Вiдпусти, я благаю вiдпусти, Бо не можу далi йти я Вiдпусти, я благаю вiдпусти, Я не хочу бiльше йти.
(Океан Эльзы "Вiдпусти")
Тарьей расслабленно лежал на диване, прикрыв глаза. Приятная усталость охватывала все тело, отчетливо заостряясь на кончиках пальцев. Тренировки всегда избавляют от эмоционального груза, заставляют на некоторое время отключить голову. Именно эта сладкая безмятежность сейчас так необходима Бе: он устал от всех чертовых проблем со здоровьем, которые возвращаются из детства словно снежная лавина в горах. А тут еще и отношения с Эмилем катятся в тартарары. Когда они друг друга потеряли? Когда между ними выросла бетонная стена недопонимания? А может, эта самая стена никогда и не вырастала, а существовала априори? Они ведь тогда ни о чем не думали, просто не могли существовать друг без друга. Март 2010 Олимпийские игры прошли, и постепенно начало появляться ощущение того, что они стали чемпионами. Это ощущение и послужило некой отправной точкой. Когда Эмиль увидел в бездонно голубых глазах все: медали, глобусы, объятия, счастливую жизнь в Осло. Хотя город абсолютно не имел значения, ведь со счастьем он, несомненно, бы шел рука об руку. Этим счастьем для Свендсена стал Тарьей Бе, сумевший растопить съежившееся от холода сердце Эмиля. Свендсен уже и не думал, что когда-нибудь для него снова откроется эта загадочная дверка с табличкой "любовь". Он считал, что истинные чувства бывают лишь раз в жизни, и если не удается их сохранить, то уже ничего не поделаешь. Остается лишь искать в толпе похожих, чтобы хоть на несколько мгновений вернуть былое. Но "любовная истина" рухнула, стоило только отпустить ситуацию, отбросить в сторону все эти мысли, с огромной натяжкой претендующие на философские. Эмиль хотел отметить успешные олимпийские игры с Тарьеем, поэтому пригласил товарища по команде к себе в Трондхейм. День плавно открывал объятия вечеру, забирая все мирские заботы и треволнения с собой. Дом был полностью готов к встрече особого гостя, и Свендсен оглядывал помещение, пытаясь найти какие-либо недостатки. Свечи были буквально повсюду: на подоконниках, камине и, конечно же, столе. Пузатые винные бокалы ожидали своего часа, стоя рядом с бутылочкой красного сухого. В духовке запекался лосось с овощами, и аромат витал по всему дому. Убедившись, что все идет по плану, Эмиль решил заняться собой. Открыв дверь в гардеробную, он несколько минут просто смотрел, пытаясь выбрать, что же надеть. Выбор пал на белую рубашку и черный костюм. Свендсен посмотрел в зеркало, поправил волосы, восхищаясь своим внешним видом. - Твою ж мать! - вскрикнул Эмиль и побежал на кухню. - Все к чертям сгорело! И действительно, от лосося мало что осталось, а аромат обернулся прогорклой вонью. Идеальный вечер для Свендсена был испорчен, не успев начаться. Да и вообще, какой нормальный человек будет дома ходить в костюме! - Маскарад окончен, - пробурчал Свендсен, снимая одежду. Все это время Тарьей долбился в дверь. Слегка толкнув и поняв, что она не заперта, зашел внутрь. Пройдя по дому, заглядывая в каждую комнату, Бе обнаружил Свендсена в гардеробной. Эмиль, нагнувшись, рылся в ящике с вещами. Тарьей замер, глядя на эту картину, отчего-то легкий румянец появился на щеках. С чего бы вдруг, видел же голого Свендсена миллион раз. - Т-т-т-арьей? - удивленно взглянул Эмиль, словно вовсе не ждал Бе. - Я стучал, ты не открыл, - пожал плечами Тарьей. - А дверь была не заперта, вот я и вошел. - Прости-прости, проходи, - Эмиль проводил Бе в гостиную, - только... только ужин сгорел к чертям. Чуешь вонь на весь дом? - Не сомневался, - рассмеялся Тарьей. - Я привез банановый пирог, он в машине. Забыл принести. Кстати, одеться не хочешь? Они привели дом в порядок, Бе, весело хохоча, задувал свечи и подтрунивал над Свендсеном. Они оба понимали, что между ними что-то большее, чем дружба. Но