Комната с белыми стенами

У Чунмена есть собственный город. В нем почти всегда ночь или ранее утро, очень много темных домов с ярко горящими светлячками окон, но на улицах всегда пусто. Каждую ночь он гуляет в полном одиночестве, играясь с собственной тенью и дикими животными – они везде, ходят по дорогам вместо людей. В эти ночи Чунмен счастлив. Никто никого не трогает, все живут в мире, потому что этот мир – его, от и до, полностью созданный им самим. Чунмену хорошо каждый раз до тех пор, пока он не перестает контролировать. Тогда и начинает светать, звери разбегаются по углам, растворяясь в дымчатой темноте, а город заливает холодный молочный свет, как от рассеивающей лампы. Чунмен каждый день переходит одну и ту же дорогу, однополосную и узкую, с движением в одну сторону. Когда начинают появляться люди, он обязательно оказывается рядом с этой дорогой. И до сих пор так и не смог перейти. Он не знает, откуда берется машина, ровно как и люди, возрастающие в числе в геометрической прогрессии. Все, что он слышит – шуршание шин по присыпанному песком асфальту и звук удара, по видимому, о его тело. А еще чувствует, как ломаются кости. Его кости. Позвоночник разламывается на две части в поясничном отделе со звонким треском, словно одновременно сломали много маленьких деревяшек. Чунмен не чувствует боли, падая на асфальт. Песок царапает ладони и щеку, и снова противный металлический запах крови. Кто-то кричит, люди грудятся толпой, но не вокруг Чунмена. Умирает кто-то еще, и на него направлены все взгляды. Чунмен же лежит в вязкой луже крови, вытекающей из разбитого черепа, и ждет, когда же помогут ему. Но никто не помогает. Все заняты другим. - Эй, а как же я? – хочет воскликнуть он, но челюсти не двигаются. Тоже сломались, наверное. Тогда молочный свет поглощает его. Чунмен открывает глаза в комнате с белыми стенами, медленно моргает пару раз и шевелит пальцами на руках. Стены никогда не исчезают из раза в раз, они постоянны, как и его видения. Чунмен садится в кровати и хмурится. Он хочет перейти эту проклятую дорогу во что бы то ни стало, потому что надоело. Где там его город? Чунмен поворачивает голову и оказывается на улице. Совсем не страшно, разноцветные дома-светлячки и он один под фонарем. Осталось только найти дорогу, пока еще темно. Чунмен ищет и погибает каждый раз до тех пор, пока какой-то идиот не решает вытащить его из искусственного города, огней и комнаты с белыми стенами. « Я позабочусь, все будет в порядке.» Чунмен не хочет уходить. У опекуна приятный голос и теплые руки, но Чунмен все никак не может разглядеть лицо. Оно ускользает от его взора, растворяясь в белой краске, как только он пытается разглядеть. Его увозят из комнаты с белыми стенами и обещают, что все наладится, не подозревая, что Чунмен везет с собой целый город с дикими зверями и проклятой дорогой, которую никак не перейти. Оказалось, Чунмен давно не смотрел в зеркало. Они стоят рядом перед зеркальной колонной, а он рассматривает себя, словно постороннего. Отражение не выглядит больным, Чунмен не считает себя больным. У него красивое лицо и вечно плачущие сухие глаза, а у стоящего рядом все так же выбелено лицо штрихом молочной краски. Теперь Чунмен гуляет по городу не один. Город не хочет принимать новенького, но сдается – все-таки это город Чунмена, и если он захочет, то сможет поселить туда кого угодно. Они разговаривают и веселятся, Чунмен до сих пор не знает имени обладателя теплых рук, но ему и не надо. Он рассказывает про дорогу, проводя ночи в ее безуспешных поисках, а под утро обнимает стоящего рядом – и его обнимают в ответ. Это странно - просыпаться в комнате, в которой стены отличного от белого цвета, и кровать гораздо удобнее. - Зачем ты забрал меня? – интересуется Чунмен, зажигая новый фонарь на их пути. - Просто. Не хотел, чтобы ты оставался там. Чунмену не понять этих чувств. Забота, опека – зачем это все? Он так и говорит ему – ты странный, а в ответ слышит лишь тихий смех. - Покажи мне свое лицо. - Ты и так видел его уже тысячу раз. - Правда? Где? Чунмен рассеянно пинает перед собой камешек и силится вспомнить, где мог видеть. Когда его сбивает машина, снова никто не спешит помочь. Чунмен жмурится от неприятного звука и хлюпает кровью, ожидая, когда все закончится. А машина опекуна такая же, как та, которая не дает перейти дорогу. Черный металлик, неизвестной ранее иномарки. Перед глазами темно-бордовые шторы, а не белые стены. Чунмен не знает, где посеял свое счастье. - Не езжай через дорогу, - рассеянно просит он, пустым взглядом гипнотизируя лакированный стол. – на кой черт она тебе сдалась. - Затем же, зачем и тебе. Надоело наблюдать, как ты умираешь в луже собственной крови. - Ну так помог бы. - Я думал, что помогу. Постараюсь помочь. Теплые руки обнимают последний раз. «Проклятое место» - думает Чунмен, бредя по бордюру вдоль злосчастной дороги. Вдали видятся очертания моста, воздух становится чуть влажным от близости реки. Чунмен доходит до моста и ступает по нему, ведя кончиками пальцев по черному ограждению. Вдали едет машина. Черный металлик, неизвестной ранее иномарки. Чунмен останавливается, испытывая странное желание броситься под колеса. А машина вдруг, взвизгнув шинами, таранит хлипкое ограждение и летит вниз с моста плавной дугой. Чунмен не знает, почему и зачем все это видит. Вода поглощает металл почти беззвучно, машина идет ко дну, а вода заливается в легкие Чунмена, а не самоубийцы внутри, обладателю теплых рук по совместительству. Чунмен кашляет и задыхается, падая на колени у ограждения, но вода не кончается. - Говорил же тебе, не езжай через дорогу. - Это был мост. Про мост ты ничего не говорил. Чунмен открывает глаза. Вокруг – белые стены, а с него литрами стекает вода. Он косит глаза на правую руку, синюшно-белую, утыканную иголками. Аппарат пикает, Чунмен не может прогнать картинку, на которой черная машина, совершив плавную идеальную дугу, опускается в воду. Интересно, почему нет эмоций? Дорогу Чунмен переходит беспрепятственно. За ней ничего нового, все та же бессмыслица, что и до. Только машины теперь нет, да и людей тоже. - Глупый ты, Ифань, - имя всплывает само, Чунмен не помнит, чтобы слышал его когда-либо. Белые стены справа и слева, снизу и сверху. Город все так же полон огней-светлячков. Только вместо поломанных костей Чунмен, с приходом молочно-белого рассвета, оказывается за рулем черной иномарки и, прочертив в воздухе дугу, падает в холодные воды.