Соломинка для утопающих

— Мадам Президент! Когда очередное слушание по делу Балтара наконец закончилось, Адмирал Адама вместе с остальными присяжными был вынужден выйти первым. Заметив, что он задержался в дверях, она слабо улыбнулась в ответ на его обеспокоенный взгляд. Она осознавала, что последует дальше, но откладывать этот момент уже не имело смысла. Он закрыл за собой дверь, и вопросы обрушились на неё со всех сторон. Несколько часов назад Президент Розлин действительно считала, что готова к любым, даже самым бестактным вопросам. Однако не прошло и пяти минут общения с прессой, как она поняла: это выше её сил. Вежливо извинившись, она сослалась на усталость и попросила Тори назначить дату официальной пресс-конференции. Затем шагнула к выходу, желая поскорее убраться из этого места. Как и следовало ожидать, толпа негодующих тут же преградила ей путь. Недовольные возгласы усилились, стоило полковнику Таю оказаться рядом. Одной рукой поддерживая Президента Розлин за талию, а другой не слишком учтиво расталкивая назойливых репортёров, он уверенно повел её к выходу. Как и все, кроме Билла Адамы, до сегодняшнего дня Тай понятия не имел о возобновлении её болезни. Но, покинув зал суда и мрачно шагая с ней бок о бок по коридорам «Галактики», он так ни о чём её не спросил. — Спасибо, полковник. Дальше я сама, — проговорила она, остановившись у лестницы, ведущей в ангар. — Спасибо. — Налетели стервятники, чтоб их, — выругался Тай. — Сначала пели Балтару дифирамбы, затем предали, как только он сдался сайлонам, а теперь сделали из него великомученика! Быстро они забыли, к кому побежали за спасением своих ничтожных задниц от этого дерьма на Новой Каприке. Чертовы трусливые крысы! Вот кого надо судить и спустить в шлюз в назидание остальным! — Не нужно их винить. Они просто выполняют свою работу. — Хреновая работа. Так они потопят всех вокруг, включая самих себя. — Все мы люди, полковник. Для достижения своих целей мы частенько кого-то топим — посторонних, близких, себя... так или иначе. Увы, это неотъемлемая часть нашей сущности. Тай не ответил. Возможно, он принял её слова на свой счёт и оскорбился, или просто посчитал разговор оконченным. Невнятно пробормотав что-то на прощание, он удалился. А Лора сделала глубокий вдох и решительно зашагала прочь от лестницы, ведущей к ангару. Она передумала отправляться на «Борт № 1». Какого-нибудь предприимчивого репортёра непременно посетят мысли о получении персонального интервью «из первых уст», и она не собиралась быть там, когда он заявится по её душу. — Мадам Президент! — Долгожданное спокойствие было совсем близко, ведь ей удалось проделать большую часть пути незамеченной. Но звук шагов позади свидетельствовал о том, что мужчина стремительно сокращал дистанцию. — Мадам Президент, подождите! Она знала, что должна заставить себя обернуться, пусть даже ей совсем этого не хотелось. Действия человека, которому принадлежал голос, за последние дни не единожды ранили её в самое сердце, но не остановиться она не могла. — Мне жаль, — по лицу Ли было видно: он говорил искренне. — Задавая этот вопрос, я не предполагал услышать такой ответ. Мне действительно жаль. — Всё в порядке, — с обманчиво мягкой улыбкой ответила Лора. Для неё, однажды пережившей рак, два конца света и бесчисленное множество нападений людей, сайлонов, политических оппонентов и массы ненавистников, проявление этой жалости казалось чем-то унизительным. К тому же, сейчас речь шла не только о ней. — Мне не нужна ваша жалость. Ли не пришлось выживать в том аду на Новой Каприке. Пока они под страхом голода, расстрела и тюремных пыток старались оказывать сопротивление сайлонам, младший Адама бороздил просторы галактики на комфортном космическом корабле. Безусловно, никто не винил его в том, что с ними случилось. Но как бы он им ни сочувствовал — как бы остальные им ни сочувствовали, — тот, кто не испытал тотальный сайлонский контроль на собственной шкуре, не имел никакого права вмешиваться в этот судебный процесс. И тем более осуждать их за