Любимый ублюдок

POV Frank Иногда мне кажется, что мне больнее, чем всем киллджоям вместе взятым. Я бы рад забыть эту группу. Каждый божий день я думаю об этом. Это словно ковырять рану, мешая ей зарасти. Ровно год она ноет прямо у меня в сердце, не давая забыть о том, что случилось в тот день. Я бы рад забыть эту дату. И эти ребята, наши фанаты, они без устали напоминают мне о тебе. И мне их жаль. Когда-то я был таким же наивным, верил в нас: в My chemical romance, наши песни, наши поцелуи. Я бы рад забыть тебя. Сначала я ненавидел их. Они писали мне чёртову тучу писем, просили, чтобы я вернулся, хотели узнать о настоящей причине нашего распада. И знаешь, каждый раз мне хотелось написать им, какой ты придурок. Они ведь ничего не знают. Ох, если бы узнали... Они бы точно перестали любить тебя. Ты бы пожалел о том, как со мной поступил. Я знаю, что ты любишь их, как родных. И я знаю, что они значат для тебя. И каждый день я сдерживаюсь, чтобы не разрушить это. Мне хочется разбить твое сердце так же, как ты разбил мое. Мне хочется, чтобы ты почувствовал, каково это - терять то, что тебе дорого. Но проблема в том, что я слишком сильно тебя люблю. Ненавижу виски. Единственное, от чего я пьянею. В такие моменты лучше держаться подальше от всех знакомых, чтобы не разболтать лишнего. Но сегодня особенный день. Я приехал в Уэльс, где, по последним слухам, тебя видели два дня назад. Не знаю, зачем я здесь, похоже, начинаю входить во вкус. Я все чаще думаю о тебе, вспоминаю те моменты, когда ты внезапно целовал меня на сцене перед тысячей киллджоев или говорил интервьюеру какую-нибудь шутку на тему наших отношений... Боже, как это нелепо. Меня тошнит от самого себя. Иду в первый попавшийся бар, заказываю виски покрепче. Твой любимый. Тот, который ты заказал, прежде чем сообщить нам, что собираешься распустить группу. Через неделю после того, как трахнул меня. С каждым глотком воспоминания, которые я запихивал подальше на протяжении двенадцати месяцев, всплывают в голове яркими образами обнаженных тел. Мы были пьяны, но ты казался таким искренним. Помню, как ты сказал, что нужно "порепетировать" перед концертом. Я ответил, что оборудование еще не доставили, но ты буквально заткнул меня поцелуем. По телу пробежались мурашки. Совсем как тогда. Делаю глоток и морщусь. Как же больно. Но не от того, что алкоголь обжигает горло, а от невыносимых воспоминаний, разрывающих и без того израненное сердце. Ты шептал мне всякую романтическую фигню про то, что нас ничто не разлучит, что я навсегда буду "твоим Фрэнки". Ты рвал мне задницу, и я плакал не только от боли, но и от счастья быть с тобой. Заказываю еще двойной виски. Перед глазами твое безупречное тело. Еще глоток - ты раздеваешь меня, медленно и осторожно, словно боясь спугнуть. Вряд ли ты подумал о том, что можешь причинить мне боль. Хренов эгоист. Я заказываю третью порцию. Мысли уже слегка путаются. Ты снимаешь с меня одежду, и я вижу, как пылают в твоих глазах огоньки желания. Вот ты укладываешь меня на свою кровать. Большой глоток крепкого виски - и то самое чувство первого раза, дикая боль накатывают новой волной. Помню все как сейчас. Твои слегка обветренные губы, запах сигарет и невыносимо твердый член... Ты даже не старался быть нежным. Готов поклясться, что прямо сейчас слышу, как ты мне шепчешь после бурного оргазма: "Прости, я не хотел сделать тебе больно..." Ебаная ложь! Закипевшая внутри злость вырвалась наружу, и я в полсилы приложился кулаком о стойку. Чертов ублюдок. Кожица на костяшках слегка содралась и покраснела, бармен