Elina Born & Stig Rasta – Konotraat
Дом обволакивает тишиной. Бонни чувствует, как, оставшись наедине с собой, на ее плечи ложится усталость минувших дней, среди которых она не может вспомнить ни одной минуты покоя. Бонни непривычно сидеть на месте и не делать ничего, но сейчас это настолько необходимо, что мимолетное желание встать и помыть наваленную в раковине груду посуды пропадает, едва появившись. — К черту, - под нос себе бурчит она, глубоко вздыхая и опадая на подушки. Беннет хочет остановить поток мыслей и вырубиться прямо здесь, на диване, но, видимо, у вселенной на нее другие планы, и звенящий на тумбочке сотовый тому прямое доказательство. Она закатывает глаза, но все равно поднимается на ноги и идет за ним, мысленно прикидывая, кому нужна на этот раз. И удивляется, читая имя на дисплее. Стефан. — Алло. — Бонни, привет, - слышит она голос приятеля в трубку, - ты сейчас занята? — Привет, Стефан, - Бонни с отвращением смотрит на грязную посуду, уже понимая, что от уборки сегодня ее не спасет даже конец света, - не особо, а в чем дело? — Ни в чем, просто хотел, - он на момент замолкает, будто подбирая слова. Бонни терпеливо ждет. – Я хотел предложить тебе выпить и заодно поговорить. У тебя найдется время для меня? Бонни задумывается над предложением на несколько секунд и успевает ответить до того, как Стефан скажет что-то по типу: «Но можем в другой раз, никаких проблем». — Да, конечно, буду рада твоей компании, только у меня нет никаких сил выходить из дома — сам знаешь, дни выдались чересчур насыщенными. — Тогда я беру бутылку бурбона и иду к тебе, - со смешком отвечает Сальваторе. – Через полчаса устроит? — Да, жду, - Бонни отключается, замирая с телефоном в недоумении. Вспомнить, когда они в последний раз сидели вдвоем со Стефаном, выпивая, и было ли такое в принципе, Бонни не может, но, тем не менее, чувствует, как настроение начинает улучшаться. Казалось бы, ничтожная мелочь — звонок друга, но для нее это чертовски много. — Значит, посуда, - усмехается она и, превозмогая лень и усталость, бредет на кухню. Принимать гостей в беспорядке — плохой тон, и какие бы проблемы ни появлялись в жизни, себе такого Беннет не позволит никогда.***
Простой стук в дверь — три раза. Немногие знают, что Бонни до зубного скрежета раздражает пиликанье дверного звонка, и поэтому она удивляется, когда распахивает дверь и видит перед собой Стефана, который с порога сообщает, указывая куда-то наверх: — Помню звук у него такой, что закладывает уши — это семья Беннет так врагов отпугивает, или просто совпадение? — Мне кажется и то, и другое — от Грэмс можно было ожидать чего угодно, - Бонни расплывается в приветливой улыбке и делает шаг в сторону, пропуская гостя в дом. – Проходи. Стефан располагается на диване, ставя бутылку бурбона на стол перед собой, а Бонни, оглядевшись по сторонам, пытается понять, что забыла. Кажется, Сальваторе понимает ход ее мыслей, мягко усмехаясь растерянности подруги. — Наверно, ты ищешь бокалы. — Точно! – Беннет бьет себя по лбу, тут же добавляя. – Голова идет кругом, не обращай внимания. — Уже забыл, - по-доброму отзывается он, наблюдая за тем, как она почти бегом достигает кухни и уже через пару секунд возвращается обратно в гостиную под звон хрустальных бокалов, соприкасающихся друг с другом. Она садится в кресло напротив вампира, наконец позволяя себе расслабиться. Дом приведен в порядок, все лежит на своих местах, бокалы наполняются алкоголем. Стефан выглядит спокойным — не таким, каким она его видела в последний раз на том злополучном собрании, и тихо радуется его расположению духа, потому что таким — умиротворенным и добродушным — он нравится ей больше всего. Он приносит с собой за пазухой бутылку бурбона, тепло и равновесие. О большем и мечтать не смела. — Эй! – Стефан вырывает Бонни из потока мыслей, махая рукой перед ее лицом. – Ты здесь? — Да, да, просто задумалась. Ты что-то