож на классический образчик простого торговца. Ухожен, нагл, слишком много знает про работу якудза. Обычные люди в эти дела старались не лезть, а если сложилось так, что их работа зависела от якудза, держались почтительно и боялись вымолвить лишнее слово. — Пришел оговорить размер налога. Я не согласен с его увеличением, — Кисе бегло глянул на часы, которые показывали четверть двенадцатого. Аомине зашелся лающим смехом. — Не боишься, что тебя тут могут покалечить? Или убить? — Боюсь. Но все равно не согласен. Аомине откинулся на спинку кресла и сложил руки. Только что он нехотя пообещал дяде, что явится на прием, который будет через две недели. Тот сказал, что там соберутся важные люди. Аомине не выносил официозные события. Ему было чертовски лень таскаться на мероприятия, которые проводятся якобы для укрепления связей и заключения сделок. Даже если это было нужно ему самому, все равно было лень. Он лучше выспится или поедет в клуб и расслабится там — ему были подконтрольны хорошие развлекательные заведения. Главное, без всей этой ненужной шушеры. Но разве можно отказать дяде, когда он так просит? Это будет расценено как неуважение. Черт с ним, придется выбирать галстук. Он почесал мизинцем ухо. — Чем предлагаешь оправдаться? — В тот день ты, видимо, был не в духе. — Я почти всегда не в духе. — Хорошая черта для начальника. Учись мы с тобой в одной школе или институте, я бы побежал за тобой без оглядки. Даже в свои годы Аомине все еще не умел отвечать на лесть, поэтому для вида нахмурился. — А если по делу? — Прибыль уменьшится и я не смогу себе позволить ходить в любимое мэйд-кафе по субботам. — Мне по барабану. Действительно, какое ему дело? Не только до размера налога, но и до самого магазина. С ответом Кисе помедлил. — Думал, мы немного подружились. — Выпив пива в твоей халупе? Аомине не помнил, когда последний раз пил такое дешевое пойло. В офисе они часто пили хорошее сакэ, в ресторане или в одиночестве он предпочитал виски или бурбон. С женщинами иногда давился шампанским. Американцы поставляли им неплохой алкоголь. Тогда же Аомине почти почувствовал себя вновь старшеклассником, хлебая пиво в той квартиренке. — Как грубо, — почти простонал Кисе и прищурился. Почему-то, несмотря на цель визита, в его глазах читалось, что он хочет открутить Аомине голову. Он вновь бросил взгляд на стального цвета циферблат на стене. Половина двенадцатого. — Я смотрю, ты с часов глаз не сводишь. На свиданку опаздываешь? От неожиданности Кисе слегка вздрогнул. Аомине умел сбить с толку своей наблюдательностью. — Кто же назначает свидания на утро. Хотя, — он подавил смешок, — к тебе вот я пришел. Аомине склонил голову набок и приподнял бровь, как обычно делал, когда чего-то не понимал. Кисе будто с трудом давалась улыбка. — Расслабься. Присядь, — сказал он с издевкой. Он махнул рукой в сторону двух черных низких диванов, стоящих перед его столом друг против друга. Сделав несколько шагов, Кисе присел. На стол. Аомине потерял дар речи. На своем веку он повидал много идиотов, но никак не мог определиться, что надо именно этому. — Стол не для жопы. — Когда еще я смогу посидеть, — Кисе раскинул руки в стороны, — на столе якудза. Аомине подпер щеку кулаком. — Я могу тебе и ноги переломать. И он бы ни секунды не колебался. Но продолжал наблюдать из любопытства. — Верю. И меня это заводит. Кисе подвинулся на столе и наклонился к Аомине, опираясь на вытянутые руки. Аомине смотрел равнодушно. По крайней мере, пытался так смотреть. — Совсем поехал? — Может, хочу совратить тебя и не платить налоги, — ни по лицу, ни по тону было не понять — шутил он или говорил серьезно. — Ну, знаешь, как это у вас делается. Типа… стать твоей сучкой? Дыхание Кисе ощущалось на коже, Аомине замер в ожидании, как животное. Решил посмотреть, на какие еще выходки способен этот идиот. Тишина в кабинете почти звенела, только за дверью гудели приглушенные голоса. Аомине разглядывал Кисе, ощущая легкий запах чужого парфюма. Кресло скрипнуло под тяжестью двух тел: Кисе сел верхом на Аомине и навис над ним, но тот не шелохнулся. Он не целка и не добропорядочный чиновник, чтобы следить за своим моральным обликом, и женщины не раз становились перед ним на колени, чтобы отсосать. Этот, конечно, не женщина, но если решится — дело его. Разгоряченная гладкая щека прижалась к виску. У Кисе что, температура? Он прижимался коленями к бедрам Аомине и опирался рукой на высокую мягкую спинку кресла. И дышал, как горячо он дышал. Заглянул Аомине в глаза — тому даже стало малость не по себе. Стоило признать, что обаянием Кисе природа не обделила. Кажется, рубашка от выступившего пота прилипла к спине. Аомине не спешил к нему прикоснуться. Широкая ладонь легла Аомине на грудь. Длинные ровные пальцы прошлись по темной ткани и провели по коже, видневшейся в вырезе рубашки. Кисе