пустили ситуацию на самотек. Им хорошо вместе. А это самое главное. Так зачем давать этому "хорошо" какое-то определение? - За нас, - произнес Эмиль, поднимая бокал. - За нас, - подтвердил Тарьей и немного пригубил. Молчание. Не из-за того, что нечего сказать, а потому что и без слов все было понятно. Бе коснулся указательным пальцем губ Эмиля, очерчивая контур. Такие пухлые, немного влажные. Непреодолимое желание дотронуться до них своими губами окутало Тарьея. Этот поцелуй был отчаянный, словно они долго-долго блуждали во тьме и наконец вышли к свету. Они давно ждали этого, но боялись нарушить ту тесную дружескую связь, что была между ними. Они быстро раздевали друг друга, словно куда-то спеша. Эмиль одаривал поцелуями спину Тарьея, его руки, а тот прижимался к Свендсену все сильнее. Эмиль замирал, наслаждаясь теплом. Тарьей торопил его, стараясь вобрать Свендсена в себя еще плотнее. Они больше не могли сдерживаться, одна волна страсти сменяла другую... - С тобой у меня внутри словно зажжен свет, и мне так легко дышится, - говорит Эмиль, что заставляет Бе расплыться в улыбке. - Хочу, чтобы так было всегда. - Будет, Эмиль, обязательно будет. Легкая улыбка проскользнула на лице Бе: душа все еще теплилась воспоминаниями. И, конечно, он хотел вернуться туда, где нет этой серой, промозглой осени, а есть только он, Эмиль и их счастье. А может, он тогда обманул Свендсена? И их "всегда", как и все в этом мире, имеет срок годности. Март 2011 Это был его успешнейший сезон. Молодой, двадцатиоднолетний Тарьей Бе держал большой хрустальный глобус в руках и не мог свыкнуться с мыслью, что он стал победителем кубка мира, оставив всех далеко позади. - Эй, Тарьей, ты его долго гипнотизировать еще будешь? Ставь на полку, рядом с медалями. - А ты не завидуй! - засмеялся Тарьей. - Будет и на твоей улице праздник. - Глупенький, у меня и так праздник. Я ведь живу с лучшим биатлонистом и лучшим мужчиной на земле. И это все в одном флаконе, - Эмиль подошел сзади и обнял, потеребив Тарьея по макушке. Тогда и море казалось по колено, и жизнь была будто легче. Они не задумывались о том, что будет дальше, а наслаждались каждым днем, купаясь в фонтане любви. С тем Эмилем не хотелось думать ни о чем. С тем Эмилем даже самый темный занавес становился отбеленным рассветом. Март 2012 - Эмиль, - Тарьей бросает лыжи с палками на землю и подходит к Эмилю. - Иди сюда, - шепчет он, обнимая Свендсена. - Все будет хорошо, это лишь неудачная гонка. Чемпионат мира в Рупольдинге не увенчался успехом, хотя медали эстафет делали ситуацию не такой печальной. Серебро Свендсена в спринте было запретной темой - Эмиль не любит проигрывать, он привык быть лучшим. А этот выскочка Фуркад, которому приходится мило улыбаться на камерах, все портит. Однако обижаться на то, что у соперника форма лучше, - глупо. Но и игнорировать сей факт тоже не получается. Вроде и тренируются, и мотивации со спортивной злостью хоть отбавляй, но нет. Не получается, мешают какие-то "недо". Главной бедой Свендсена всегда было самокопание. Он до такой степени себя накручивает, что невозможно выходить на старт на следующий день. У Тарьея все иначе. Он очень быстро переключается с неудач на что-то хорошее. Вот бы и Сведсену найти такой внутренний рычажок. Оп, и нет проблем. Открылась дверь, и холодный ветерок прогнал дорогие сердцу воспоминания. Тарьей съежился, нехотя открывая глаза. Вернулся Эмиль. Неужели нельзя было не хлопать дверью. Вот, а теперь еще и не греметь посудой на кухне. Бе раздражали все действия Свендсена, словно пятнадцать минут назад в своих воспоминаниях он был счастлив с каким-то другим Эмилем. Хотя... - Пожрешь, убрать не забудь! - выкрикнул Тарьей, надевая толстовку. - Запомни, я тебе не домработница, - дверь за Бе захлопнулась, словно еще больше увеличивая расстояние между ними. Как бы не оказаться перед пропастью...