Вопросы

      Говорят, любая хорошая история начинается с одного из двух типов зачинов: либо это вопросы, либо женщина.       В этой истории женщин не было; впрочем, наверное, это и к лучшему, ведь с появлением в ней женщины изначальные обстоятельства, возможно, стали бы ещё более мрачными и остро-трагичными, чем они были в действительности.       Хотя, казалось бы, куда уж мрачнее.       Этой ночью Альба долго не мог уснуть: он раз за разом прокручивал в голове фразу, прочитанную не далее, чем сегодня, в какой-то книге: вообще-то считалось, что герой, занятый самообучением, не должен иметь времени читать беллетристику, однако кто за ним там следит, за этим героем? Да и кто, по-честному говоря, мог бы упрекнуть его за это?       Тот, кто мог, в этот день был далеко, далеко отсюда. Настолько далеко, что даже возникали сомнения в его реальности.       Альба, в принципе, не жаловался на своё положение. Можно даже сказать, он был счастливчиком: получил известность, титул истинного героя, наконец-то стал фигурой, с которой можно считаться… Вот только было ли это исполнением его желания на самом деле? Разве не говорил он сам, что хочет быть героем, чтобы защищать и помогать? Чтобы нести мир и свет в людские души?       Говорил. Вот только по-настоящему смог осознать свои же слова только под сырыми сводами тюрьмы.       Герой из него, на самом-то деле, если смотреть по совести, был неважный: отличился Альба только в финальной битве, где его благоприобретённая огромная сила сыграла немаловажную роль, а всё, что было до этого, было несерьёзно и вообще будто понарошку. Наверное, из-за того, что делалось оно ради определённой цели – цели, которой Красный Лис в итоге так и не достиг.       Цель эта достигла себя сама, если можно было так сказать.       Несложно догадаться: эта самая «цель» и была тем единственным, кто всё ещё имел влияние на нового истинного героя; тем, кто с лёгким сердцем отдал ему этот титул и был, кажется, даже рад глупому и даже какому-то унизительному статусу «экс-героя», тем, по кому отчаянно скучал Альба, его проблемой и болью, его другом и помощником, его вопросом – тем самым, с какого обычно начинаются все хорошие истории.       Вот только была ли эта история хорошей – даже сейчас, когда на землю опустился мир?       Правда ли он так счастлив, как стремится показать?       Действительно ли искренен в те моменты, когда неспешно входит в камеру, принося с собой запах холодного земного ветра, улыбается с лёгкой       насмешкой и снова, прекрасно зная, что Альбу это раздражает, называет его «Мао-Ю»?       Когда треплет по волосам Креа, в очередной раз увязавшегося вместе с ним «повидать Альбу-куна»?       Что ему снится по ночам?       Что он прячет за своими глазами, то сверкающими ехидным блеском, то – временами – лишёнными всякого выражения, апатично-пустыми и смертельно усталыми?       Часто ли он вспоминает прошлое?       Какое именно прошлое?       Кто он?       Кто он сейчас?       Тот ли это человек, к которому Альба так привязался во время их совместных странствий?       Как он живёт?       Чем он дышит?       Раньше герой мог хотя бы догадываться об ответах на все эти вопросы, благо их источник постоянно находился рядом с ним, да и обстоятельства были другие. Не было ни Креа, так оживлявшего любую атмосферу одним своим существованием, ни тюрьмы в царстве демонов, ни жуткой силы, текшей по телу Альбы, ни безымянной могилки на вершине безымянного холма в безымянной пустыне.       А сейчас всё как-то изменилось: они отдалялись друг от друга, медленно, но неотвратимо, как год за годом постепенно отплывают один от другого материки, и никакая сила не может остановить их, даже сила героя. Иногда Альбе так хотелось дёрнуть его за рукав, закричать: «Постой! Подожди! Я хочу спросить…», - но он не решался. Никак не решался.       А материки отплывали…       Альба закрыл глаза.       