бросил мне предупреждающий взгляд. Плевать. Тут слишком мало народа, да и бар какой-то забитый. Если мне и захочется подраться, то боюсь, что не найду достойного соперника. Вокруг одни неудачники. Это не мое общество, но на сегодняшний день я один из них. За дальним столиком сидит какой-то жирный парень, достаточно пьяный для поединка. Он совсем молод, должно быть, ему только недавно исполнилось восемнадцать, вот и напивается тут с горя. Черт, ты, наверное, выглядел когда-то точно так же. Неплохо было бы сейчас набить морду этому пареньку, я уже чувствую свое превосходство над ним, над тобой. Вот только я не такая сволочь, как ты. Я не собираюсь причинять ему боль, только потому что мне так захотелось. Да и его, наверное, жизнь уже достаточно избила. Через два столика сидит девушка, кажется, моя ровесница. У нее красные волосы, кроткая стрижка и бледная кожа. Это весьма иронично, потому что на ней еще и темного цвета футболка, такие же джинсы и черные кеды. Либо я становлюсь параноиком (она действительно чертовски на тебя похожа!), либо небесная канцелярия откровенно надо мной издевается. Эта девушка уже достаточно пьяна, чтобы переспать с незнакомцем. Возможно даже, что она меня знает. Что скажешь? Я мог бы трахнуть ее, как ты трахнул меня. Я почти уверен, что от этого станет чуточку легче. Но я не такой. Возможно, это главное наше различие. Задумавшись, не замечаю, что звонит телефон. На дисплее высвечиваются недавно сделанное фото и подпись: "Джамия". Тупо смотрю на экран, на свое счастливое лицо, и внутри слегка теплеет. Я благодарен ей за то, что она вытащила меня из той ямы, в которую ты бросил меня, словно мусор. Она помогла мне вновь обрести себя, и теперь мы - счастливая семья, у нас трое детей, и, ты знаешь, я действительно люблю ее. Но, конечно, не так, как тебя. После пропущенного вызова следует короткая смс: "Спокойной ночи, детка. Люблю". Чувствую, как на лице всплывает легкая улыбка. Она просто ангел. Снова задумавшись, вздрагиваю от того, что кто-то неожиданно плюхается на высокий стул прямо рядом со мной. Должно быть, у очередного парня выдался дерьмовый день. В нос бьет сильный запах сигарет, и у меня даже слегка кружится голова, от чего возникает мысль отодвинуться подальше или вообще свалить отсюда. Нет, пожалуй, валить еще рано. Убираю телефон в карман джинсов, взглянув напоследок на фото заставки. Еще несколько счастливых лиц - губы вновь растягиваются в теплой улыбке. Беру наполовину пустой стакан и собираюсь уже пересесть за другой конец барной стойки, как внезапно меня словно парализует. Внутри резко холодеет, и с лица мгновенно сходит радостная улыбка. - Maker's Mark со льдом, - высокий, до боли знакомый голос вырывает меня из грёз о доме, бьет под дых тупым ударом, заставляя задержать дыхание. Сердце уходит в пятки, я чувствую, как оно отдается глухими, но чёткими ударами, на миг оглушив меня. Сбитые костяшки белеют, сжимая стакан, в голове мелькает одна-единственная мысль, словно крохотный лучик надежды: "Может, показалось?" И он тотчас же гаснет, когда я поворачиваюсь и натыкаюсь на пару зелёных глаз, растерянно уставившихся на меня. - Фрэнк?? Зрачки расширены, брови приподняты от удивления. В горле застрял ком, мешая сделать вдох, и я стою, окаменевший под твоим взглядом, и слышу, как отчаянно бьется сердце, лихорадочно перекачивая кровь. Ты все еще ждешь какого-то ответа, и я медленно оседаю обратно на стул. Ноги не слушаются, они словно ватные, колени еле сгибаются. - Привет. Голос внезапно сел, будто я только что с концерта. Нашего