Long way home

      С сиплым свистом закрылись створки дверей и в вагоне воцарилась идеальная, а от того чересчур неестественная, тишина. Риваю на мгновение показалось, что он задыхается от этого абсолютного беззвучия.       Не успел он прийти в себя, как электричка плавно тронулась. Легкий толчок под ногами и больше ничего. Юноша оглянулся. В вагоне было пусто, тихо и знойно. Даже запахи здесь исчезли. За окнами же, вопреки ощущениям о полной неподвижности состава, быстро-быстро мелькал пейзаж. Картинки сменяли друг-друга настолько часто, что не было совершенно никакой возможности разобрать в какую сторону движется электричка.       Кот, все это время спокойно сидевший у него на руках, напрягся и пружинисто спрыгнул на сидение. Не долго думая, Ривай опустился рядом. Солнце сразу же нещадно впилось в черный пиджак, накинутый на плечи.       Он мог бы снять его, но желание предпринимать хоть что-либо, вызывало острое отвращение на грани брезгливости.       Как он вообще оказался здесь, вопрос сложный. В общих чертах все обстояло так: Ривай собирался вернуть того кота хозяину.       И это была скорее его личная прихоть, чем чувство долга.       А еще к коту прилагался вышеупомянутый пиджак, и его тоже следовало вернуть. Адрес, куда он направлялся, был указан на монетке-медальончике ошейника. Ошейник Ривай снял с кота, и после того, как зачитал указанные на нем координаты, зачем-то сразу убрал в карман.       Он не имел опыта в возвращении заблудившихся животных, и по этой причине придумать речь, которую он скажет хозяину при вручении находки, для него было едва ли не сложнее, чем признаться в любви. Впрочем, и это было весьма условно. В любви признаваться тоже Риваю как-то не приходилось.       Однако вряд ли хозяин станет упрекать его в неумении красноречиво выражаться. Хозяин будет очень рад возвращению блудного друга. Он обнимет, крепко прижимая к груди, потреплет по затылку. Большим пальцем отгладит острый подбородок, пройдется широкой ладонью по спине. И руки у него самые лучшие. Сильные, теплые и нежные. Да и сам он лучший. От него всегда пахнет свежей стружкой и выжженной солнцем травой ... Откуда Ривай все это знал, оставалось загадкой из разряда тех, на которые лучше не знать ответа.       За своими размышлениями юноша не заметил, как обстановка вокруг кардинально изменила свой облик: сидения из новых и удобных превратились в старые и просиженные, стены вагона пожелтели, словно страницы залежалой газеты, а хромированные поручни пошли грязными пятнами начинавшейся ржавчины. Все это Ривай воспринял как должное, и когда из неоткуда перед ним возникла проводница и протянула руку, требуя билет, он нисколько не удивился. Только вот билета у него не имелось. Чисто ради приличия пошарив по карманам, вместо ошейника Ривай нащупал скомканную бумажку. Бумажка, после извлечения на свет, оказалась двумя потрепанными билетами без даты, мест и пунктов отправления и назначения. Но все же это были именно те самые билеты и Ривай, не колеблясь, подал их женщине. Та покачала головой, что-то беззвучно пробормотала и одним движением оторвала корешки.       Ривай хотел было спросить, зачем же гасить и второй билет, но проводница, упреждая его вопрос, кивнула на кота: мол, и за хвостатого плати — таков уж порядок...       Точно нельзя было сказать, сколько времени прошло пока поезд не сделал первую остановку. Но то, что настала пора сходить, юноша определил безошибочно тем же внутренним чутьем, которое и сподвигло его на сие путешествие, став главным спонсором всех приключений.       Пейзаж, застывший за мутным стеклом окна, показался совершенно нереальным: высоченные линии электропередач, врытые в землю в паре сотен метров от железной дороги, смотрелись хрупкими карликами на фоне стройной стены из массивных стволов деревьев, чьи макушки взметнулись далеко ввысь, едва не цепляя низкие грозовые тучи, надвигающиеся с востока.       С хриплым скрежетом разошлись в сторону окосевшие двери с ошметками резиновых уплотнителей и тут же, словно передумав выпускать пассажира, натужно поскрипывая, начали смыкаться. Ривай не раздумывая подхватил разнежившегося на солнышке кота и в прыжке нырнул в ставший совсем узким проход. Как только дверцы сошлись, едва не закусив свободно болтавшийся рукав пиджака, колеса вагона обижено взвизгнули и состав начал плавный разгон.       Очутившись на свободе, Ривай непроизвольно сжался. После вакуума вагона, поле казалось ему чересчур живым. Оно било по отвыкшим органам чувств своими запахами, звуками, бескрайним простором и зябкой прохладой исходящей от гигантского леса, раскинувшегося в полу километре от путей.       