Пожалуйста, только живи...

Белые халаты. Едкий запах медикаментов. Больничная суета... И эти голубые стены. Голубые до рези в глазах… Это странно, ведь ты любишь голубой цвет – цвет твоих глаз, цвет весеннего ясного неба и кристально чистой воды горной речки, в которой тебе удалось искупаться лишь однажды, в детстве. Но это совсем не тот цвет. Неестественный, неприродный… И зачем только эта элитная клиника решила выпендриться? Лучше бы сделали белые стены, как во всех больницах… Ты лежишь здесь уже не в первый раз, хотя работу патологоанатома вряд ли можно назвать такой уж опасной. Но только не в ФЭС. С того момента, как ты в первый раз взяла в руки свой пропуск, каждый твой день грозит стать последним. Уже два раза были заминированные трупы, где-то около десятка похищений, ещё по несколько раз – ранения и отравления среди сотрудников. И риск есть всегда, вне зависимости от того, на выезде ты, или сидишь себе мирно в лаборатории или в морге. Работая в спецслужбе такого уровня, поневоле привыкаешь смотреть смерти в глаза… Но на этот раз старуха с косой не просто дыхнула тебе в лицо. Она коснулась твоей руки и даже попыталась увести тебя за собой. Сколько же сил тебе понадобилось, чтобы не поддаться! Ирония судьбы – ты до безумия любишь детей, и именно школьник, по сути, ещё ребёнок, нажал на тот роковой курок. А дальше лишь боль. И приговор врачей Скорой помощи – один шанс из десяти, что выживешь… - Валечка… - слышится до боли знакомый голос, и ты ощущаешь лёгкое прикосновение губ к твоему лбу. Похоже, дела и вправду плохи. Иначе полковник Рогозина вряд ли позволила бы себе проявить эмоции… - Галя, - тянешься к ней рукой, свободной от капельницы, как тянутся цветы к только что выглянувшему из-за туч солнцу. Каждое движение отдаёт невыносимой болью, но ты её почти не замечаешь. Только смотришь, как завороженная, в родные серо-голубые глаза, и понимаешь, ради чего, а точнее, ради кого стоит бороться за жизнь… Когда-то это уже было… Дежавю, или, скорее, закономерность. Каждый раз, выплывая из темноты приближающейся смерти, ты неизменно видишь её… … В прошлый раз всё случилось осенью. Ты помнишь это, потому что когда Майский нёс тебя до Скорой, дул противный промозглый ветер. Этот ветер и колючее шерстяное одеяло – твои первые воспоминания после того, как ты уже попрощалась с жизнью и с ужасом смотрела, как бассейн, на дне которого ты находилась, заливало водой… Опоздай тогда Серёжа на пару минут – и тебя бы было уже не спасти. Но в больницу к тебе первой приехала Галя… … Ничего с тех пор не изменилось. Тогда была такая же палата, те же ненатурально-голубые стены, те же глаза, в которых ясно читалась тревога. И поцелуй… Но только… далеко не в лоб… Она, конечно, думала, что ты спала, и ты до сих пор изображаешь амнезию на все те события, но вкус её губ с примесью солёной влаги слёз ты не забудешь никогда. Именно тогда ты впервые за много лет знакомства с ней поняла, что твои чувства к ней взаимны. Но это, к сожалению, не дало тебе права хоть немного продвинуться в ваших отношениях. Когда ты вышла на работу, всё вернулось на круги своя. Несколько дней она ещё была к тебе более внимательна – беспокоилась за твоё здоровье, ведь ты слишком быстро настояла на выписке из больницы. Потом поняла, что всё в норме, и начала, как прежде, грузить работой и отчитывать на собраниях за малейшее промедление в деле. И только редкие взгляды, когда никто не видит, прикосновения, как будто невзначай, и глаза, загорающиеся при виде тебя, подсказывали, что чувства её никуда не исчезли, а просто были спрятаны далеко и надолго. В этом вся она – полковник Рогозина. Её сердце сложно открыть, даже если она сама давным-давно уже подарила тебе ключи… - Валечка, как ты? – слышишь ты снова голос, в котором хочется раствориться без остатка. Не тот голос, которым она отдаёт приказы. Не голос Галины Николаевны Рогозиной. Голос Гали… твоей Гали… - Я в порядке, - слабым голосом отвечаешь ты и улыбаешься. – А того парня… Его поймали? - Поймали, Валюша, и его, и сообщника, - ободряюще говорит Галя. – В школе тихо. Никто не будет больше расстреливать детей. Тех, кто довёл парня до такого, тоже наказали, с классом провели ещё одну воспитательную беседу, классную руководительницу уволили. Всё хорошо. - Я надеюсь, Галь… - шепчешь ты. – У меня к тебе просьба… Присмотри пожалуйста за девчонками… Стёпа, ты знаешь, начал снова на работе задерживаться, я даже развестись с ним грозилась, а из Юрки старший брат ну никакой. Проследишь, чтобы они там голодными не ходили? Пусть хоть в Макдональдсе этом вредном едят, но только чтоб не голодали… - Ну конечно, Валь, - нежно улыбается Галя. – Не переживай. Всё будет хорошо, ты только… Её голос обрывается, и слёзы, как и тогда, бегут по щекам. - Что? – переспрашиваешь ты. - Живи… - выдыхает она, и ты снова ощущаешь на губах вкус её поцелуя, солёного, как морская вода… Соль и смерть… Вечные спутники вашей любви… Но ты всегда будешь жить и выживать для неё, как за соломинку, хватаясь за эти чувства, чтобы вынырнуть из чёрной непроглядной тьмы… - Пожалуйста, только живи (с)… - Я буду жить для тебя (с)…