концерта. Когда-то. - Ты один? Что за странный вопрос? Киваю, не в силах произнести больше ни слова. - Какого черта ты тут делаешь? В воздухе запахло алкоголем, кажется, ты уже выпил где-то по дороге. - А ты? - хриплю я, заглядывая в эти пристальные глаза-щёлочки, пытаясь найти там что-то, хотя понятия не имею, что искать. Одно я знаю точно: ты по-прежнему безумно красив. - Видимо, я здесь по той же причине, что и ты. Ты хватаешь стакан и, резко запрокинув голову, выпиваешь все до последней капли, пока кубики льда не касаются твоих губ, снимая неприятное жжение. Я завороженно смотрю, как дергается твой кадык, и ты жмуришься, по-смешному, словно маленький ребенок, так, как ты всегда это делал. Потом ты ставишь стакан обратно на стойку и, щелчком подзывая бармена, киваешь на меня: - Два двойных! И снова смотришь на меня. Оцепенение начинает отпускать, и я решаюсь подать голос: - Почему ты пришел именно сюда? Ты пожимаешь плечами, достаешь из кармана сигарету и прикуриваешь. С губ срываются полупрозрачные бледные нити дыма, и у меня снова начинает кружиться голова: - Тут самая окраина, меня никто не увидит. - А как же Линдси? Она знает? Напряженная пауза. Ты изучаешь меня, напряжение зависло в воздухе туманом между нами, его можно буквально почувствовать на ощупь, как и укор, с которым я на тебя смотрю. Предатель. Вновь ворвался в мою жизнь так же внезапно, как и исчез, переворачивая все мои чувства, задевая незажившие, кровоточащие раны. Я вижу в твоих глазах неприкрытую горечь, но стоит ли мне верить им снова? Ты сдаешься первым, тянешься ко мне, обдавая своим дыханием с примесью сигаретного дыма и виски. Я тут же отклоняюсь назад, пытаясь увернуться от внезапно схватившей меня руки, но у тебя по-прежнему сильная хватка. Не обращая внимания на мое сопротивление, ты прижимаешь меня к себе, я чувствую жар твоего тела, делаю последнюю попытку высвободиться и замираю. У нас обоих часто вздымается грудь. - Я так скучал по тебе, Фрэнки. Правда скучал. Твой шепот, совсем как тогда, приятно щекочет мне ухо, и я вздрагиваю от пробравших меня мурашек. Твои прикосновения электрическим разрядом пронзают кожу, вызывая детальные воспоминания той самой ночи. В твоем голосе звучит печаль, он кажется таким же искренним, как раньше, и я, забыв о людях вокруг, утыкаюсь носом в твое плечо, глубоко вдыхая твой настоящий запах: лимонный аромат одеколона и мятная жвачка. Мне не верится, что все это происходит на самом деле. Душа ликует, грозя вот-вот взорваться от переизбытка чувств, я сжимаю тебя крепче, чтобы ты никуда не пропал, если это окажется бредовым сном. Силы постепенно возвращаются, и я уже не чувствую себя таким разбитым. - Эй, полегче, - ты тихонько смеешься, поглаживая меня по спине размашистыми движениями, вызывая ощущение эйфории, - раздавишь. В воздухе все еще разносится запах алкоголя и сигарет, и мое тело становится совсем ватным. Отстранившись, смотрю на тебя и встречаю знакомый взгляд, точно такой же, как на моих фотографиях. Ты счастлив? Тогда и я теперь по-настоящему счастлив. Сердце все еще громко стучит, будто пытается доказать что-то разуму, вопящему различного рода предостережения, когда я вновь льну к твоему телу. Но я не слышу ничего, кроме твоего сладкого голоса, словно намеренно растягивающего каждое слово: - Я вспоминал о тебе, весь этот год вспоминал. Я никого еще не хотел настолько сильно, как тебя, Фрэнк. Ты проводишь рукой по моей пояснице, ловко ныряя под майку. - Я так скучал по тебе, по твоему телу. - Снова вздрагиваю, когда твои губы касаются моего уха, и по телу