быстро облизнул сухие губы и вдруг вцепился в воротник. Сколько в его глазах было томности, приглушенного блеска и решительности. Продавцы в магазинах для отаку правда такими бывают? Его майка с какой-то дурацкой надписью задралась, оголив часть белокожего бедра. Он еще и штаны носил с низкой талией. Кисе прижался своим носом к его, потерся, а затем тепло выдохнул в губы, уже едва их касаясь: — Надеюсь, за это ты не прострелишь мне голову. Дыхание Кисе пахло фруктовой жвачкой. — Посмотрим. — Босс! — вдруг донеслось из-за двери и раздался громкий стук. Аомине резко спихнул Кисе с себя, и тот с грохотом упал на пол. На часах был полдень. — А? — голос его прозвучал недовольно донельзя. Дверь отворили. — Господин Ямашита приехал. Точно. Ямашита, заведующий завозом проституток с Филиппин. Говорил, есть неплохой товар, хотел обсудить. Кисе низко поклонился, уже вновь стоя перед столом как ни в чем не бывало. — Прошу прощения, что отнял много времени. Большое вам спасибо. «В задницу себе засунь свое спасибо», — только и успел подумать Аомине.____
Свет от ресторана при отеле в районе Тиеда, кажется, было видно в радиусе километра. Сияющие светлые залы, высокие потолки, хрустальные люстры, официанты с военной выправкой. Помпезно, хоть блюй. И женщин почти нет, поэтому глубоких декольте раз-два — и обчелся. Тоска. Людей было много, Аомине казалось, что собралось не меньше четверти города. Здесь был даже один из бухгалтеров их клана. Каждый второй пожимал Аомине руку, со знакомыми приходилось перебрасываться дежурными фразами. Некоторые рожи он видеть совсем не хотел. Дядя был уже пожилым, но властным человеком: имел влияние в мэрии этого района, а также в нескольких корпорациях. Добр в общении, в меру благосклонен, но подопечных держал в ежовых рукавицах. Дядя окликнул Аомине, когда тот, сложив руки за спиной, разглядывал через панорамное окно Токио Скай Три, подсветка которой в вечерних сумерках сменилась с фиолетовой на зеленую. Был у этого ресторана большой плюс: от толп почти одинаковых рож можно было отвлечься на хороший вид, открывавшийся с высотного этажа. — Сделай лицо повеселее, — он легонько похлопал Аомине по спине. Дядя едва доставал ему до плеча. — Я и так веселее некуда. — Пойдем, — он взял Аомине под локоть и повел к центру зала. — Покажу тебе некоторых людей, ты должен с ними познакомиться. Они прогуливались по залу, дядя представлял его своим знакомым. Один был из министерства финансов, другой — глава группировки из Штатов, которая с ними сотрудничала, третий — владелец этого отеля, разные люди из шоу-бизнеса. Аомине кивал, потому что с неохотой признавал, что это его долг, хоть и не сдалось ему запоминать все эти лица. Если потребуется, он сам из-под земли достанет кого угодно. — А вот тот парень — настоящий профессионал в подделке картин, — дядя показал на человека, сидящего к ним вполоборота. — Многие из кожи вон лезут, чтобы он на них работал. Аомине угукнул. Что необычного в том, что какого-то удальца пытаются уговорить вступить в якудза? Мало людей, которых они втягивают в свой бизнес, что ли. — Работает под псевдонимом Копикэт, — продолжил дядя. — На самом деле, не очень ему доверяю. Авантюрный тип. Мечтатель. Такие обычно вспыхивают, горят ярко, а потом затухают, не найдя идеала или цели. Разумеется, такого человека дядя надежным не считал. Кто вообще берет идиотские псевдонимы героев комиксов? На вид этот Копикэт был сущим хлыщом. Зализанные назад волосы, достаточно длинные, чтобы кончики почти закрывали затылок, в ухе белым металлом поблескивала сережка. Аомине видел, как тот небрежно закинул ногу на ногу в брюках цвета слоновой кости и игриво покачивал в воздухе светлым ботинком. С этого ракурса было видно и отогнутый ворот ярко-бордовой рубашки. Ну, как с картинки сошел. Неудивительно, что почти все женщины, что были на приеме, столпились именно вокруг него. С их стороны доносился смех, и франт закидывал голову назад, от души хохоча. Аомине не испытывал недостатка женского внимания, однако почувствовал себя раздраженным. И почему-то не мог перестать разглядывать этого щеголя. Аомине видел его профиль: прямой нос, острый подбородок, светлая кожа, ненормально популярная в японском обществе. Он уловил в нем что-то знакомое, но быстро отмел эту мысль. Показалось. Он даже не мог сказать, кого этот хлыщ ему напоминал. — Ты почему так нахмурился? Он нахмурился? Аомине этого даже не заметил. — Да нет, ничего. Спасибо. Легким поклоном он поблагодарил за знакомства и вновь остался в долгожданном одиночестве. Взял с подноса низкий широкий бокал с виски. От обжигающего горло глотка Аомине поморщился, вскоре по желудку растеклось характерное тепло. Он перебросился парой фраз с еще одним якудза. Во время разговора его взгляд невольно вновь упал на прославленного профессионала подделки, которого