Разбудил его весьма бесцеремонный пинок, как это зачастую и случалось, когда Альба, заснув слишком поздно, не просыпался к приходу Росса. Можно сказать, сейчас ему даже повезло: когда «экс-герою» в похожих обстоятельствах полмесяца назад пришло в голову повторить тот памятный «удар героем по королю демонов» применительно к стене, Альбе пришлось временно переезжать в другую камеру, пока демоны, приставленные к нему как раз для таких случаев, не починят эту и не извлекут из-под каменных обломков все его книги. С Росса тогда, кстати, сталось отчитать героя за невыполненное самостоятельное задание, хотя это самое задание (полностью сделанное) в этот момент покоилось под грудой камней. Так что пинок – это цветочки. Вот только почему он здесь, если ещё не прошло даже недели?       - А что, нельзя, что ли? – совершенно ничего не выражающий взгляд между чёлкой и воротником. Черное – красное – белое – чёрное. Как будто какой-то флаг.       - У тебя вот здесь ошибка, - всё так же безразлично заявил Росс и вдруг фыркнул. – Не хотелось бы оказаться рядом с тобой, если ты вдруг случайно повторишь её в реальном бою. Как, впрочем, и большинство своих ошибок. Герой, что ж ты такой разрушительный-то?       - Вообще-то я почти не ошибаюсь в последнее время, - обиженно ответил Альба, глянув на протянутый листочек. Действительно, ошибка. Причём самая банальная. В последнее время ему всё труднее было сконцентрироваться на учёбе, не в последнюю очередь – из-за волнения, которое всегда приходило, когда в камере появлялся Росс. Хотя, может быть, Альба просто пытался как-то оправдать собственную рассеянность?..       - Кстати, - с ехидцей продолжал экс-герой, ничуть, кажется, не заметив замешательства Альбы. – Если в этом заклинании, которое ты так переврал, изменить ещё пару моментов, то пятеро врагов около тебя превратятся в зелёных человечков и совершенно лишатся возможности атаковать, если…       Хватит с меня зелёных человечков, подумал Альба. Хватит с меня тупых техник боя, для этого в мире всё ещё есть тот парень, который швыряется во врагов отравленными такояки и думает, что это удачная идея.       Росс, какого чёрта ты несёшь глупости всякий раз, когда приходишь сюда?       Впрочем, разве сам он, Альба, ведёт себя не так же?       - Мне пора, - сказал через какое-то время Росс, небрежно откладывая в сторону груду исписанных листков. - Герой, постарайся не разнести свою тюрьму опять, пока меня не будет, хорошо?       - Вообще-то это ты тогда её разнёс, - попытался напомнить Альба, но его слова, как это всегда бывало в таких случаях, были полностью проигнорированы. Герой вздохнул. – Где вы с Креа сейчас? Всё ещё путешествуете?       - Ага. Он заявил, что хочет побывать на границах королевства, а там теперь монстров… Впрочем, в случае чего, я никогда не забуду его жертвы. – Хватит, хватит шутить на темы, от которых тебе ещё недавно было так больно! У тебя что, совсем нет сердца?        Кто он? Что ему снится по ночам?       Альба сам не понял, что за сила бросила его вперёд, когда Росс уже переступал порог темницы, что за сила заставила его выбросить вперёд руку и крепко сжать в пальцах плотную ткань чёрной толстовки. Наверное, подумал он с каким-то странным спокойствием, чаша переполнилась. На берегах двух материков привязали тонкую, но плотную ленту, и сейчас она или порвётся, или каким-то немыслимым образом удержит на месте два огромных пласта земли, спасёт их от дальнейшего расхождения.       - Чего? – когда Росс обернулся, его лицо уже опять ничего не выражало, но Альба успел заметить, - или, может быть, ему примерещилось, - мелькнувшую в красных глазах тень чего-то большего, чего-то мощного и горячего, сродни той силе, что только что толкнула героя к своему невольному наставнику.       - Тебя это устраивает? – Альба сам не понял, как у него хватило сил сказать это так, как сказал это он: быстро, резко, с горячностью и напором, удивившими даже его самого. – Вот это всё, теперешнее положение дел, тебя устраивает?       Росс усмехнулся.       - А что, герой, ты хочешь что-то изменить? Выйти из тюрьмы, например… впрочем, не стоит, роль зэка тебе идёт. Да и с твоими теперешними знаниями это будет сродни апокалипсису.       Как же далеко он был в этот момент, стоящий в дверях и придумывающий нелепые отговорки, как будто не решаясь ответить прямо на поставленный вопрос.       - Понимаешь, я хотел помогать людям. И сейчас хочу. А в итоге получаю в ответ только насмешки, - тихо сказал Альба, отпуская толстовку Росса. – Хотя, может, и не понимаешь…       Вот, опять. Словно искру высекли в темноте, глаза экс-героя на миг будто вспыхнули, и Альба с удивлением понял, что они, герой и бывший герой, впервые за много месяцев смотрят друг другу в глаза, так, как никогда не смотрели ранее.       - Ошибаешься, - спокойно ответил Росс, но в этом спокойствии уже не слышалось давнишнего безразличия.       Лента между материками затрещала и порвалась, но движение их в этот момент неожиданно прекратилось.       Кажется, на секунду на лице Росса мелькнуло сомнение – уходить или оставаться? То же самое, наверное, ощутил и Альба. Оба прекрасно понимали: если разойдутся сейчас – никогда не сойдутся снова, а если не разойдутся…       - Чёрт с тобой, - вздохнул Росс, с шумом захлопывая дверь. – Креа подождёт.       Он его не понимает, думал Альба получасом позже, слушая, и слушая, и слушая Росса. Креа, каким бы милым он ни был, действительно не в силах понять его. Вечный ребёнок, этот голубоглазый парнишка не изменился даже после всех лишений, выпавших на его долю, продолжая оставаться подобным бабочке: она не задумывается, куда летит, и порхает легко, не отягощая себя излишними заботами. Кто бы мог подумать, что, после того, как всё уже закончилось, эти заботы всё ещё остались?       Они говорили долго и о многом. Росс рассказывал о вещах, в которые нет возврата, и картины прошлого, жестокого и неизмеримого, вставали перед глазами Альбы, как будто произошли только что.       Деревня, в которой его не пустили даже на порог таверны и чуть не закидали камнями, потому что знали о короле демонов только одно: он приходит из леса и имеет образ странного красноглазого подростка, - а о герое не знали ничего.       Девочка, собирающая хворост на лесной поляне, та девочка, которую он, вытащив из лап монстра, привёл в родной городок, где они не обнаружили ничего, кроме развалин. Девочка, которую он пытался взять с собой и которая умерла во сне на следующую ночь, так и не смирившись с потерей.       Голодные ночи, проведённые в осеннем лесу, на исходе третьего года, когда он уже понял, что в окрестных населённых пунктах лучше не появляться, - если туда вслед за ним заявится король демонов, быть беде, - а зима с чисто природной жестокостью подступала всё ближе, бередя незажившие раны как на теле, так и в душе.       Сила, которую нельзя было научиться контролировать иначе, кроме как постоянной практикой. Ошибки, приводящие то к лесным пожарам, то ещё к чему похуже.       Ошибки.       Лишения.       Годы, годы, годы, годы. Долгие шесть лет.       Альба сам не понял, как скоро их разговор перестал быть разговором в прямом смысле этого слова. Когда их губы впервые потянуло друг к другу, когда одежда полетела прочь, когда герой с удивлением обнаружил, какой же желанной может быть жёсткая тюремная постель и как успешно могут уместиться на этой койке двое. И лишь потом, когда над темницей сгустилась особая, сырая темнота, какая бывает только в подземельях, лёжа в тепле, между одеялом и тёплой грудью спящего Росса, Альба с неожиданным удивлением осознал, что вопросов у него больше не осталось. И что это почему-то вовсе не значит, что их история закончилась.       Закончилась только трагедия.       «Наверное, не все по-настоящему хорошие истории начинаются с вопросов, - думал русоволосый герой, засыпая. – Некоторые начинаются с ответов…».       Материки, стремительно пролетев разделявшие их километры, сблизились до предела – и, замерев на секунду, схлопнулись, став единым и неделимым целым.