Камень

To deny me is to deny yourself. The illusion is dissolved, You are no longer in control. The facade crumbles – the transition is complete. Arch Enemy, “Heart of Darkness”

– Докладывает двадцать первый. Кластер один чист. Прием. Все, что осталось от Твин-Сити, города-близнеца Мэйнфрейма – маленький остров, на котором теперь не было ничего, кроме руин и моста, закрученного взрывом в спираль. Солдаты-биномы из войск CPU в сотый раз обшаривали эти руины. Искали в первую очередь живых, во вторую – следы вируса, проникшего через портал из Суперкомпьютера. И то и другое безуспешно. А еще минуту назад у нас никто о таких вещах и слыхом не слыхивал: «вирусы, порталы, Суперкомпьютер», подумал Чанси. Загадочная штука – перемены. И непредсказуемая. Носился профессор Велман Матрикс со своей идеей, что мы не одиноки в Сети, хотел портал построить, и никто кроме него самого всерьез это не воспримнимал. А теперь ни самого Матрикса, ни Твин-Сити со всеми его жителями. Зато мы теперь знаем, что таких систем, как наша, еще тысячи. И есть Суперкомпьютер, по сравнению с которым Мэйнфрейм - как Джетти Прайм по сравнению с Бодвеем. Есть вирусы. Из-за одного вируса и произошел взрыв. Еще есть Стражи, которые борются с вирусами. Стражей в Мэйнфрейм набежала целая туча. Только что они могут сделать? Удаленное все равно не восстановишь. Чанси так и не понял, что произошло. Ощутил только легкий укол в спину - и ноги сами собой подкосились, а перед глазом замельтешила зеленая рябь. Он попытался обернуться, но вместо этого завалился на спину. Выпавшая из разжавшихся рук винтовка негромко стукнула прикладом об асфальт. Нагромождения ломаного кирпича и расколотых бетонных плит с торчащими металлическими прутьями, стена, одиноко стоящая прямо перед ним - все исчезло. ...огромная площадь – от горизонта до горизонта, насколько хватает глаза. Вся заполнена колоннами боевых машин и правильными четырехугольниками пехоты. Несокрушимая мощь. Кто осмелится противостоять ей? И он, Чанси, во главе этой мощи. Он ведет ее на парад, к трону своего Повелителя. Чанси не раздумывая умрет за Повелителя. Каждый из тысяч солдат, шагающих у него за спиной, не раздумывая умрет за Повелителя. Вот истинный смысл жизни, вот истинное счастье – служение ему, распространение его воли, установление нового порядка в Сети. Слитный грохот солдатских ботинок, печатающих шаг. Рев моторов. Что может быть прекраснее этих звуков? Трон, к подножью которого Чанси ведет армию, уже совсем близко. Скоро он увидит лицо Повелителя и приложит руку к фуражке, отдавая ему честь... – Двадцать первый, ответьте базе! Двадцать первый! Чанси, что с тобой? Чанси! - наушник, надрывающийся голосом связиста, вернул его к действительности. Он лежал прямо на груде кирпича, острые края которого больно впивались в спину. Пошарив руками рядом с собой, Чанси нашел свою винтовку. Вокруг никого не было. – База, это двадцать первый, – он поднес ко рту сбившийся микрофон, – Я сознание терял, но уже пришел в себя. – Ну слава Юзеру! – отозвался сразу повеселевший связист. – С тобой все порядке? Как тебя угораздило? Чанси хотел рассказать про нечто, уколовшее его, про свои галлюцинации, но губы вдруг сами зашевелились и произнесли: – Споткнулся, ударился головой. Ничего страшного. У меня все чисто, я возвращаюсь. Если бы бином мог удивленно посмотреть сам на себя, он бы непременно это сделал. Попытался вызвать связиста еще раз, сказать, что с ним произошло на самом деле, но не смог. Ядро посылало команду, а речевой аппарат не выполнял ее. И ладно бы он просто онемел – нет, вместо самого Чанси его голосом говорил кто-то другой. Он попробовал подняться. Бит-карта слушалась не хуже, чем прежде. Дойти до полевого штаба тоже удалось без проблем. Но речь больше не подчинялась ему. Вокруг были товарищи по службе, которым он хотел бы и мог рассказать