он увидел теперь анфас. Аомине прервался на полуслове, поперхнулся и замер. Его потрясли за плечо, и он вернулся к разговору, но теперь то и дело бросал взгляд в сторону, отвечал коротко и отрывисто. Черт побери, да почему все постоянно отвлекают его своим трепом! Аомине сделал большой глоток виски. На подлокотнике кресла хлыща сидела Хорикита Май и улыбалась, как на страницах журналов, которые иногда листал Аомине. И как он ее до этого не заметил? А этот щеголь приобнял ее за талию, как свою знакомую. Широкие плечи, расслабленная поза — видно, в такой обстановке он чувствовал себя как рыба в воде. Его улыбка светилась. Подделывает картины, значит. Известный в «этих» кругах. Ага, и приторговывает мангой в свободное время. Аомине ощутил по нарастающей накатывающее недовольство. Он стиснул зубы, пальцы крепко сжали стакан. С одной стороны, какое ему дело до чужих цирков с переодеваниями? Уж где-где, а в их мире как только не изгалялись, чтобы выжить или озолотиться. Подобных баек ему рассказывали столько, что в итоге он отказывался их слушать. Но к чему была эта дешевая комедия, которую он наблюдал? Продавец манги? Да еще и ходил к нему на поклон и жаловался на налог! Аомине не понимал, из-за чего сердится. Кисе ведь ему ничего не сделал. К тому же он не был ему даже другом. Чем он занимался и насколько легально это было, оставалось его личным делом, и Аомине это не должно волновать, как не волновало его все происходящее за пределами синдиката. Аомине был в недоумении. Блядь, почему он чувствовал себя сейчас таким дураком? Шаг за шагом, словно хищник, подбирающийся к жертве, он приближался к этому углу веселья, в центре которого как ни в чем не бывало восседал Кисе. Аомине едва не скалился. — Йо, — поздоровался Аомине низким хрипловатым голосом, остановившись перед креслом.____
Кисе он показался еще выше и значительнее обычного. Несмотря на смуглую кожу, ему поразительно шли темные цвета. Темно-синий с отливом костюм, темная рубашка с узором — сколько их у него? Кисе сделал глоток шампанского и дежурно улыбнулся. Как всем. — Разговор есть, — коротко бросил Аомине. — Конечно. Разве ответишь тут что-то другое. Кисе поднялся, в росте почти сравнявшись с Аомине, и глянул в глаза открыто и честно. Но Аомине только скрипнул зубами, развернулся на пятках и махнул Кисе, чтобы тот следовал за ним, и по дороге поманил еще двух верзил за собой. Он поставил их снаружи возле входа в туалет, чтобы никого не впускали, а за собой захлопнул дверь. Ресторан огромный, есть еще несколько уборных, помимо этой. Даже отхожее место было под стать заведению. Приглушенный свет, большие раковины со сверкающими кранами, стены из темного мрамора, светлый каменный пол. Зеркало сплошным полотном тянулось по стене вдоль раковин. Аомине сунул руки в карманы и равнодушно посмотрел на Кисе. Тот молча оглядел комнату, качнулся на носках и кашлянул. Только что не присвистнул. Конечно, он знал, зачем он здесь. — Неплохое место выбрали для приема, — начал с отвлекающего маневра Кисе. — Как же. — Хорикита Май, кстати, лапочка. Понимаю, почему она тебе нравится. — А я думал, отаку не могут и рта раскрыть рядом с женщиной. Вместо ответа Кисе улыбнулся. — Прости, Аоминеччи, — имя из его уст прозвучало неожиданного мягко, а тон был виноватым. — Аомине-кто? — Это я ласково. — Нежности телячьи при себе держи. Кисе выдохнул и присел на край поверхности, куда были вмонтированы раковины. Аомине стоял напротив. — Ладно. Магазин правда мой и я его люблю.____
С самой школы Кисе давалось все — будь то спорт или карьера, он всегда добивался лучшего результата. Но вместе с тем он помирал от скуки. За что бы он ни брался, вскоре становился на голову выше сверстников и старших. Разве что, за исключением учебы. Он отлично осознавал свои качества, преимущества и перспективы, из-за чего слыл заносчивым и высокомерным. Но за все годы не нашлось того, кто смог бы осадить его, хотя в душе Кисе мечтал, чтобы появился кто-то, за кем ему было бы не угнаться, кто зажег бы его так, что на кон он мог без колебаний поставить свою жизнь. С подачи сестры еще будучи школьником он даже успел попробовать себя в модельном бизнесе, где его были готовы с руками оторвать. Уже учась в университете на реставратора, Кисе все еще вертелся в тех кругах. Народ в них был разношерстный и ушлый, тусовки были чаще похожи на оргии, из-за наркотиков бывали проблемы с полицией, но якудза, которым был подконтролен журнал, улаживали эти вопросы. Со временем Кисе познакомился с одним из них. Прознав о его университетских успехах, он предложил мелкую работенку. Кисе недолго думал, прежде чем согласиться. Платили порядочно, и он втянулся. Спектр работ рос в геометрической прогрессии — и вот уже группировки готовы были удавиться за то, чтобы Кисе на них работал. Стагнация была его самым страшным врагом, его