Хочу видеть тебя во сне

Они познакомились год назад. На пустынном морском побережье никого не было. – Только ты и я, – прошептал Сонмин, стоя на балконе в одну летнюю ночь. И их мысли, совершенно разные. Один думал о своей семье. Нет, не о стариках-родителях. О жене, трёхлетней дочке и малыше, который вот-вот должен был появиться на свет. О любовнице, что ждала его возвращения. О секретарше, которая вечно волчком крутилась вокруг него на работе. Другой думал о любви. О своей несчастной любви и той боли, засевшей в сердце, что не давала гордо поднять голову и с улыбкой пройти к своему будущему. Возможно, к счастливому будущему. По песчаному берегу, вдоль кромки воды они шли навстречу друг другу и даже не думали, что хоть когда-то встретятся, столкнутся в этом огромном мире. Прилежным семьянином был Сонмин. Семья не знала о его похождениях, любовницам всегда было известно, что о любви к ним речь не зайдёт никогда. Ловко балансируя между двумя жизнями, он довольствовался собой и тем, что было создано и продолжало создаваться его руками. Но… Не было человека, который бы принял его любым. Маменькиным сынком или заядлым ловеласом. Никто бы не осмелился остаться рядом, узнав обо всех его авантюрах, мыслях и потайных желаниях. Никто. Но Кюхён сел рядом с ним на том берегу и рассказал о своих страданиях. Рассказал, что безумно любил, а от него нужны были лишь деньги. Что хотелось хотя бы раз услышать "Люблю", а не "Хочу вон ту сумочку". Рассказал, что бросил, сбежал, что не стал искать выход, а ведь всё ещё любил… Сонмин был старше его лет на пять-шесть, повзрослел рано, когда мать умерла, а алкоголик-отец не мог прокормить и себя. Женился он на дочери старых друзей своих родителей, не любил её, но счастливой сделал и привык. Привык возвращаться домой, где его встречали тёплыми объятиями и горячим ужином. Привык играть свои роли – страстного любовника в постели, любящего отца для дочки, заботливого зятя для женщины, которая заменила ему мать. Его устраивала такая расстановка жизни, но любил он лишь играть в шахматы, а не сами фигуры. Пожалуй, только ребёнок стал для него лучиком счастья. А вот с Кюхёном он узнал новое для себя чувство. Всего три дня они были знакомы, вернее три ночи. Каждую из этих трёх ночей они встречались на пустом лазурном берегу и разговаривали. Изливать друг другу душу было настолько легко, что Сонмин удивлялся, как только у него получается чужому человеку говорить то, чего толком ещё сам не осмыслил. И Кюхён не осуждал. Выглядел он довольно взросло, но казался ранимым ребёнком. Часто язвил, отчего становилось смешно, но делал он это с таким угрюмым видом, что Сонмин невольно задумывался, стоит ли улыбаться вообще. Третья ночь стала первой для Сонмина и последней для Кюхёна. Один остался на курорте, куда приехал развеяться, отдохнуть от своей игры в счастливую семью, и впервые почувствовал что-то теплящееся в груди, а другой вернулся туда, где ему сделали больно. Они не прощались, в ту ночь они заснули на берегу, а когда Сонмин открыл глаза, разбуженный криком чаек, Кюхёна рядом уже не было. Следующую и последующую и все оставшиеся до конца отпуска ночи Сонмин провёл у моря. В ожидании ещё раз увидеть лицо, которое он не смог ясно разглядеть в темноте неосвещённого берега, ещё раз почувствовать чужую тёплую руку в своей… – Поднимайся, скоро завтрак в пансионе, надо идти, – в первую ночь сказал Сонмин, поднявшись с песка и отряхнув шорты, а затем протянул раскрытую ладонь новому знакомому. Кюхён ухватился за неё как за спасительный круг, но плавать он умел – умел справляться со своей болью, – поэтому быстро отпустил поданную ему руку помощи. Сонмин всегда искал приключений, любил даже попадать в передряги. Так он чувствовал себя живым. Сердце от избытка адреналина заходилось бешеным ритмом, а в обычной жизни он этого не ощущал. Но не рядом с Кюхёном, не при мыслях о нём. Спустя почти полгода Сонмин решил найти парня, неожиданно исчезнувшего из его жизни, так же неожиданно, как и влетевшего в неё. Кюхён заставил Сонмина чувствовать, и скорее это была чистая любовь, чем какой-то интерес или способ забыть о рутине его семейных обязанностей. И когда в инстаграме он наткнулся на фотографию со знакомыми чертами лица молодого парня, сердце заколыхалось в груди, будто крылья у него выросли, и оно ими поглаживало душу, согревая её, привнося в неё счастье. Ещё полгода Сонмину понадобилось, чтобы понять, как сильно хочется не только разглядывать фотографии с Кюхёном, следить за его статусами, быть тенью рядом, но не сообщать о себе. Хотелось прижаться к нему, вдохнуть тот запах, что на берегу моря смешивался с лёгким бризом. Хотелось поцелуев, безумных ласк. Хотелось так, что начали сниться сны. Добрый дедушка Морфей лишил Сонмина снов, когда тот сутками не спал, боясь увидеть очередной кошмар. Что его мама вновь мучается в предсмертной агонии, что отец напивается и бьёт его, что жизнь осыпается к ногам чужих людей, которые пришли конфисковать всё скромное имущество в счёт долгов… То страшное время Сонмин ненавидел и предпочёл чёрный экран красочным снам, он даже рад был, что ему вообще ничего не снится. А тут… Во сне стал приходить Кюхён. Приходить и зарываться в его объятиях, тянуться к его губам… Сонмин просыпался с улыбкой на лице почти каждое утро, до вечера поддерживал воспоминаниями хорошее настроение, а ближе к ночи с удовольствием проваливался в бессознательное царство. Там не было у него жены и двух детей, у Кюхёна там не было новой любви, фотографии с которой не по одной появлялись на соцстраничке. Там не было ограничений, но только там Сонмин мог позволить себе любить. – Хочу видеть тебя во сне, – выдохнул он в темноту ночи, опустившейся на город, уставший от дневной летней жары. К нему на балкон вышла его жена и обняла со спины, положив голову на плечо. И всё же здесь, с ней, Сонмину было уютно. Сонмин был силён. Настолько, что ему бы позавидовали многие. В какой-то степени он любил женщину, что подарила жизнь его детям. Он с удовольствием занимался с ней любовью. Он радовался, вместе с ней наблюдая за их хоть и небольшой, но дружной семьёй на пикнике. Когда хотелось разнообразия, он не отказывал себе и спал с любовницей. У него было всё, в том числе и любовь. Безответная и невозможная, о которой кроме него никто никогда не узнает. И, возможно, Сонмин будет счастлив и без этого, будет счастлив с одним лишь воспоминанием о трёх невинных ночах, проведённых с Кюхёном на тихом лазурном берегу...