Мы никогда не уйдем

- Почему ты до сих пор пытаешься сделать это? Давай просто уйдем? Убежим от них, чтобы нас никогда больше не нашли? Начнем жить по-другому... - тихо лепечешь ты, верно, затаив где-то внутри себя до сих пор не угаснувшую надежду, с которой не один раз просил меня о том же. - Нам нельзя уходить, Флетчер. Я уже почти закончил исследование, мне осталось совсем немного. Потерпи чуть-чуть, скоро все закончится. В ответ лишь молча опускаешь голову, позволяя воцариться безмолвию, сейчас особенно давящему на сознание и постепенно начинающему поглощать разум, беспощадно и будто бы необратимо. На одно короткое мгновение мне даже показалось, что я нахожусь в состоянии дежавю. Странно, но это навязчивое ощущение того, что все происходящее на данный момент уже не однажды случалось с нами прежде, появилось во мне только сейчас. Оно словно вгоняло в транс, затягивало все тело и душу, намереваясь оставить лишь столь болезненные раздумья. Наш короткий диалог регулярно повторяется уже в течение нескольких дней, а мы, подобно актерам в театральной постановке, снова и снова изрекаем уже выученные наизусть реплики. Сейчас ты должен был спросить у меня "Почему?" - я хорошо помню, - однако этого так и не случилось. Хотел бы я знать, по какой причине. Вероятно, теперь ты теряешься в догадках, пытаясь самостоятельно найти ответ на свой не заданный вопрос, ведь, интересуясь этим всякий раз, слышал лишь "Так нужно", произносимое мною автоматически. Глупый маленький Флетчер. Сколько бы ты ни думал, тебе никогда не удастся узнать моей истинной мотивации, причин, по которым мы все еще находимся в этой грязной, пропитанной смешавшимися запахами реагентов лаборатории. А знаешь, почему? Потому, что причины эти неизвестны даже мне. Где-то в глубине души я все-таки нахожу свои действия напрочь лишенными какой-либо логики, но что-то в недрах сознания, не желая затихать, упрямо и настойчиво твердит о надобности продолжить создание философского камня, довести начатое до самого конца. Быть может, это всего лишь сила самовнушения? Может, я просто придумал этот "внутренний голос", чтобы найти хотя бы какое-то оправдание своим действиям? Наверное, я все еще такой же ребенок, как и ты. Ребенок, который не может дать отчет тому, что делает и о чем думает. Даже самому себе. Мы ведь всего лишь люди. Наивные, упрямые и самонадеянные люди, хоть и для любого человека слово алхимик звучит как-то по-особенному. Нас обособляют в отдельную ячейку, альянс непревзойденных в своих знаниях, умениях и силе. Но мы не совершенны и почти ничем не отличаемся от других. Не имеем дара бессмертия и всемогущества, нас так же терзают сомнения, нередко словно разрывающие на части прямо изнутри, нам не дано знать всех тайн этого мира. Да что там тайны; порой даже в себе не можем разобраться, как и любой другой человек. Каждый допускает ошибки и может свернуть с верной дороги, и алхимики никогда не были исключением. Мы не дьяволы и не боги: мы просто люди, которые не в состоянии изменить то, чего нельзя. В противном случае, в мире воцарился бы абсолютный и непроглядный хаос, в котором невозможно отдохнуть от всех тягот существования даже после смерти. Философский камень может превратить планету в настоящий ад, ибо нет в нашем мире людей, которые смогли бы удержаться от использования его мощи, будучи в состоянии уберечь артефакт от попадания в плохие руки. Камень просто не может существовать, и возможность его создания маловероятна. Каждое явление в этом мире должно быть упорядочено и необратимо, а материя - всегда оставаться в одном количестве. Если можно будет повернуть время вспять, чтобы вернуть утраченное, или создавать все больше и больше материи, игнорируя закон равноценного обмена, то беспорядок не заставит себя ждать. И, кто знает, к чему это приведет в итоге... Мы напрасно корячились все это время, а отец, выходит, зря положил свою жизнь на эти исследования. Теперь мы по уши в дерьме. Назвались