заводили острота ощущений и новые впечатления. Испытывая себя и судьбу, Кисе не рассматривал аферы как основной источник доходов. В основном он подделывал картины, которые якудза сбывали на Запад. Ему нравилось раз за разом доказывать свое превосходство, и он смеялся над заносчивыми стариками с ученой степенью, когда те не могли отличить его Босха от подлинника. Иногда Кисе занимался мелочевкой — фальшивыми документами или операциями со счетами. Ему покровительствовал клан, в который он не входил и который позволил ему открыть на их территории скромный магазин для прикрытия в обмен на сотрудничество с ними. Однако учтивая настойчивость якудза с предложениями вступить в их клан стала заметно напрягать Кисе, который по натуре своей был очень свободолюбив. Хотя Кисе было по силам купить торговую площадь в Синдзюку и билборд на небоскребе, выбор пал на непроходное местечко, которое втиснулось между мелкой кондитерской и лавкой с запчастями для велосипедов. Подвал был выкуплен и оборудован под студию, этажом выше магазина снята небольшая квартира. С органами правопорядка при оформлении проблем не возникло, с регистрацией на подставное лицо — тоже. Кисе нравилась его вторая работа в магазине и жизнь скромного продавца комиксов. Нравились чудаки, которые туда приходили, нравилось таким образом отдыхать от своей основной деятельности. Он любил разнообразие. Он заигрался. Переворот в районе его не тронул ни в каком смысле. Однако ребята из банды заметно заволновались, когда его магазин отошел чужой банде. Стали чаще наведываться, предлагали переехать в их район и еще настойчивее — присоединиться к ним. Но Кисе прекрасно знал, что значит работать в якудза, поэтому включал дурака и уходил от темы. Иной раз мелькала мысль, что они могут вовсе потерять голову и приставить нож к горлу, но едва ли им было это выгодно. Именно тяга испытывать судьбу толкнула его к рисковому шагу после переворота в районе: обворовать его старых друзей. Обворовать и тем самым навсегда разорвать контакт с якудза. Не из-за жажды денег, просто так. Это, ко всему прочему, сбило бы с них спесь. От нескольких миллионов не обеднеют, решил Кисе. Эти серьезные парни в костюмах уже порядком надоели ему, и он давно подумывал свалить от них, как представился прекрасный случай. Они не были в курсе всех его талантов, поэтому обвести их вокруг пальца не составило труда. Знакомство с Аомине, хоть и не самое приятное, пришлось для него как нельзя кстати. Вдобавок ко всему этот грубиян его заинтересовал. Хотелось одновременно оторвать ему голову и при этом узнать получше. Увидев Аомине в первый раз, Кисе испытал чувство, граничащее с восхищением. И долго не мог определиться, бесит его Аомине или все-таки привлекает. Однако Аомине был тем еще мудаком, и Кисе ни секунды не терзался муками совести, когда решил перевести на него стрелки. Кисе решил, что стоило создать видимость, будто он теперь работал на другую группировку, но так, чтобы его новые покровители об этом не догадались. И люди Кито тогда оставили бы его в покое или, как минимум, поумерили пыл. Поэтому первым и самым большим шагом стал перевод огромной суммы на счет синдиката, к которому относился Аомине. Вскоре поползли слухи, и банда Кито догадалась, куда утекли их деньги. И ведь накануне Кисе был в их офисе, лучезарно улыбнулся и подмигнул в камеру наблюдения перед выходом, вышел оттуда чистым, а спустя сутки провел несколько операций со счетами, перебрасывая деньги цепочкой до адресата. Головорезы давно бы убили Кисе, если тот синдикат, на чьем счету деньги оказались, не был в несколько раз больше замшелой группировки, которая и без того была почти на последнем издыхании, притесняемая с нескольких сторон. Они не могли и пальцем тронуть Кисе, поскольку думали, что тот уже работает на других, и наезд на более крупную группировку мог стоить им развала банды в лучшем случае, в худшем — смерти. Кисе хорошо помнил, как сердце ухнуло, когда Аомине как назло явился в тот момент, когда к нему заходил Шакал, и как с него семь потов сошло, когда Аомине заставил его взять трубку второго телефона, предназначенного совсем для другой работы. И узнай он о ней, вряд ли бы Кисе сейчас пребывал в добром здравии. Не без помощи связей он узнал точный адрес главного офиса банды Аомине. Две группировки стоило стравить, и не было лучшего способа, чем сымитировать нападение на чужую территорию. Якудза не приемлют, когда в их район суются левые. И когда другие магазины на его улице еще не были открыты, а сонные горожане не спешили на работу, Кисе разбил витрину собственного магазина и позаботился о том, чтобы люди Аомине об этом узнали. Он сделал ставку не только на принятые в якудза порядки, но и на характер Аомине, надеялся, что тот рассвирепеет и надолго отпугнет от него тех бандитов. Однако Кисе и подумать не