О превосходстве

Шеогорат полюбил в последнее время гулять по улицам. Впрочем, когда это – в последнее время? С прошлого вторника? С начала прошлой эры? Когда скампы научились играть на лютнях? Шеогорат не помнит. Память – не его стихия. Зато он помнит кое-что интересное – всех жителей своей двуцветной столицы. Большинство из них - обычные безумцы, вполне серые в своих маниях и паранойях, и поговорить с ними не о чем. Но есть и интересные экземпляры. - Я великий дракон Алдуин, пожиратель миров! Завидев его, другие безумцы Блисса спешат убраться с пути. Да что жители города – даже охраняющим ворота святошам не всегда хватает силы духа оставаться на посту при его приближении. И есть почему – то ли при жизни в Тамриэле он был великим магом, хотя по комплекции… да на комплекцию всегда смотрела его бабушка! Стоп, а у даэдротов есть бабушки? Тетушка. Ну, тетушки уж точно должны быть! В общем, когда стражи по недосмотру впускали его во дворец, каждый раз Хаскилл устраивал им строгий выговор – потому что приходилось звать лучшего дизайнера Блисса для восстановления дворца из ледяных, огненных и не пойми каких еще повреждений. - Я умею говорить на языке драконов и не старею! – иногда отвечает невпопад он, когда перестает нести бессвязный бред на непонятном языке. И здесь Шеогорат почти верит ему – норды, как он помнит, стареют очень быстро – а этого Лорд видит при себе уже, кажется, несколько десятилетий. Норды – это же те, у которых нет острых ушей? И кожа белая как молоко гнарла? А спригганы несут яйца? Хотя куколка из Вайтарна, наверное, помнит лучше. Но, увы и ах, этот объект – не самый любимый в его Нью-Шеоте. - А каково это – серо жить в серой части двуцветного города серому? - Двуцветный город? Ха! Это неинтересно. Вот я жил в городе, который назывался двуцветным эльфом в честь двуцветного эльфа. Этому двуцветному эльфу тысяч лет было больше, чем тебе, у него была такая же старая любовница, враг с семьей вампиров-невампиров и реинкарнировавший господин под боком. А еще он спал с Молаг Балом и имел от него потомство, потому что слился с собственной матерью в утробе. - И почему же он тогда умер? - Оттого, что был разрублен Разделителем. - А тот, кто его разделил, властвовал? - Нет, он замерз во льдах, пытаясь уплыть к змеям-вампирам. - А мыши бывают вегетарианцами? - Плотоядные – точно нет. Хотя вот Шеогораты бывают смертными, когда их с тронов сбивают хоркеры. - Я устал. Шеогорат недовольно поднимается. Почему-то он не очень любит, когда серый касается этой темы. Мысли начинают идти слишком логично, Хочется поговорить с Хаскиллом – а он ведь такой зануда! Зануда, ну да зану да! Ваббаджек! - Повелитель, не обязательно превращать Луну-и-Звезду в рулет, даже если Вы устали. Алдуин вечно голоден и готов пожрать что угодно. Шеогорату интересно, как этот мер узнал из Крусибла о безумце Блисса. Они не очень любят общаться – Мания и Деменция. А, точно. Ведь этот мер поклонялся Азуре – тем больше гордость за то, что теперь он живет в Нью-Шеоте. Азура – покажи даэдротов на амбразурах! Когда Шеогорат почти хлопает дверью, вслед ему несется: - Доброго времени, Чес. Шеогорат гордится этим безумным – потому что он почти так же безумен, как Хаскилл. В какой-то момент Шеогорат вспоминает, что жители Крусибла всегда хранят при себе множество тайн, и силится узнать – так ли подходит данмеру его нынешнее место жительства. И остроухий, как оно обычно бывает, не разочаровывает. Едва темные соблазнители теряют его из поля зрения – он шепчет заклинание и… взлетает на стену между половинами Нью-Шеота. Там он, ничуть не стесняясь почти наготы, скидывает с себя неприметную серую робу – и прыгает в Блисс уже в роскошной золотистой мантии. Шеогорату очень интересно, как это смогли прохлопать его сырные головки и голубоглазые рыбки – и, конечно, почему он никогда не встречал на улицах Золотой столицы своего Самого Серого подданного. Так или иначе, он спешит к возможному месту падения – почему-то сомнений в том, что данмер жив, нет никаких. - М’айку не нравится это зелье! - Ты не кот, ты Алдуин! И вообще, ты жрешь что попало – разве не судьба просто взять и выпить?! - Не подходи, или Алдуин закричит! - Если Алдуин закричит сейчас – его убьет Довакин! – данмер уже теряет терпение. - Смертный победил, - норд открывает рот и почти спокойно дает влить в себя какой-то настой. - Прикрывает глаза – и