проходит волна удовольствия. - Я хотел вернуться, но пойми, я просто не мог. И в этот момент я забыл обо всем, что случилось когда-то по твоей вине. Я понял, что мне плевать, сколько времени прошло с распада группы, сколько людей сейчас смотрит на нас, я прокручиваю в голове одну лишь фразу: "Я хотел вернуться". Меня переполняет чувство восторга, ты помнил обо мне все эти дни, ты скучал - и, очевидно, очень сильно. Я не могу поверить собственному счастью, накатывающему со второй волной удовольствия, когда твои пальцы вновь касаются моей спины и выводят на ней витиеватые узоры. Я готов простить абсолютно все, да что там, я уже все тебе простил. - Скажи же что-нибудь. На уме столько вопросов, столько невысказанных слов, что я медлю, пытаясь собраться с мыслями. - Мне тебя так не хватало... И я понимаю, что не прогадал с ответом, когда ты отстраняешься, секунду смотришь на меня своим пристальным взглядом, а потом медленно ведешь рукой вверх, пока, наконец, не добираешься до лица. Твои руки по-прежнему нежные, пальцы тонкие, длинные, однако движения все равно получаются небрежными. Поддев мой подбородок, склоняешься, словно хочешь что-то шепнуть, но, не проронив и слова, страстно целуешь, выдергивая меня из тумана забытья. Стены вокруг нас сжимаются; я даже на миг забываю, где мы: нет ни людей, ни посторонних звуков. Я чувствую, как под твоей футболкой напряжены все мышцы - они твёрдые, как камень, что совершенно не вяжется с твоим бывшим образом хрупкой дивы. Второй рукой ты толкаешь меня спиной к стойке, фиксируя мое тело, и тут же прижимаешься бедрами. Я чувствую твою силу, и это придает мне уверенности, так что я, наконец, решаюсь ответить на поцелуй, обвив тебя руками за талию. Ты настойчиво толкаешься языком ко мне в рот, и я раскрываю его шире, позволяя вытворять со мной все то, что, как ты знаешь, всегда сводило меня с ума. Ты, словно в спешке, напоследок облизываешь кончиком языка мою нижнюю губу и томно выдыхаешь: - Пошли отсюда. К черту. Кивнув, мычу что-то нечленораздельное, тянусь за еще одним поцелуем, но ты кладешь ладонь мне на грудь, слегка отталкивая. - Не здесь. От одного твоего взгляда у меня внутри все сжимается, ты облизываешься - и я готов умолять тебя выйти отсюда поскорее. Не важно, куда - я слишком долго ждал, чтобы вновь ощутить вкус твоих губ, и больше ждать я не в силах. Мне хочется петь тебе серенады, воспевать твою аристократичную фигуру, походку, как у настоящего альфы, когда ты, расплатившись за нас обоих одной крупной купюрой, выходишь из бара. Мы быстро садимся в такси; на миг мне кажется, что ты чего-то опасаешься, пытаясь скрыться от кого-то в тени, но это придает тебе еще больше загадочности и шарма. Ты говоришь название какого-то отеля, а я вновь впадаю в забытье, прикрыв глаза, и чувствую, как ты поглаживаешь мое колено, снова шепча на ухо, что я навеки твой, как в ту самую ночь, когда мы были одним целым. Этот момент я без сомнений готов назвать самым лучшим в своей жизни; твои объятия окутывают меня пеленой наслаждения, и мы будто растворяемся во времени. Вновь из тумана меня вырывает твой поцелуй - на этот раз короткий и едва ощутимый, но этого хватает, чтобы поставить меня на ноги. Я оглядываю место, куда мы приехали, - передо мной тот самый отель, в котором я остановился. - Джи, - вырывается у меня, когда мы поднимаемся по ступенькам, и я понимаю, как же мне не хватало этого имени, - постой. Ты нервно оглядываешься и останавливаешься. "Что-то не так", - подсказывает разум, но я отметаю эти мысли, не желая портить воодушевленное