мог, что у ребят Кито хватит ума стрелять в главного. Когда он увидел перевязанного Аомине, то впервые задался вопросом, не слишком ли далеко зашел. Ему не хотелось чувствовать ответственность за человека, который некоторое время назад полировал его лицом пол магазина, но что поделать. Симпатии остаются симпатиями, работа — работой. Но Кисе и не представлял, что спустя какое-то время будет дрочить на этого беспардонного якудза практически в его же присутствии. Подумать только, возбудиться, лишь посмотрев на татуировку! В один из дней перед открытием отремонтированного магазина он шел из супермаркета, когда заметил за собой хвост. Соображал он быстро, поэтому направился прямиком к Аомине, даже не пытаясь избавиться от преследователей. Кисе волновался, но живой ум всегда позволял ему выкручиваться из самых плачевных ситуаций, да и актерский талант не раз его спасал. И все равно он чувствовал себя идиотом, когда нес чушь в кабинете Аомине. Тот наверняка окончательно уверился в том, что Кисе не дружил с головой. Кисе же тянул время: ему было нужно проторчать в офисе как можно дольше, и позорно попался, когда нервно поглядывал на часы. И все ради того, чтобы создать видимость для Кито, будто он для Аомине и его людей свой, он ведет с ними дела и ходит к ним в офис, как к себе домой. Только он надеялся, что в этот раз Аомине не достанется, как в прошлый. Кисе совсем упустил момент, когда проникся к этому якудза-грубияну. И был донельзя раздосадован тем, что их прервали на самом интересном месте. А он уже понадеялся увидеть эту роскошную спину еще раз и, возможно, даже немного подрать ее ногтями. Приглашение на прием Кисе получил от верхов синдиката Аомине, которые до сих пор были в неведении, что за доброжелатель их обогатил. Он допускал возможность, что встретится с Аомине на этом приеме и, вероятно, именно из-за того, что допускал — туда и пошел.____
— Ты. Перевел деньги. На наш счет. Аомине, понизив голос, цедил каждое слово. Хренов хлыщ Кисе точно не дорожил жизнью, раз рассказал ему такое. — Говоришь так, будто я украл их у вас, — в тоне Кисе слышались ноты наигранной обиды, — лучше бы спасибо сказал. — Ты знаешь, что случится, если это всплывет. — А ты сделай так, чтобы не всплыло. Аомине снял пистолет с предохранителя. Оружие он всегда носил при себе, пряча его на спине за ремень, и обращался с ним столь мастерски, что Кисе глазом не успел моргнуть, как дуло оказалось у него перед носом. — Ох, — выдохнул Кисе, не отводя от Аомине взгляда, внимательного, настороженного и вместе с тем восхищенного. — Я прострелю твою петушиную башку. Держа пистолет на вытянутой руке, Аомине поднял его чуть выше, целясь аккурат между бровями, готовый выстрелить без колебаний. Кисе подался вперед, боднул холодное дуло: — Кажется, у меня встал. Аомине вздернул бровь и скрипнул зубами. Кисе невыносимо бесил. Аомине оглядывал его и мысленно материл эти чудеса перевоплощений. Куда все-таки делся этот лохматый неуклюжий чудак в детских майках и с побрякушками на телефоне, который собирал мелкие фигурки из автоматов? И это он внаглую всех облапошил, выставив полными идиотами. И теперь стоит перед ним, холеный, будто ни разу в жизни не брался за грязную работу и вырос в рафинированном обществе. Облачившись в другой наряд, он стал будто бы в разы наглее. Аомине терялся в догадках, какая модель его поведения была настоящей. На что у него там встало, Аомине не интересовало. Извращенцев кругом и так было полно. — Можешь передернуть перед смертью. — А тебя не стошнит, если будешь смотреть? Ты же не по этой части. — Рот закрой, — Аомине опустил пистолет и показал им на ширинку Кисе. — Давай, делай, если хочешь. Перед тем, как убить, Аомине иногда бывал благосклонным. Кисе хмыкнул притворно расслабленно, будто для него это не был случай из ряда вон, и расстегнул светло-коричневый кожаный ремень. Неторопливо, уверенным движением, словно не к его голове приставлено дуло пистолета, нагло глядя Аомине в глаза. Чем дольше Аомине смотрел на него, тем больше Кисе выводил его из себя. Сукин сын, столько натворить, стравить две банды, обокрасть одну из них и озолотить другую, и все это — с такой беспечной довольной рожей. Кисе подтянулся на руках и запрыгнул на мраморную поверхность с широкими раковинами. — Дай, — Кисе подался вперед и вытянул шею. — Что? — не понял Аомине. — По глазам вижу, все верно ты понял, — губы Кисе находились в дюйме от дула пистолета. Он немного вытянул шею и лизнул его. — Люблю держать что-то во рту, когда дрочу, а если это что-то твое — и подавно. И не делай такое лицо, — брови Кисе расстроенно надломились, — не хочу запомнить его таким. Кисе широко развел ноги, и Аомине сделал полшага вперед, чтобы дать то, что тот просил. Светло-розовый кончик языка прошелся вдоль стального ствола, насколько Кисе смог дотянуться. Ширинка