Чем дальше от станции отходил Ривай, тем сильнее ощущал он сумрачное дыхание леса, пред которым отступала предгрозовая духота. Уже на подходе к подлеску, подошвы лизнула первая робкая волна зарождающегося в чаще тумана. Собственно, подлесок продлился совсем не долго. Как-то незаметно обычные деревья сменились исполинами. Почти одновременно с этим жидкий молочный туман превратился в холодный влажный мрак, все выше и выше охватывающий ноги. Когда Ривай отошел на расстояние, на котором не видно было ни станции, ни железнодорожной насыпи, то шагал уже по колено в этой густой обволакивающей холодной тьме. Кот на руках у него завозился, плотнее прижимаясь дрожащим боком.       Когда казалось, что мрачнее здесь точно не станет, рыжее закатное небо, до этого проглядывавшее рваными клочками сквозь кроны деревьев, с плотно переплетенными, где-то на невообразимой высоте, ветвями, заволокло свинцом туч, от чего лес стал еще чуточку угрюмей. Ривай усмехнулся, но звук его голоса утонул в утробном рокоте — началась гроза.       По всем законам природы ветра в таком густом лесу быть не могло, однако когда загудели огромные кроны над головой, зашуршала и густая трава. Холодный порыв прижал к ногам отяжелевшие, намокшие от влажной травы, гачи широких брюк. Ривай вздрогнул и прибавил шагу. Громыхнуло еще пару раз и на землю обрушился ливень. Мелкие брызги, разбивавшихся о листья и ветки, капель в полете вновь соединялись и падали на землю тем же дождем.       Где-то поблизости стук усиливался, словно кто-то беспрерывно стрелял по воде частой очередью из тысячи автоматов.       Пробравшись поближе к источнику шума, Ривай увидел перед собой огромное озеро, диаметром в несколько сотен метров. Все оно буквально кипело от ежесекундно врезающихся в его поверхность капель. Любоваться этим дольше казалось опасным — грохот воды бил по ушам так, что перепонки обжигало резкой болью.       Зажать голову руками не получалось из-за зверя, впившегося когтями в локоть.       Через некоторое время дождь затих и лишь с верхних листьев срывались редкие капли, которые со звоном ударялись о другие листья.       Идти по размоченной земле, которая превратилась в липкую грязь, стало гораздо труднее. Усталость напополам с ознобом начала одолевать тело мелкой дрожью. Сколько бы Ривай не шел, лес и не думал кончаться. В сознании закралась мысль, что чутье сыграло с ним злую шутку, утвердив веру в собственную неуязвимость, а теперь, заведя в самое сердце этого дьявольского леса, покинуло, и, кажется, покинуло навсегда.       Внезапно крупная птица с шумом сорвалась с одной из нижних веток. Ривай вздрогнул, а кот с неистовым воплем вывернулся из рук и удрал.       "И черт с тобой" — философски рассудил молодой человек, ощущая, как на него наваливается глубокая, всепоглощающая тоска. На миг показалось, что это действительно конец.       Где-то впереди мелькнула полоса света.       Ривай не помнил как выбирался из чащи.       Он стоял на краю леса и смотрел на маленький домик, выстроенный из свежего бруса. Стены его светились в лучах закатного солнца и на фоне еще темного неба домик этот казался ему едва ли не филиалом рая на Земле.       Из дома вышел человек с топором и направился к нему.       Ривай попятился и спиной накололся на обломанную ветку. Назад, обратно в лес? Нет, увольте, уж лучше топор.       Вероятно, это была лесопилка, а человек просто работал здесь. Такая мысль немого успокаивала и частично объясняла наличие рубяще-дробящего оружия в руках у мужчины. Действительно, это был мужчина: блондин довольно высокого роста и крепкого телосложения. Когда он подошел настолько близко, что без труда можно было разглядеть грубую штопку на закатанном до локтя рукаве рубашки, Ривай понял, что он знает его.       Это хозяин.       Это, черт возьми, хозяин.       Только вот кот...       Мужчина остановился в шаге от Ривая, бросил топор на землю и протянул к нему руки, словно тот был маленьким ребенком. — Я вернулся, Эрвин, — неожиданно для самого себя сказал Ривай и, задержав дыхание, сделал шаг навстречу, в объятия того, кого звали Эрвином. — Ну и долго же я тебя ждал, — Эрвин улыбнулся и ткнулся носом в его в макушку. — Кот сбежал... — Ривай решил, что сейчас самое время рассказать о своем упущении. — Он оказался проворней тебя и уже давно дома. — Пф... И еще, забери свой пиджак. В нем я смотрюсь как малолетний...