настроение. Может быть, я подумаю об этом завтра. Вытаскиваю из заднего кармана ключ, машу им перед тобой, глупо улыбаясь. Ты на секунду удивляешься, но до тебя все быстро доходит, и на твоем лице появляется довольная ухмылка. У меня до сих пор кружится голова, и я не до конца осознаю все, что происходит. Вот мы заходим внутрь, но стоит мне моргнуть - мы уже в лифте, я чувствую твое дыхание (кажется, ты оставил на моей шее парочку засосов), жар твоего тела и руки, бессовестно блуждающие под моей футболкой. Первая дверь налево, щелчок дверного замка - и ты делаешь шаг вперед, я вижу, как исчезают во тьме твои растрепанные волосы, через секунду ты втаскиваешь меня за руку за собой. В тот же миг загорается свет в прихожей, на миг ослепляя, и мне отчего-то хочется смеяться. Я чувствую себя девочкой-подростком, но меня больше не тошнит от этого - я хочу поскорее забраться на кровать и, укутавшись твоим теплом, целовать тебя снова и снова, до самого рассвета. Шатаясь, прохожу за тобой, предвкушая сладость твоих объятий, и мы сразу же оказываемся в небольшой спальне. Свет из прихожей освещает часть комнаты, так что нет особого смысла зажигать его здесь; я падаю на кровать и, прикрыв глаза, жду, когда ты присоединишься. Это состояние, будто бабочки в животе, нирвана, охватившая меня, как только ты меня коснулся, опьянение от выпитого алкоголя, захватило мой разум, даруя пленительное чувство умиротворения и блаженства. Ты стягиваешь с меня обувь, и я хлопаю по свободному месту рядом с собой, подзывая тебя лечь рядом. Но ты и не думаешь меня слушаться: в полутьме раздевшись по пояс, нависаешь надо мной и тянешь вверх мою футболку. Нахмурившись, поддаюсь, однако мне кажется, что это необязательно: я позволяю тебе стянуть ее с меня и слышу, как она приземляется где-то в углу. Твоя кожа бледная и на удивление прохладная; я обвиваю руки вокруг твоей талии и, прижав тебя к себе, нежно целую. Мне слышится гортанный стон, нет, скорее рык, и ты тут же впиваешься в мои губы ответным поцелуем, заставляя забыть об услышанном. Меня еще никто так не целовал с тех пор, как ты порвал со мной. Или мы даже не встречались? Покусывая и посасывая, ты терзаешь мои губы, словно одержимый, жадно делая вдохи во время перерывов; вжимаешься в меня с такой силой, будто хочешь трахнуть, что, несомненно, пугает меня. Кое-как отстранившись, пытаюсь заглянуть в твои глаза, но ты закрыл их волосами, опустив голову и пытаясь отдышаться. - Джи, - обеспокоенно выдавливаю, пытаясь сформулировать вопрос, однако на ум ничего не приходит - алкоголь окончательно взял надо мной верх. Ты дышишь тяжело и прерывисто, но через пару секунд поднимаешь на меня взгляд, и я тону в твоих черных, бешено-блестящих глазах с расширенными зрачками, затмевающими радужку. И снова твое дыхание на моей шее обжигает, ты выводишь языком влажные дорожки то вверх, то вниз, то закручиваешь их спиралью, то зализываешь недавние укусы, взявшиеся из ниоткуда. Ладони оглаживают мои бока, гибкие пальцы проходятся по соскам, пытаются пролезть под ремень джинсов, и я подтягиваю к себе твое лицо и шепчу прямо тебе в рот заплетающимся языком: - Поцелуй меня, Джи. Пожалуйста, хватит, просто поцелуй меня, ну же. И это работает. Ты переводишь дыхание, убираешь с лица волосы и, нагнувшись, даришь мне мимолетный поцелуй, заставляя потянуться за продолжением. Я чувствую легкую боль на истерзанных губах, но туман забытья все еще окутывает меня, не позволяя ощутить все в полной мере. Мне даже кажется, что это я тебя целую, а ты всего лишь приоткрыл свой рот, давая себе немного