спросил? — Да — как твои дела? – повторяет он свой вопрос, передавая бокал в ее руки и смотря в глаза. — Учитывая, что теперь у меня сделка с Первородными, и за это меня ненавидят все наши друзья, скажу так — не хорошо и не плохо. Одним словом, никак. Горечь бурбона обжигает глотку и заставляет поморщиться. Беннет делает несколько глотков, чтобы привыкнуть к вкусу, и чувствует, как тело наполняется теплом. Стефан повторяет за ней. — Наверно, ты удивилась моему звонку, но хочу тебя уверить — мне ничего не нужно, кроме хорошей компании, Бонни. В последнее время все мы зачастили к тебе с просьбами, а это, - он поджимает губы, ища подходящее слово, - не совсем по-дружески. Он подкрепляет свои слова, салютуя бокалом и выпрямляя спину в ровную струну: — И поэтому у меня есть тост — за друзей, которые рано или поздно поймут, на что ради них пошла ты, чтобы они были в безопасности. Они выпивают, и Бонни, задумчиво смотря на Стефана, решается на откровение. — Знаешь, мне было обидно, но я могу их понять. Мы все боролись против Древних и, в некоторой степени преуспели, а теперь Кол и Финн живы, и, конечно, это пугает каждого, но я знаю, что им можно доверять, Стефан. Я знаю это, и хочу, чтобы все были благоразумны, пока те не покинут город. — Не стоит объяснять, я это и так понимаю. Лучше худой мир, чем добрая война, и я огорчен, что мой брат этого не разделяет, - он пожимает плечами и глубоко вздыхает — так, будто бремя на его плечах уже успело пережать грудную клетку своей тяжестью. Бонни понимает это, как никто другой — она дышит так же. – Но он успокоится, а вместе с ним и все остальные. Они все в итоге поймут, что иначе не может быть. Ей хочется разобрать его слова по полкам, обдумать каждую фразу, но мысли хаотичны, и поэтому она отпускает себя и свою скованность, позволяя улыбке озарить ее лицо. — Спасибо за понимание. Мне правда этого не хватало. События наслаиваются, что-то постоянно случается, плохое и хорошее, и среди беспорядка я начинаю забывать, каково это — просто сидеть и говорить о чем-то, не чувствуя опасности. — Мне знакомо, - усмешка Стефана такая же мягкая, как и взгляд зеленых глаз. – Мы все начинаем забывать, что прошли многое вместе. Сегодня я захотел напомнить и тебе и себе, что ничего не изменилось, - он делает паузу, перед тем, как поставить Бонни в тупик окончательно и бесповоротно. Стефан, кажется, читает Беннет как открытую книгу. – Наверно, это не мое дело, но все-таки я не могу не спросить… Ты и Кол — между вами что-то происходит? — С чего ты взял? – тут же обрывает его Бонни, напрягаясь всем телом и не сводя взгляда с друга, который, словно пойманный на месте преступления, поднимает руки вверх, защищаясь. — Бонни, спокойно, я просто спросил. Если тебе интересно, то никто кроме меня этого не заметил, - проницательность Стефана ошарашивает Бонни и заставляет закашляться от слишком большого глотка алкоголя. Сальваторе же, улыбнувшись, как ни в чем ни бывало, продолжает гнуть свою линию. – Я вампир, и это — настоящее проклятие. Так уж сложилось, что мы слышим правду. Ускоряющийся пульс, прерывистое дыхание.… Когда Финн сказал про Кола, ты изменилась, и я это увидел. И единственное, что я сейчас хочу тебе сказать, но никак не могу толком выразиться, заключается в нескольких словах — если хочешь поделиться чем-то, то я к твоим услугам. Никаких осуждений, никаких отговорок и никаких советов — просто друг, который готов тебя выслушать. Тишина повисает между ними, но каждый слышит в ней стук сердца Бонни: быстрый, отважный, сильный. Она съеживается, будто от северного ветра и, поджимая под себя ноги, опускает голову вниз, понимая, что ее-то и поймали с поличным. Стефан катастрофически спокоен, и его молчание под стать ему — тихое, как морская гладь в безветренный день, теплое, как лучи весеннего солнца, и дарящее доверие, как маленький ребенок, смотрящий восхищенным взглядом на мир вокруг