об этих странностях, биномы-врачи, которые могли бы если не помочь, то хотя бы сказать, в чем дело. Но Чанси не мог сказать. Вместо этого изо рта его неслись совсем другие слова. Никому и в голову не могло прийти, что с ним что-то не то – он общался связно и в своей обычной манере, смеялся и шутил, что-то обсуждал, даже дал врачу убедиться, что его верхний куб не пострадал. Чанси пробовал написать, но руки отказались слушаться его – из-под карандаша появлялись какие-то рисунки. Сидя в металлическом чреве боевой машины, возвращавшейся в Центральный Офис, он в последний раз попытался рассказать, что с ним происходит какая-то ерунда. Опять не смог. Будто с этим уколом в нем поселился кто-то, кто знал слова, привычки и личность Чанси не хуже него самого. И этот кто-то очень не хотел, чтобы о нем услышали посторонние. – Эй! – Чанси попробовал мысленно позвать Другого. По крайней мере, это ему удалось. – Кто ты? – Я? – зазвучал у него в голове голос, как две капли воды похожий на голос самого Чанси. – Я – это ты, Чанси. Судя по интонациям, Другой искренне веселился. – Откуда ты взялся? И почему не даешь рассказать о себе? – Потому что я приобщу тебя к служению Делу, – первую часть вопроса Другой проигнорировал, а тон его стал серьезным. – Чужие пока не понимают всей важности Дела. Если чужие узнают обо мне сейчас, то попытаются мне помешать. – Дело? – удивился Чанси. У него уже было свое дело, служба в силах CPU, и он не собирался менять его ни на какое другое. – Что такое Дело? – Ты знаешь. Вместо серых проклепанные бортов БМБ перед Чанси снова возникла необъятная площадь, марширующие колонны солдат, самолеты, проносящиеся над головой, восторг, переполняющий его от осознания причастности к великой силе. К великой цели. К великому Делу. Сейчас он увидит лицо Повелителя... Усилием воли Чанси вырвал себя из видения и посмотрел по сторонам. Справа и слева от него, локоть к локтю, сидели однополчане, но никто из них даже представить не мог, что творится в голове у Чанси. Ну засмотрелся бином в одну точку. С кем не бывает? Может, задумался о чем-то. – А если я не хочу? – сейчас, когда восторг, сопровождавший галлюцинации, прошел, Чанси вдруг подумал, что это какая-то недобрая сила. Распространять волю Повелителя? Ему, Чанси, никакой Повелитель не нужен. И вряд ли кому-то еще в Мэйнфрейме нужен. У них есть Фонг, он следит, чтобы с системой все было в порядке. Есть полиция и армия, они следят, чтобы на улицах все было в порядке. Есть агенты CGI, они преступников ловят. Зачем им еще какой-то Повелитель? Другой промолчал. Вместо ответа к Чанси пришла боль. В детстве Чанси не был тихим и спокойным ребенком. Скорее даже наоборот. Поэтому ломать себе руки-ноги ему пару раз доводилось. А падать, не получая особых повреждений, но чувствительно – так вообще без счета. Потом, когда он вырос, закончил училище и пошел служить в вооруженные силы CPU, ему тоже приходилось и драться, и быть раненым - в Мэйнфрейме и Твин-Сити предостаточно было опасных мест и опасных личностей. Но тут Чанси обнаружил, что до этого ничего не знал о боли. Она вошла в каждый его фрейм, каждую цифру кода, от плоской макушки до пяток. Несколько тысяч вольт, разом пропущенные через тебя. В мире не было ничего, кроме этой боли. Она менялась, словно узоры в чудовищном калейдоскопе. Погружение в кипящее море. Многотонное давление танка, едущего по тебе – ты слышишь, как хрустит твоя бит-карта под стальными траками. Дождь из кислоты – ядовитые капли с шипением прожигают в тебе дыры. Исполинское сверло, которое пронзило тебя насквозь и начинает вращаться, наматывая на себя твой внутренний код. Когда боль накрыла его, он не смог ни закричать – губы остались плотно сжатыми, ни вскочить – бит-карта не слушалась его. И никто из сидящих рядом опять не догадался, что с ним что-то не то. – Тогда я заставлю тебя, – как