времени передохнуть. Но для чего? Твои губы припухли и, должно быть, покраснели, поэтому я слегка дую на них, чтобы облегчить твои ощущения. Провожу кончиком языка по их основанию и снова осторожно целую. Опять шепчу, в надежде услышать блаженный голос: - Скажи еще раз, что скучал по мне. Получив в ответ лишь отрешенный кивок, нахожу в себе силы задать вопрос так, чтобы уж наверняка услышать твой ответ: - Скажи, насколько сильно ты по мне скучал. Миг - и ты буквально меняешься в лице. В глазах снова загорается огонь, светясь в полумраке пламенными искрами, губы трогает легкая ухмылка. Не успеваю я обрадоваться твоей реакции, как цепкие пальцы мертвой хваткой впиваются в меня и грубо переворачивают на живот. Пока я пытаюсь сообразить, что происходит, ты наваливаешься сверху, придавливая тяжестью своего тела, и, зафиксировав руки широкой ладонью над моей головой, произносишь стальным голосом возле самого уха: - Я лучше покажу тебе. И только в этот момент мысли начинают более-менее проясняться, и до меня доходит план твоих действий. Я тут же делаю попытку вырваться, но тело почти не слушается меня, а ты тем временем пытаешься стянуть с меня джинсы. - Джи, не надо, - слабо выдавливаю я из-за тяжести твоего веса. Ты так сильно прижал меня, что я еле дышу, голос совсем хриплый, а конечности уже слегка затекли. Звон пряжки ремня будит во мне новый прилив энергии, и я дергаюсь что есть мочи, но по-прежнему остаюсь прикованным тобой к кровати. - Тшш, - смеешься ты, и я слышу в этом смехе истинное наслаждение. - Прекрати, я не хочу! - чуть громче выкрикиваю, пытаясь брыкаться, но, очевидно, для тебя это ничего не значит. Внутреннюю сторону бедер обжигает холод твоих пальцев, ты спускаешь с меня джинсы вместе с трусами чуть ниже колен, чтобы не давать полную свободу ногам, и я тихонько всхлипываю. Заметив это, ты заботливо убираешь волосы у меня изо рта, собираешь их на один бок и шепчешь в открытое ухо: - Все будет хорошо, детка. Ты прекрасно знаешь, как твой голос действует на меня. Я чувствую, как бабочки вновь порхают в животе, и немного расслабляюсь. - Доверься мне, - шепчешь ты и целуешь меня, от чего снова накатывает эйфория и буквально заглатывает меня в пучину спокойствия и наслаждения. Мне смутно слышится, как ты приспускаешь свои джинсы и белье, шепчешь еще что-то, коленом раздвигая мои ноги шире, и размазываешь сочащуюся смазку по собственному члену. Подставив головку ко входу, не потрудившись даже смазать его, или что там еще требуется, хватаешь за бедра и резко дергаешь на себя, входя одним движением до основания, возвращая меня с хриплым криком из упоения в реальный мир. Яйца с противным звуком хлопнулись о ягодицы, и ты замираешь, давая мне привыкнуть к ощущениям. Глаза застлала пелена слез, я успеваю сделать лишь вдох, и ты снова толкаешься в меня, от конца до основания. Адская боль разрывающихся мышц разносится по всему телу, я снова кричу севшим голосом, зажмурившись и закусив губу, и чувствую во рту железный привкус крови. Над ухом раздается твой протяжный стон услады, ты дрожишь от возбуждения и, крепко вцепившись в мои бедра одной рукой, начинаешь медленно и мучительно вбиваться в меня невыносимо твёрдым членом. Мысль о том, что я доставляю тебе такое удовольствие, заставляет меня зажать между зубами подушку и терпеть, но с каждым твоим толчком я срываюсь на приглушенный гортанный возглас, а ресницы склеиваются от накатывающих слез. Способность ясно мыслить возвращается, опьянение покидает, оставляя меня одного тебе на растерзание, и сквозь невыносимую боль я