себя. Бонни так непривычно все это — стены давным-давно стали для нее лучшими друзьями, — но желание поддаться, открыться и быть честной настолько назойливо, что держаться за страх быть осужденной за свои чувства уходит на задворки сознания. Беннет доверяет Стефану, потому что помнит — он ненавидит ложь. Ни чужую, ни свою собственную. Ее голос режет звенящую тишину на рваные куски. Сердце бьется быстро, отважно, сильно. — Я не знаю, что произошло, Стефан. Он… он ворвался в мою жизнь в тот момент, когда я осталась наедине с собой и со своей болью, и что-то произошло. Я будто открыла Кола с другой стороны, и он оказался не таким говнюком, каким мы все его узнали изначально. Он сложный человек, со своими демонами и обидами на семью, но в нем есть то, что я ценю в людях больше всего на свете, и, быть может, поэтому… - Бонни смотрит на Стефана просящим взглядом, в котором он с легкостью читает: «Только не говори это вслух, умоляю», и он кивает, оставляя при себе очевидное для всех – «Поэтому ты влюбилась в него». Вместо этого он внимательно смотрит в белоснежный потолок и серьезным тоном — без намека на издевку — перечисляет: — А ценишь ты верность, честность и смелость. Определенно, я что-то забыл, - реагирует Бонни кротким смешком, что доставляет Стефану радость — он давно не видел, как она хотя бы улыбается, а что уж говорить о смехе. – Знаешь, мне не показалось, что Кол отличается честностью, но верность в своих убеждениях у него точно имеется. Возможно, что все сложилось бы куда лучше, если бы мы послушали его тогда и не вернули Сайласа к жизни. — Я бы не умерла, не погиб бы Джереми, и ты бы точно не оказался на дне реки. Кто мог знать, - она вскидывает руки в стороны в недоумении, - но что было, то было. Ошибки совершены, и повторять у меня нет ни малейшего желания, поэтому я, черт возьми, понятия не имею, что мне делать с Колом. Может, у тебя есть совет на этот случай? — А как же уговор? – Стефан прищуривается, вертя в руке бокал и слушая, как почти растаявшие кубики льда в нем бьются друг о друга. — Отговорки и осуждения до сих пор под запретом, - наигранно-угрожающе шепчет Бон, наклоняя голову влево. – Совет же от друга мне точно не повредит. — Что ж, - он хлопает ладонями и, складывая их в молитвенном жесте у подбородка, с расстановкой говорит, пристально смотря на подругу, - я думаю, что стоит верить своему сердцу, Бонни. Кол, конечно же, как бы самовлюбленным говнюком, так и остался — по крайней мере, для всех окружающих, но если ты видишь что-то лучшее, что-то, что дает надежду, то почему бы и нет? В этой жизни я знаю наверняка одну вещь — абсолюта не существует. Тьма разбавляется светом, свет — тьмой. Где есть место черному, найдется месту и белому. Мы все живем с этим, с демонами внутри, и они выходят наружу тогда, когда держаться больше не за что, и, кто знает, может тьма Кола рассеивается благодаря твоему свету. – Сальваторе наклоняется и чуть сдавливает ее плечо в своей руке, улыбаясь. – Мой совет — позволь себе хоть немного счастья. Ты его заслужила, Бонни, как никто другой. — Ты правда думаешь, что Кол синоним счастья? – брови Беннет взметаются вверх, а тон становится саркастичнее. — Это то, что я ставлю под сомнение в первую очередь, - смеется Сальваторе в ответ, - но не попробуешь — не узнаешь. Так ведь, кажется, говорят? — Так, - соглашается с ним Бонни и чокается, осушая бокал до дна. Странно, но в душе селятся спокойствие и умиротворение — позабытые и потерянные в суете ощущения, от которых становится так тепло внутри. Стефан видит по блеску глаз, что Бонни становится легче, и поддерживает ее историями из своего прошлого, отвлекаясь и отвлекая ее от насущных проблем. Все будет завтра. А сегодня они пьют бурбон, смеются над собой и живут. Стефан знает, что Бонни не совершит ошибку. Бонни знает, что Стефан никогда не укажет в сторону неверного пути. Сердца у обоих стучат поразительно спокойно.