только боль покинула его, снова раздался голос Другого. Теперь холодный и безжалостный. – Потому что я – орудие воли Повелителя. Или ты считаешь, что сможешь противиться ей? – Заставишь? – Чанси усмехнулся про себя. – Это мы еще посмотрим. Он снова и снова пытался рассказать кому-нибудь о Другом. Пытался написать. Пытался сделать что-нибудь странное или нелогичное, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы хоть кто-нибудь понял. Все тщетно. Другой говорил вместо него, писал вместо него, перехватывал управление руками и ногами, как только Чанси пробовал упасть на пол посреди Центрального Офиса или с разбегу удариться головой о стену. Казалось, ему доставляло удовольствие демонстрировать биному свою власть над ним. Другой не подпускал его к Фонгу и Стражам. Чанси хотел просто подойти к ним - они наверняка увидели бы, что с ним что-то происходит. Не могли не увидеть, бином верил в это как в последнюю надежду. Он пытался заставить свою бит-карту слушаться – безуспешно. Другой не дал добраться до тех, в ком чувствовал опасность для себя. Другой отправил его к командиру и попросил две секунды отгула. Чанси надеялся, что хотя бы здесь ему откажут, но нет – среди руин Твин-Сити больше нечего было искать, войска сворачивали свою операцию, и командир легко отпустил его. На выходе из Центрального Офиса ноги вдруг понесли его куда-то в сторону мрачных коробок Джетти Прайм, в лабиринт громадных заводов, трущоб и узеньких полутемных улочек. «Куда?» – мысленно крикнул на собственные конечности Чанси и попробовал остановиться. Внезапно ему это удалось. Неужели он наконец-то одолел Другого? – А вот фиг тебе, – злорадно прозвучал голос у него в голове. – Просто я вижу, что ты еще не готов предстать перед Повелителем. Ну что ж, я не спешу. Чанси попытался вернуться обратно в Центральный Офис, но тут уж Другой был начеку: – Нет, приятель, туда я тебя не пущу. А вот домой к тебе мы, пожалуй, отправимся. Ты ведь у нас, кажется, один живешь? Чанси не знал, сколько времени уже он сидел на полу, уставившись на носок собственного ботинка. Может микросекунду. Может секунду. Может две. Вряд ли больше, иначе его хватились бы на службе. Он не порывался встать и куда-то пойти. Не было ни желания – все равно ничего не получится, ни сил – их истощили постоянные приступы боли. Восполнить расход энергии не удавалось. Другой мог бы просто не позволить Чанси съесть или выпить что-то, но, судя по всему, ему хотелось, чтобы строптивый бином мог почувствовать и увидеть, как его бит-карта извергнет неусвоенную еду. После того, как его вырвало в третий раз, Чанси больше не пытался поесть. В голове не было никаких мыслей. Сил не оставалось даже на это. Заговорить с Другим он тоже не пытался. О чем говорить? Чанси не сдается, хотя единственное, чему он может сопротивляться – это желание служить Повелителю. Тому самому, орудием воли которого был Другой. Казалось бы, Другой уже властен над его словами, над его действиями – чего ему еще хотеть? Но нет, он отчего-то хотел, чтобы и разум, последнее, что еще оставалось у Чанси, подчинился ему. Боль не была непрерывной. Она на время отпускала его, чтобы Чанси вспомнил, как это – жить без боли, а затем наваливалась снова. Каждый раз разная – он мог бы уже собрать целую коллекцию. Нестерпимый жар. Будто его облили чем-то горючим и подожгли. Затем такой же нестерпимый холод. Достает до самого ядра. Удушье – рот заполнен какой-то сыпучей массой, сплюнуть ее не получается, она не пропускает воздух. Кажется, что сейчас взорвется голова. Раздирающая, ершистая боль – словно запутался в колючей проволоке. Впасть в забытье нельзя. Закричать или вскочить нельзя. Вряд ли кто-то услышал бы его, но крик и движение смогут хоть немного ослабить боль, а Другой не допускает этого. В перерывах между приступами – все то же видение. Площадь. Марширующая