думаю о том, что это - пытка, через которую я должен пройти, чтобы остаться с тобой навсегда; я думаю о награде, что ждет впереди: о твоих поцелуях и нежных объятиях, о твоем мирном посапывании у меня над ухом по ночам - и, готов поклясться, сквозь слезы и стиснутые зубы я улыбаюсь, как безумный, представляя наше совместное будущее. Ухватившись покрепче за эту мысль, я терплю то, как ты вколачиваешься в меня размеренными, садистскими толчками; кончиками пальцев пытаюсь отталкиваться от кровати в ритм твоим движениям, чтобы хоть как-то уменьшить болезненное трение собственного члена о поверхность простыни. -Да, вот так, - периодически шепчешь ты, обдавая меня рваным жарким дыханием, - ты мой, только мой. Когда мне кажется, что я вот-вот отключусь, ты зарываешься пятерней в мои волосы, резко тянешь на себя, заставляя прогнуться в спине и разжать зубы, делаешь сильный толчок и с хриплым криком изливаешься в меня; я вторю тебе собственным осипшим криком, перед глазами темнеет, и ты бессильно падаешь на меня, мы оба задыхаемся. Услышав мои сдавленные хрипы, сползаешь вбок, и я чувствую, как сперма не спеша вытекает у меня из задницы. Полежав так минут пять и приведя в норму дыхание, ты притягиваешь меня к себе, окончательно скидывая наши джинсы на пол, и укрываешь наши тела тонким одеялом. В голове эхом повторяется: "Все закончилось", - но слезы все еще льются из-под полуопущенных век, и я не могу успокоиться, не в силах поверить, что ты заставил меня пройти через это снова. Прижавшись щекой к твоему плечу, обнимаю тебя дрожащей рукой, ведь я все еще люблю тебя. Утешаю себя мыслью о том, что это пролог нашей новой совместной жизни, которая начнется двадцать третьего марта 2014 года. Перед тем как окончательно заснуть, я решаюсь произнести те самые слова, которые так ни разу тебе и не сказал: - Я люблю тебя. И, не дождавшись ответа, погружаюсь в сон, хоть до утра, наверное, осталась лишь пара часов. Some say, now suffer all the children And walk away a savior, Or a madman and polluted From gutter institutions. Don't you breathe for me, Undeserving of your sympathy, Cause there ain't no way that I'm sorry for what I did. And through it all How could you cry for me? Cause I don't feel bad about it. So shut your eyes, Kiss me goodbye, And sleep. Just sleep. The hardest part is letting go of Your dreams. A drink for the horror that I'm in, For the good guys, and the bad guys, For the monsters that I've been. Three cheers for tyranny, Unapologetic apathy, Cause there ain't no way that I'm coming back again. The hardest parts The awful things that I've seen. Just sleep, just sleep, just sleep, Just sleep, just sleep, just sleep… Wake up! Меня будит непрекращающийся звон мобильного телефона, я пытаюсь поднять веки и чувствую, что ресницы слиплись от соли; мелкие комочки забились в уголки глаз, от чего тереть глаза ужасно больно. Кое-как прозрев, все еще спросонья сажусь на кровати и тут же ахаю от резкой боли сзади, сжав кулаки. Подождав, пока боль пройдет, окидываю взглядом комнату в поисках своей одежды. Всего в паре метров валяются мои джинсы, в кармане которых и лежит злосчастный телефон. Доковыляв до нужного места и с особым наслаждением отключив будильник, наконец замечаю, что тебя нет в комнате. Прислушиваюсь. Тишина. Ни тебя, ни твоей одежды, ни даже записки. Я стою один в своём номере, через три часа самолет, и я сглатываю растущий ком в горле от осознания произошедшего. Ты снова мной воспользовался. И снова бросил. Какой же ты все-таки чертов ублюдок. И я по-прежнему тебя люблю.