вжикнула, и он без церемоний запустил руку в трусы. Аомине плотно сжал губы и напрягся. Для такой щекотливой ситуации Кисе вел себя дохрена уверенно. Куда уверенней, нежели раньше. Это тоже порядком раздражало. Или заводило? Кисе вынул член наполовину, не снятые трусы обтянули яйца. — Неплохо, — подтвердил он, трогая себя, — знаешь, тогда, у меня дома, я и правда дрочил на тебя. — Он сжал член у основания, чуть провел ладонью вверх, оттянул его и отпустил — вставший член упруго шлепнул по низу живота. — И потом тоже. — Большим пальцем Кисе надавил на головку, выступила капля смазки, и он размазал ее по кругу. — Ничего поделать не мог. Твоя голая спина не выходила из головы. — Ты что, от разговоров заводишься? — Аомине смотрел на него брезгливо. Более брезгливо он смотрел только на себя. За то, что не мог глаз оторвать от этого сукина сына. Обычно он возбуждался под интимный танец на коленях или стриптиз, но не от мужика, который перед ним дрочит и облизывает его пистолет. Мать вашу, его любимый «Кольт». — О, я много от чего завожусь, — Кисе вновь подался вперед, облизал дуло пистолета, но не выпустил его изо рта и теперь посасывал. Аомине показалось, что тот чуть ли не мурлычет. Глаз невозможно было отвести от этого блаженствующего лица. Ну что за херня? — Да ты кретин. — Может быть, — оторвался от пистолета Кисе. — Давно не трахался? — Трахался. Разве по мне скажешь, что я имею в этом недостаток? — участившееся дыхание не помешало Кисе засмеяться. — Ну, нравится? — он раздвинул ноги шире. — Все смотрю на твое лицо и не пойму, то ли ты присоединиться хочешь, то ли убить меня. — Закройся. У тебя мало времени. — Точно, — Кисе вновь заглотил ствол пистолета, на этот раз глубже. Он вытянул шею, которая показалась длиннее, чем у обычных мужиков, кадык ходил вверх-вниз, когда Кисе сглатывал накопившуюся слюну. Аомине видел в зеркале его взмокший от пота затылок. А еще — свою сосредоточенную рожу, которая была мрачнее тучи. Хреново зеркало. Разбить его, что ли. Или лучше разбить его головой этого гада-обманщика. Аомине до сих пор с трудом верилось, как можно было додуматься провернуть такое дело. Черт возьми, какой сообразительный ублюдок. Если бы эта история случилась не с Аомине, он бы похохотал и похвалил его за находчивость. Но этот мудак игрался с ним. С тем, кого обычные люди обходили стороной не менее чем за километр. Смесь бешенства и возбуждения разгоняла кровь по его венам. Признаваться, что ему нравится, он не собирался даже самому себе. К белокожим щекам Кисе прилила краска — таким Аомине его еще не видел. В прошлый раз тот краснел только от выпивки и то не так, как сейчас. Не с похабным видом, без ствола во рту, который он, причмокивая, сосал как чужой член. И слюна по подбородку тогда у него не стекала, как сейчас. — Вкусно? — спросил Аомине. Издевки ему еще хорошо давались. В ответ Кисе положительно замычал, не отвлекаясь. Член у него уже налился кровью, на нем выступили вены. Он сменял темп с быстрого и рваного на медленный, когда ласково гладил член по всей длине, а затем вновь сжимал так, что белели костяшки пальцев. Другой рукой он мял через трусы себе яйца. — Давай закругляйся, — раздраженно бросил Аомине и переступил с ноги на ногу, — скоро все патроны будут в твоей слюне. Кисе перевел взгляд с его лица вниз, ниже пояса, а затем скользнул обратно. И было в этом взгляде одновременно столько понимания и торжества, что Аомине захотелось спустить курок. — Уф, — Кисе выпустил пистолет изо рта и отдышался. Аомине почувствовал его горячее дыхание. От Кисе несло жаром, запах парфюма мешался с запахом пота, зализанная назад челка растрепалась, а взмокшие длинные волосы прилипли к вискам. — Ну... — сказал он севшим голосом, — я все видел, Аоминеччи, — и он кивнул на его пах. Сука. Кисе перестал дрочить, но все еще сжимал член в кулаке. — Я уже сказал не называть меня так, придурок. — Давай вместе, считай это последним желанием — и перестану, а то так нечестно. Иначе с того света тебя достану. И заколдую тебя так, что больше ни на кого, кроме меня, не встанет. Аомине скривил рот. Кого он обманывал, черт побери? Он промолчал, но Кисе все верно понял. Потянулся к ремню Аомине, вцепился в пряжку и дернул на себя. Аомине сделал еще полшага и встал вплотную к Кисе, между его широко разведенных коленей. В бедра упиралась гладкая мраморная поверхность, на которой сидел Кисе. Тот вынул ремень из увесистой холодной бляхи, расстегнул пуговицу брюк и дернул вниз язычок молнии — все это уверенными, но вместе с тем осторожными, движениями. Только едва дрожащие пальцы выдавали его волнение. Аомине сглотнул, глядя сверху вниз. Кисе сжал его член через трусы, оценивая размеры, и присвистнул. Волна чертовых мурашек пронеслась от загривка Аомине вниз по позвоночнику. Но пистолет из рук он не выпустил. Кисе облизнул