obsession.

      Первое знакомство с ней произошло совершенно обычно. Она была небольшой и неприметной, и я не придал ей должного значения. Но в подсознании все же запрятал мысль о ее существовании.       Я тогда разбирал хлам на чердаке в родительском доме и, среди бесконечного барахла, нашел ее. Первое возникшее желание – отбросить ее куда подальше и больше никогда не прикасаться. Она выглядела отвратительно: толстый слой пыли; паутина, окутавшая ее полностью и свисающая тонкими серебристыми нитями со всех углов; мертвые тельца мух, паучков и прочих мелких тварей, попавших в сплетенную для них западню, были раскиданы по всему ее периметру. Она была похожа на настоящее кладбище для насекомых.       Взяв старую футболку, которой я вытирал пыль, я смахнул весь этот могильный ужас с ее поверхности. Взору моему представилась совершенно обычная тетрадь, точнее не тетрадь, а записная книжка. Она была небольшая (я мог легко обхватить ее ладонью) и очень старая. Кожаный переплет коричневого оттенка, весь истрепался и потерял всю свою насыщенность, превратившись в блеклый и потертый цвет; замком же служили два длинных шнурка, которые были переплетены во множество узлов. Никаких рисунков, гравировок или опознавательных знаков я на ней не заметил, только шершавая поверхность, которая на удивление оказалась приятной на ощупь. Какой-то важности или необходимости я в ней не увидел, но все же кинул в коробку с нужными вещами, подумав о том, что она может оказаться какой-нибудь реликвией, и я смогу продать ее за пару-тройку тысяч фунтов стерлингов. Больше я о ней не вспоминал.       Закончив разбирать вещи на чердаке, я вынес весь хлам к мусорным контейнерам, а все остальное отдал маме. Она полночи сортировала все эти безделушки, а на утро отдала мне целый рюкзак вещей, которые, как она думает, могут мне пригодиться. Я в этом сомневался, но все же увез его с собой в Лондон, дабы ее не обидеть.       Второе наше знакомство произошло неожиданно. В этот раз она нашла меня сама, точно зная, что я в ней нуждаюсь.       Я тогда в панике бегал по дому с телефоном у уха, ища хоть какой-нибудь клочок бумаги, чтобы записать точные дату и время нашего очередного интервью. Временами я бываю рассеян и частенько забываю и опаздываю на важные мероприятия, поэтому кто-нибудь из парней (преимущественно Гарри) предварительно отзванивается мне, напоминая и заставляя все записывать.       Забежав в комнату, я ринулся к рабочему столу, выдвигая все ящики и перебирая все их содержимое, дабы по неосторожности не испортить какой-нибудь важный документ. Все же найдя пару исписанный стикеров, я втиснул надпись: '01/30/2014 11.30 am' и, отчитавшись Гарри, бросил телефон на кровать. Немного отдышавшись от напряжения, я взглянул на царящий хаос в комнате, который наделал пару минут назад.       Быстро собрав все бумаги, книжечки, ежедневники и прочее и, запихнув их обратно в ящики, я заметил в углу комнаты, рядом с дверью свой старый рюкзак, который привез из дома месяц назад. По всей видимости, он упал из-за сильного хлопка двери, когда я забежал в комнату, и теперь половина его содержимого валялась на полу. Я хотел его выкинуть сразу, как только приехал, потому что точно уверен, что все это старое барахло мне ни к чему, но в силу своей бесконечной занятости совершенно об этом забыл.       Первое, что мне бросилось в глаза, была та самая записная книжка, которая была погребена под какими-то безделушками. Быстро собрав все с пола и, запихнув это обратно в рюкзак, я мысленно сделал запись в списке важных дел о том, что его нужно срочно выкинуть. Я оставил только ее. В этот раз я увидел в ней пользу.       Следующие две недели я был в поиске. Я пытался найти ей должное применение. Мысль о том, чтобы завести дневник сразу же была отметена. Я все же не пятнадцатилетняя школьница, каждой мыслью жалеющая себя. Сделать из нее обычный ежедневник с записями важных номеров, встреч, дат и дел тоже не вариант. Не хотелось портить ее старые листы обыденностью.       Ровно на две недели я превратился в наблюдателя. Я выискивал то самое, что будет достойно быть записью в ней. Но все казалось таким обычным и посредственным, а я искренне верил в то, что она создавалась для чего-то особенного. Я не видел вокруг чудес, которые можно напечатать на ее страницах.       Я постоянно носил ее с собой, пряча от людских глаз. Она легко помещалась в заднем кармане джинс или в глубоком кармане толстовки. Моя надежда все еще не терялась.       Где-то на подсознательном уровне я боялся, что ее кто-нибудь увидит. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы о ее существовании знал только я. Я просто хотел, чтобы у меня был небольшой секрет. Будучи публичным человеком, сложно сохранять свои мысли в тайне, поэтому я отчаянно нуждался в том, что будет исключительно моим.       На пятнадцатый день я, наконец, нашел то, на что потратил две недели. То самое чудо, для которого была создана эта тетрадь. Все оказалось на удивление просто, и я поразился своей слепоте. Поиски поглотили мой разум, а мне всего-то нужно было открыть глаза, ведь чудо все время было рядом.       Первую запись я сделал в тот же день, когда нашел объект для мыслей. Я даже приобрел дорогой паркер специально для нее и старательно выводил буквы, по сто раз проверяя слова на наличие ошибок. Не хотелось ничем ее осквернять.       Запись была сделана поздно вечером, но я долго смотрел на эти пару слов, которые положили начало моим мукам:

'В смехе Зейна я слышу рвущуюся душу' 02/14/2014