армия. Трон. Взгляни в лицо Повелителя. Перестань сопротивляться. Служи великой цели. Служи Делу. Нет. Он не может покачать головой в знак отрицания, но он еще может произнести про себя это короткое слово. Нет. В какую-то наносекунду не было ни боли, ни галлюцинаций. И Чанси впервые за долгое время удалось подумать связно. Судя по всему, Другому (а значит – и Повелителю) он непременно нужен живым. Сопротивляться до бесконечности Чанси не может. Когда Другой почувствует, что к Чанси скоро придут со службы, он отведет его в другое место, поукромнее. Мог бы отвести сразу, но в том, чтобы мучить бинома у него дома, наверное, тоже что-то было. А там, где никто не помешает, боль и истощение рано или поздно окажутся сильнее него. Он сдастся, чтобы все кончилось. Единственное, что ему остается – не достаться Повелителю живым. Чанси перевел взгляд на окно. Двадцатый этаж. Практически стопроцентная смерть. А даже если он не разобьется, то наконец-то попадет в руки врачей. Новый приступ все не начинался. Чанси попробовал подняться. Удалось – Другой ему не препятствовал. И даже никак не проявлял себя. Неужели тоже устал? Подойти к окну и открыть его тоже удалось, хотя его и шатало от слабости. Последнее движение. Рывком перебросить себя через подоконник. Другой будет бессилен – вряд ли он сможет заставить Чанси полететь. Пользуйся, пока он снова не завладел твоей бит-картой. Чанси взялся за подоконник руками. Сейчас. Прощай, Другой. Прощай, Повелитель. Ищи себе солдат в ином месте. Я тебе не достанусь. Рывок. Вместо того, чтобы оправиться в неумолимый полет к земле, Чанси опрокинулся на спину. Как тогда, среди руин Твин-Сити. – Ду-у-урак! – хохотал Другой у него в голове. – Какой же ты дурак, Чанси! Неужели ты думал, что я дам тебе прыгнуть в окно? Я – это ты. Я слежу за тобой. Я не устаю. Меня не обманешь. Меня не уничтожишь. Чанси закрыл глаз. Все. Юзер с тобой, Другой. Ты победил. Я сдаюсь. – Не-ет, – протянул Другой. – Это не я победил, Чанси. Это ты победил. Потому что я и есть ты. А теперь взгляни в лицо Повелителя. ...снова мерная поступь солдат-биномов у него за спиной. Грохот боевых машин по асфальту. Чанси, печатая шаг, подходит к подножью трона и делает равнение налево, вскидывая ладонь к фуражке. Он видит сидящего на троне. Тот удовлетворенно кивает ему в ответ. Он очень высок – выше любого из спрайтов, виденных Чанси. Тело заковано в темно-синюю стальную броню с зеленым символом на груди. Голова увенчана красным гребнем. Чанси знает имя сидящего на троне. Мегабайт. Его Повелитель. Видение исчезает. Бином легко поднимается с пола и идет к дверям. Другой не мешает ему. Потому что больше нет Другого – Чанси снова един и неделим. Но теперь на Чанси вместо зеленой формы темно-синяя, такая же, как доспехи Повелителя. Он не служит Мэйнфрейму. Он служит Мегабайту. Он служит великому Делу. И нет большего счастья ни в этой системе, ни в любой другой, чем служение Делу. Чанси выходит из квартиры. Он знает, куда идти. В Джетти Прайм. На самое дно самого нижнего уровня. Там Повелитель ждет его. – Лейтенант Чанси прибыл по вашему приказанию, сэр! – Превосходно, – Мегабайт с удовлетворением взирал на стоящего перед ним бинома. Первого из своих солдат. Но далеко не последнего. – Когда я увидел, что мне не удалось заразить тебя сразу, я отпустил тебя, Чанси, – вирус говорил не спеша, наслаждаясь вниманием, с которым Чанси ловил каждое его слово. – Я понял, что ты стоек, и хотел узнать, насколько. Ты сопротивлялся почти две секунды. Я не виню тебя за это. Ты доказал, что твоя воля сильна. Доказал, что достоин стать командиром моей армии. Ты – камень, Чанси. Первый камень в фундаменте моей империи. А теперь пойдем. Наше Дело только начинается. Нам предстоит много работы. Чанси снова поднял ладонь к козырьку. Казалось, ему нравится отдавать честь Мегабайту. – Слушаюсь, сэр!