пересохшие губы, положил ладони на бедра Аомине и сдвинул брюки вместе с черными трусами вниз. И теперь член Аомине — крупный и тяжелый — покачивался перед ним. — Как я и предполагал, — удовлетворенно сказал Кисе, прикусил губу и обхватил его свободной рукой, а по своему снова задвигал кулаком. Он размазал по члену Аомине смазку и огладил весь целиком. Аомине выдохнул сквозь сжатые зубы, а Кисе лишь улыбнулся углом рта и потянул его за член к себе еще ближе. Аомине мельком бросил взгляд в зеркало. Ну и вид: перед ним Кисе с раздвинутыми ногами и он между ними. Из-за расстегнутых брюк было видно ложбинку между светлых ягодиц. Гадство. Гадство, что от этого вида внизу живота заныло еще больше. Аомине злился. Злился и хотел. Злился потому, что хотел. Может, стоило признать, хоть и с неохотой, что Кисе красив? Длинные ресницы, светлая кожа, ухоженные блестящие волосы. Но как Аомине ни присматривался — ничего женственного в Кисе не находил. Высокий, подтянутый, широкоплечий, почти такой же здоровый, как и он сам. Никакой манерности, ну мужик мужиком. Докатился. Кисе прижал его член к своему, обхватил их одной рукой и толкнулся бедрами вперед, чтобы о него потереться. — Вау, — хрипло выдохнул он, — а у меня малость длиннее. А то я… — он вздохнул, — все гадал… — и еще раз, — какой ты там. — Зато у меня толще, — огрызнулся Аомине в ответ. До чего дошел. С мужиком членом меряется, как подросток. На мгновение Кисе убрал руку, отклонился назад, опираясь лопатками о зеркало, приподнял бедра и резко сдернул свои брюки до колен, после чего кое-как выпутал из них одну ногу, оставив вторую брючину на щиколотке. Затем придвинулся обратно и раздвинул ноги еще шире, чем до этого. Крепкие мышцы бедер натянулись и напряглись. Аомине задумался, может ли тот сесть на шпагат, но продолжить размышлять об этом не вышло, потому что Кисе сжал их члены крепче и начал дрочить. Второй рукой он протиснулся вниз и гладил их яйца, собирая в горсть ладонью. Аомине оперся на мрамор, не выпуская пистолета, и стал рефлекторно толкаться в чужую руку. Хорошо. Стоило, мать вашу, признать, что было хорошо. И тепло чужого члена, и запах, и дыхание, которое уже достигло его губ, потому что он наклонился слишком низко над лицом Кисе. Кисе задрал ноги и обнял ими Аомине за талию. Притиснулся еще теснее, так что яйца теперь были вплотную прижаты друг к другу. Аомине сдавленно заскулил сквозь зубы. Но раньше Кисе он кончать не собирался из принципа. Работая рукой, Кисе вдруг откинулся назад и выгнулся дугой в пояснице, будто собирался вот-вот кончить. Аомине увидел под задравшейся рубашкой клин мышц живота, уходящий к паху, и выступившие на нем вены. В горле пересохло. Каждый раз, когда он смотрел в зеркало, думал, что скоро кончит. — Эй, — он положил руку поверх руки Кисе, притормаживая темп, — пистолет понравился? Кисе глянул на него недовольно из-за того, что его прервали. — Неплохо, — он с трудом дышал, — но можно и зубы сломать. Он уже было двинул рукой, чтобы вернуться к прерванному занятию, но Аомине крепко сжал его руку, не позволяя дернуться. Он провел прохладным стволом пистолета по губам Кисе, вниз по шее, по груди. Поддернул дулом его рубашку, сдвинул ее вверх и огладил им живот, коснулся пупка, и Кисе дрогнул. Аомине впервые видел его голым. Ну, почти голым. Он зло ухмыльнулся, когда отодвинулся и повел пистолетом еще ниже, а локтем надавил Кисе на колено, чтобы тот вдруг не вздумал свести ноги. — Не надо, — неожиданно четко и резко проговорил Кисе. — Вздумал не только убить меня этим пистолетом, но и трахнуть им напоследок? — Может быть, — передразнил его Аомине. Кисе дернулся, когда холодное дуло коснулось его между ног. — Кто из нас еще извращенец, — выдавил он, поморщившись. Аомине провел стволом пистолета между ягодиц и надавил на вход, Кисе вздрогнул, поджался, больно хлопнул Аомине по плечу и вцепился в его рубашку. Твердый член все еще терся о внутреннюю сторону бедра Кисе. — Порвешь — пуговицы будешь сам пришивать. Он сам не замечал, что трется о Кисе, и что не лишним было бы кончить. Совсем не лишним. — Мне недолго осталось, забыл? Еще не хватало пуговицы твои жалеть. — Я могу спустить курок, — предупредил Аомине. — Не сомневаюсь, — согласился Кисе и тут же рванул рубашку на груди Аомине. Не медля, он провел ладонью по голой коже и ущипнул сосок. — Сукин сын. Аомине бросил пистолет в раковину. Лязг металла о фаянсовую поверхность раскатился по пустому туалету, отражаясь от стен. Аомине схватил Кисе под коленями и прижал их к его груди. Он смачно плюнул на ладонь, опустил руку между ног Кисе и грубо размазал слюну по ложбинке. Член с хлюпаньем заскользил между ягодиц. Спустя минуту Кисе уже коротко постанывал и прерывисто неглубоко дышал, подавался бедрами навстречу, чуть ли не извиваясь в попытке зажать член теснее. Аомине поймал