методы, благодаря которым поселенцы смогли уцелеть и вырваться с проклятой планеты. — Думаю, даже знай Вы правду, этот вопрос всё равно был бы задан. Так же, как и в случае с полковником. Иначе какой из Вас адвокат... Верно, мистер Ли Адама? Официальность её обращений и нескрываемая насмешка в голосе не настраивали беседу на дружеский лад. — Я действую так, как считаю верным. И не собираюсь за это оправдываться. — Да. Вы теперь добиваетесь цели любыми путями. Забавно, что я до сих пор надеюсь увидеть в Вас капитана Аполло, — задумчиво произнесла Лора; её голова чуть склонилась набок. — Жаль, что он остался в прошлом. Он был по-настоящему достойным человеком. — Неужели? — Глаза Ли гневно сузились; слова Розлин здорово его задели. — Признайтесь: Вас злит не то, что я изменился. И даже не то, что наши убеждения насчёт виновности Балтара прямо противоположны. Вас злит, что я один пытаюсь превратить эту показательную расправу над Балтаром в честный суд и лишаю Вас долгожданной возможности отомстить! — Простите, что? — Брови Лоры изогнулись. — Для Вас это обычная месть. Возможность свести личные счеты с тем, кто отнял у Вас должность Президента! Унизить его, как он унизил Вас, показать народу... — Ли, пытаясь превратиться в кого-то другого, Вы позволяете всяким сомнительным личностям запутать свои мысли. Народу не нужно ничего показывать; он и сам давно всё увидел. После возвращения с этой планеты я вновь принесла присягу не потому, что должность Президента Колоний — это предел моих мечтаний. Мне было намного спокойнее в роли обычной школьной учительницы. Хотя в одном Вы, пожалуй, правы. Мои желания на данный момент и впрямь не назовёшь иначе, как эгоистичными, — она невесело усмехнулась. — Сейчас я просто хочу жить. Пока у меня ещё осталось время. Ли не нашёлся, что ответить. — Если это всё, прошу меня извинить, — произнесла она после недолгой паузы. — Я немного устала. Когда собеседник не ответил, Розлин развернулась на каблуках и сделала пару шагов по коридору. Но он снова окликнул её: — Мадам Президент! — в его голосе что-то изменилось. — Лора... Она не помнила, звал ли он когда-нибудь её по имени, но сейчас это подействовало безотказно. Остановившись, она медленно повернулась к нему. Ли Адама продолжал стоять на том же месте. Он выглядел смущённым, слова давались ему с трудом: — То, что с Вами происходит... что Вы снова умираете. Это значит, мы скоро найдем Землю? Или... Её губ коснулась печальная улыбка. — Это значит, что мы переоцениваем истории о Земле. Вполне возможно, они просто миф, как и все пророчества Пифии. — А как же стрела, Кобол? Это тоже миф? — он удивлённо хлопал глазами. — Я думал, Вы верите в эти пророчества. — Так и было, — кивнула Лора. — Я цеплялась за пророчества Пифии, как утопающий за последнюю соломинку. А потом осознала: в жизни есть другие, более реальные вещи, вера в которые даёт мне силы и надежду. Именно они, а не пророчества, помогли нам выстоять и вернуться на «Галактику». Он не стал уточнять, о чём именно она говорила. Его интересовало другое. — Если это миф — что мы будем делать дальше? Я имею в виду, все мы. Люди. — То же, что и всегда. Мы продолжим искать себе новый дом, будь то Земля или любая другая планета, пригодная для жизни. — Она пожала плечами. — Однажды нам должно повезти. И пока я жива, я надеюсь увидеть этот момент собственными глазами. Знаете, Ли, если меня чему и научили события на Новой Каприке — так это тому, что даже слабая надежда порой может творить чудеса. Если люди оставляют разногласия в прошлом и объединяются, потому что все они очень сильно желают одного и того же. Глядя вслед Президенту Двенадцати Колоний, он думал о том, что не сумеет проверить её слова о надежде. Ему бы очень хотелось держаться за что-то так же отчаянно, как это делала она — за пророчества, как раньше, или за саму жизнь, как теперь. Но одно он знал точно: независимо от своих желаний и веры, эта женщина до сих пор была той самой соломинкой, за которую держалось всё человечество. И сегодня он наконец вспомнил почему.