чужими именами, пообещали то, чего сделать не в силах, да еще и заставили людей в городе страдать под влиянием красной воды. И как же до меня раньше не дошло? Столько сил, времени, и все впустую. Но... у нас ведь тоже есть право на ошибку, и теперь ни к чему обо всем жалеть. Главное - вовремя остановиться. Вырваться из этого плена самообмана и напрасных надежд, оставить в покое эту чертову лабораторию - наконец, навсегда - пока мы оба не сдохли от удушья. Кто угодно, но ты, Флетчер, этого не заслуживаешь. И вот, чувствую, как по всему телу мелким холодком начинает разливаться неприятное ощущение, словно заставляющее терять самоконтроль. Тело перестало слушаться всего на каких-то пару секунд, однако и их хватило на то, чтобы сделать одно резкое движение рукой. Звуки ударяющегося об пол металлического подноса, разбивающихся вдребезги колб и пробирок и шипящих веществ, оставшихся без своих сосудов, разорвали тишину так же внезапно, как и уже утихнувший поток мыслей ворвался в мою голову пару минут назад. А ты все это время молчал, не издав ни единого звука, однако теперь удержать слов, видимо, не смог. - Зачем ты это сделал? Мы ведь столько времени потратили... - чувствую, как твой голос подрагивает от накатившей волны удивления и, наверное, даже обиды; вижу, как дрожат блики в твоих глазах цвета ультрамарина, взгляд которых в растерянности падает на медленно разъедающую деревянный пол жидкость, а после поднимается вновь, встречаясь со взглядом моих собственных глаз, будто бы читая по ним каждую мысль и заглядывая в самые дальние уголки души, и понимаю, что из них вот-вот брызнут слезы. И в этот же момент ощущаю, как все внутри меня вдруг резко переворачивается от чувства вины, застигшего врасплох. Оно даже не позволило сказать что-либо, заставляя молча дрожать от этой мучительной боли. А ведь все это время, проведенное мною за смешиванием бесполезных жидкостей и записыванием на бумагу всяческих формул, которые в итоге оказались полнейшим бредом, ты был рядом со мной, упорно помогая мне, но, по-видимому, надеясь на то, что я оставлю эти глупые затеи с философским камнем. И иногда просил меня прекратить. А я был одержим лишь своим делом и, кроме внутреннего голоса и самого себя, никого не видел и не слышал. Даже собственного младшего брата, единственного родного человека, который у меня остался и которого я обязан защищать всеми имеющимися силами. К счастью, я во время это понял; еще не поздно все исправить. Поднявшись со стула, будто бы на автомате делаю несколько неуверенных и даже по-детски неуклюжих шагов в твою сторону. Присаживаюсь на корточки прямо напротив тебя, с каким-то непонятным интересом заглядывая в глаза, а затем, взяв твою маленькую чуть подрагивающую ручку, осторожно, но крепко сжимаю её в своей ладони, в которой начала отдаваться дрожь твоего тела. - Прости. - Произнес я полушепотом, отведя глаза куда-то в сторону от чувства вины, но потом все же решился снова посмотреть на тебя, - Все будет хорошо. Я не буду больше продолжать, обещаю. Просто сохраню исследования отца, чтобы они не смогли попасть в плохие руки. Считай, что на этом все закончилось. В этот же момент твои глаза наконец-то засияли. Как же долго я этого не видел... Оттого, наверное, мне особенно приятно смотреть в них сейчас, наблюдая за мнимыми искорками, которые всегда так характерны для беззаботного взгляда каждого ребенка. - Правда? Ты не обманываешь? - твой голос теперь такой звонкий, чистый и радостный. Совсем не похожий на тот, что был раньше. В ответ я лишь рассеянно улыбаюсь, отрицательно мотнув головой. - Теперь мы, наконец, уйдем из этого города? - Нет. Мы останемся здесь. - А как же Магуар? Мы скажем ему правду? Он ведь не отпустит нас просто так... - Не волнуйся, я обязательно что-нибудь придумаю. Создавать философский камень бессмысленно, и эти попытки нам нужно оставить, пока не стало хуже. А потом начнем все по-новому. Но мы не уйдем, слышишь? Мы никогда не уйдем.