Мое Солнце

«Цель только тогда может быть достигнута, когда уже заранее само средство насквозь проникнуто собственной природой цели»

      – Мы не можем отступить сейчас!       По большому залу с колонами и круглым столом в центре разнесся крик негодования. Этот возглас принадлежал хозяину ритуального зала. Полутемное помещение, на стенах танцуют блики от факелов, чем-то они могут напомнить тени людей, отголоски их душ, а паутина над самым потолком, который, к слову, был не низенький, придавала помещению еще большую ауру скорби и печали. Деревянные стены потемнели и иссохли от старости, а на пол нельзя ступить, не издав при этом протяженный скрип, напоминающий скорее стон измученного пленника, коих в этом помещении побывало немало.       Каждый несчастный, кому довелось побывать тут, уже не сможет поведать своим родным через какие мучения он прошел перед смертью. Раздробленные кости, вырванные ногти и зубы, пытки горячим железом и острыми когтями драконы ничто по сравнению с тем, что случалось с душами несчастных. Круглый стол, служивший сейчас для переговоров, используется как алтарь. Алтарь для Пожирателя душ. Попавший на этот алтарь испытает не только все пытки известные жрицам, но и уже никогда не встретиться с Хель – богиней смерти. Его душа навек останется в этих бликах на стенах и навек ему будет закрыт путь в Вальхаллу. Души вечно будут служить для Повелителя бессмертным войском.       – Но, Повелитель, они летают на драконах! – воскликнул высокий весь ссохшийся и покрытый морщинами старик, с длинными, доходившими до талии белесыми волосами, и черными, прищуренными, глазами. Одет он был в длинную серую тунику, которая уже готова распуститься по ниточкам от старости, на плечи была накинута медвежья шкура, потрепанная молью, в некоторых местах уже совсем износилась, так что появились дырки, а в руках он держал посох, на который все время опирался. Посох, к слову, был необычный, он был сделан из костей Злобного Змеевика. За основу была взята кость из правой ноги чудища, наконечник сделан из когтей того же дракона. По всему посоху были выгранены руны, и в некоторых местах все еще виднелась кровь, оставшаяся после последнего ритуала. Со стороны казалось, что если старик сделает хоть шаг, то он развалиться. – Они управляют ими!       – Молчи, Склах! Я должен! Ты ведь и сам понимаешь, что осталось всего одно таинство. И вся власть будет лишь у меня в руках! Другие племена даже ничего не смогут сделать, лишь повиноваться моей воле! – по залу разнесся холодный хохот, отражающийся от каждого угла и создавая многократное эхо. От этого, леденящего душу звука, поежились даже тени, хотя они и не должны уже ничего бояться.       – Как скажите, мой Повелитель, – жрец покорно склонил голову.       Склах не считал эту идею удачной. Перед его глазами все еще стояла картинка из того сна. Его Повелитель, тот которому он так верно служил, лежит на алтаре в луже собственной крови, в нем еще теплится жизнь, но он уже ничего не сможет сделать. Над ним склонился молодой викинг и зло смотрел, как из его врага по капле вытекает жизнь, потом его губы разжались, и он еле слышно прошипел: «Она – моя». Это не было сказано ни с вопросительной интонацией, и это не был крик победы. Утверждение, простая констатация факта. В следующую же секунду взгляд холодных глаз был устремлен на жреца, и небольшой кинжал уже летит прямо к его сердцу.       Коварный жрец обладал даром предвидеть будущее. Он понимал, что дело, которое собирается провернуть Повелитель неимоверно опасно, в первую очередь для него самого. Склах знал, что должно произойти, и не собирался этого допускать.       – Этот остров будет моим! – Повелитель стукнул кулаком по столу и вновь разошелся адским хохотом, от которого в жилах стыла кровь. – Пойдем, Склах, мои войны должны были привести для тебя новых постояльцев с Южных островов.       – Да, мой Повелитель, – в глазах жрица зажегся недобрый огонек. Он опираясь на свой посох вышел из зала вслед за Своим Повелителем, дабы привести новых несчастных в свою обитель.       А на алтаре остался забытый всеми кусок пергамента, на котором довольно неаккуратно и коряво была начерчена карта Северных островов. В середину карты, в порыве страсти был воткнут охотничий нож, где кровью, собранной с алтаря был обведен остров, именовавшийся Олухом.