его мутный взгляд — он не выражал ничего, кроме «трахни уже по-человечески». Он хмыкнул, довольный своим превосходством. Но Аомине намеренно не торопился, изводя и себя, и Кисе. Не позволял к себе прикоснуться и не трогал его сам. Зато когда он наконец пристроился ко входу и толкнулся вперед так, что Кисе выгнулся с громким стоном, схватил его за влажный член и грубо задвигал на нем ладонью. — Босс? — глухо послышалось из-за двери. Судя по голосу, к ней вплотную прижимались носом, будто пытаясь что-то разглядеть в мизерном зазоре. — У вас все в порядке? Идиоты. Думают, что у их босса может быть что-то не в порядке. Опять они ему мешают! Кисе как назло начал стонать громче. Будто специально. Блядь, да наверняка так оно и было! — Я сказал — не лезь! — раздраженно рявкнул Аомине и дернулся особенно резко, Кисе подавился стоном. За дверью успокоились. Если босс раздражен и груб, значит, с ним и вправду все в порядке. — Какие заботливые, — почти шепотом прохрипел Кисе. Аомине двигался короткими толчками, сперва неглубоко, разгоняясь, но с каждый разом входил все глубже, с непристойными влажными звуками. Когда Кисе запрокидывал голову, он видел в зеркале его искаженное гримасой удовольствия лицо, приоткрытый от стонов рот. Собственное лицо выглядело темнее обычного. Аомине ощущал, как пот стекал по спине. Кисе стонал в такт толчкам — то коротко и тихо, то протяжно и громко. Аомине рванул его рубашку: пуговицы с треском отлетели в стороны, несколько скатилось в раковину, другие застучали по полу. Аомине провел расслабленным языком по груди вверх, слизывая соленый пот, и царапнул зубами по ключице. — Ну-ка, — не успел Кисе и рта раскрыть, как Аомине подхватил его под поясницу, отодвинулся, но так, чтобы член не выскользнул, и перевернул Кисе на живот. Навалился грудью ему на спину, схватил за волосы и потянул на себя. — Хочу, чтобы ты тоже на себя посмотрел, — а он сам смотрел в глаза отражению Кисе. Кисе выдохнул долгое «ха-а», облизал губы и попытался ухмыльнуться в ответ отражению Аомине. Было видно, что его это немало возбудило, и в руку Аомине он теперь толкался куда рьянее, чем до этого. Аомине в него — тоже. Вдобавок Кисе начал подаваться бедрами назад, насаживаясь на член с размаху и резко. Аомине чувствовал, что долго так не протянет. И черт с ним.____
Вышел Аомине из туалета почти на полусогнутых, хоть и старался держаться, Кисе — за ним следом. Галстуки не позволяли рубашкам разъехаться, но пиджаки пришлось плотно застегнуть. Перед выходом Кисе успел сунуть несколько пуговиц к себе в карман, одна из них была от рубашки Аомине. Посмеиваясь, он помянул традицию школьных выпускных, и Аомине вновь схватился за пистолет. — И все же, — Кисе смотрел в сторону, делая вид, будто не разговаривает с Аомине, а просто стоит рядом с ним. Люди собрались по углам зала небольшими компаниями, стоял неразборчивый гул разговоров. — Почему ты не выстрелил? — Зачем же лишать организацию такого щедрого спонсора. Больше Аомине не проронил ни слова. Он решил, что сам присмотрит за Кисе и в случае чего сам его и пристрелит. Признаваться себе в том, что ему интересно, что этот придурок может еще выкинуть, он не стал.____
Аомине похлопал себя по карманам в поисках карточки от входной двери квартиры, в которую они с Кисе переехали два года назад. Блядь, да куда она подевалась! Вот она, зараза. Не успел он разуться, в кармане как назло загудел вибрацией телефон. Что им всем от него надо? Пост кёдая только прибавил ему головной боли и не давал воли природной лени: туча сятэев в подчинении, количество кварталов и развлекательных заведений выросло в разы. На дисплее высветилось имя дяди, и Аомине нахмурился. — Слушаю, — коротко и четко ответил он, неспешно шлепая в носках по гладкому ламинату коридора в полумраке просторной квартиры. — У нас проблемы, — сказал дядя. Аомине заглянул на кухню, сунул нос в холодильник. Как обычно, хоть шаром покати. Ни он, ни Кисе, избалованные ресторанной стряпней, не любили готовить. — А я при чем? Взгляд зацепился за упавший плашмя на пол ноутбук. Ну Кисе и криворукий, хотя обычно с техникой всегда был аккуратен. — Ну, я думаю, это работа для тебя. Тыльной стороной ладони он тронул кофейник — еще теплый. — Случилось-то что? — С нашего счета пропала кругленькая сумма. Аомине прошел в гостиную и скинул там пиджак. На спинке дивана лежала кое-как брошенная майка, журнальный стол был сдвинут, будто кто-то пронесся рядом, не разбирая дороги. Он недоверчиво нахмурился и направился в спальню. — Вот дерьмо, и такое бывает, — согласился Аомине. — От меня что надо? — Я знаю, что об этом тебе известно больше, чем другим, поэтому заняться работой должен именно ты. Аомине замер. Предчувствие было хреновым. Зажав телефон между ухом и плечом, он отодвинул дверь платяного шкафа. Шкаф был наполовину пуст. — Блядь.