с удивлением смотрит на данмера: - Нерв? Лицо того просветляется: - Дова, тебе и правда лучше?! Норд моргает, и данмер осторожно уточняет: - Довакин? - Где?! – таким образом Шеогорат узнает, как уже не раз разрушались залы его дворца. Хотя на секунду ему кажется, что его зовут… не Шеогорат. И даже не как кочан салата-латука из-под дождя горячих псов и Лейавина. Надежда на лице мера давно уже погасла. Он поворачивается в сторону окна, у которого находится Шеогорат, и ворчит: - Заходите, Повелитель. Вы всегда прячетесь, как белый гуар посреди Вивека. Они сидят в доме блисского сумасшедшего, считающего себя если не драконом, то Рожденным драконом, и эльф монотонно рассказывает, как поит его очень часто замедляющими старение настоями клана Диренни и самостоятельно создаваемыми настоями, которые смогут вернуть Довакину разум. Он рассказывает, как и всегда, о таких вещах, что не привидятся и только что завязавшему с феллдью писателю – но Шеогорат в кои-то веки понимает, что связь его слов осмыслена. Неправильно! В плавильню праведно! - Если так тяжело играть в безумие – уходи. Тебя не удержат. Данмер поднимает угольно-красные, но притом так похожие на хаскилловы глаза, и говорит с грустной и серьезной усмешкой. - Из Нью-Шеота уйдут все трое – либо никто. Я поклялся, Чес. Шеогорат лишь в который раз восхищается красотой его безумия. Этой ночью Шеогорату снится, что он путешествует по большой и холодной земле – вместе с этими двоими. Темного эльфа зовет Нервом или Нереварином. Голубоглазого северянина – ласково – Довой. А его самого они зовут по-разному: Чес, ЧС, Чемпион, имперец… Вернее, того, за кого он сон и смотрит. Даэдроты же не бывают имперцами. Шеогорат просыпается на рассвете в обнимку с Ваббаджеком. Наверное, это он так плохо повлиял – подкинул какие-то сумасшедшие сны. Да и вообще, зачем даэдротам спать? Какой пример он подает грейпфруту Перси из Пасваля? Надо раздать святошам двойную порцию сыра – он очень на них похож, такой же надменный. Вермина вздыхает. Ей почти жаль, что ее перестали приглашать в гости. *** Они вошли в «Очаг и свечу» в который уже раз. Да только теперь – на равных. Ведь Алдуин бросил все свои планы на Тамриэль точно так же, как это пришлось сделать Дагот Уру и Мерунесу Дагону. - Ну, за свободу нашего континента! – Нереварин, как самый старший, поднимает кубок первым, украдкой бросая взгляд на Чеса и улыбаясь Довакину. Тот светится, как огненный атронах перед взрывом – но не каждый день норды входят и выходят – словом, свободно гуляют по Совнгарду, прогоняют первенцев Акатоша в Безвременье, сражаются плечом к плечу с великими героями… Еще это, разумеется, случается далеко не с каждым нордом – потому Дова имеет полное право светиться. Кубки осушаются, и Чемпион дружески хлопает младшего товарища по плечу: - Ну что, северный, страшно было, а? Вообще бы норды не должны бояться – норды должны быть бесстрашны и пустоголовы, особенно их герои – но Довакин опускает глаза и бурчит: - А то. Сам, как будто, от алдуинова грозового крика не шарахался. Чемпион отчетливо дуется, а Нерв улыбается одними глазами. Даа, Чес с волосами дыбом смотрелся до ужаса мило – правда, оттаскивать пришлось на своем горбу. - Так или иначе, предлагаю поднять кубки за бесстрашие! – имперец говорит это все с тем же лицом, но одновременно таким пафосом, что Нерв хочет, по обыкновению, прыснуть. Но нет, нельзя. Они вновь осушают чаши. - А знаешь, Чес, мне страшно, - с простым, как его собственные валенки, лицом признается Довакин. Нереварин и Чес смотрят на него с непониманием – оба. - Мне страшно, что теперь вы меня бросите. Вот ты, Нерв, - палец не совсем четко указывает на данмера, - поплывешь на восток спасать свой ненаглядный Рейд… Рейсдан. А ты, Чес, - палец перемещается в сторону названного, - будешь спасать свою Империю. А я… а что мне останется? Довакин не очень пьяно всхлипывает. - Давайте поднимем кубки за то, чтобы мы никогда не расстались – хотя бы душами! - А я могу это устроить, - хитро усмехается Чемпион. Нереварин открывает рот – он прекрасно видит, что взор имперца как никогда ярко пылает желтым – но Довакину, как всегда, недосуг обдумывать странные предложения: - Согласен, Чес! На все согласен. Нереварин жалеет, что не смог вовремя остановить мальчишку – но спокойно глядит в глаза Безумной Звезды и произносит: - А я – нет, но все равно останусь с ним.